S-T-I-K-S – человеческий улей - Артем Каменистый

Потому как после того, что Карат сотворит с Жалом, этот невидимка за спиной неминуемо вмешается.

Время. Все упирается во время. Не может Карат до бесконечности затягивать этот почти остановившийся миг. Свалится, как случилось в первый раз. И на этом все закончится, ведь даже если Хмур успокоится и прекратит поливать из пулемета окрестности, он не станет подбирать валяющееся тело. Этот мир жесток и службы, занимающейся спасением слабых, здесь нет.

Дотянулся мечом до тела противника, протащил лезвие через бок. Шло с натугой, но не большей чем при простом движении через застывший воздух. Вероятно сталь сейчас испытывает запредельные нагрузки с дикой скоростью пролетая через кожу, мясо и внутренности, но держится молодцом, не разлетается осколками.

Шило стоит где стоял: нож изготовлен к удару, левая ладонь занесена и выставлена вперед. Видимо как раз собирался дать невидимый шлепок своим даром Улья, ошеломить, заставить пошатнуться, потерять равновесие. Чуть-чуть не успел. Раны даже не видно, и крови нет, но его бок под ребрами рассечен почти до позвоночника, причем непростым ударом, Карат ведь жестоко двигал клинком, проворачивал по пути. Там такой рубленый фарш, что если он не помрет мгновенно, свалится от шока.

А теперь развернуться, и назад, ко второму. Быстрее, время выходит, в ушах начинают раздаваться отголоски набата.

Карат успел развернуться. И увидеть второго тоже успел. Тот и правда стоял позади метрах в двадцати и целился прямо в него.

И целился, к сожалению, не из пистолета. И не из ружья. Этот малорослый недоумок не придумал ничего лучшего, чем взвалить на плечо гранатомет и навел его четко на Карата. Нет чтобы разобраться с разбушевавшемся Юпитером, нашел для себя смехотворную цель. К тому же дистанция небольшая, сам же рискует пострадать от осколков.

Шаг, еще шаг, еще. Ну вот и все, приплыли – перед глазами расплывается темнота, с трудом удержавшись на краю, за которым сознание покидает тело, Карат вынырнул из ускоренного потока времени. Все вернулось, мир ожил, наполнился оглушительными звуками разгоревшегося побоища.

– Сдохни!!! – истерично взвыл гранатометчик и Карат отчетливо понял – сейчас последует выстрел.

Неимоверным усилием воли напрягся, вновь ускорился. Перед глазами тут же начало темнеть, над головой забили в гигантский колокол. Все, он пересек роковую черту, далее только беспамятство. Не успевает. Чуть-чуть не успевает.

И откуда только выискался такой недоумок…

На остатках сил и времени бросил свое тело в сторону, стараясь оторваться от асфальта. Если повезет, это усилие отшвырнет его, уже беспамятного, на пару-тройку метров. И меч, сорвавшись с ладони, отправился в полет по направлению к застывшей фигуре в тот момент когда из раструба гранатомета за ее спиной начало вырываться пламя. С глазомером у Карата все в порядке, ножи метать умеет неплохо, но кто знает, как это сработает в таком режиме. Может попадет, может нет. Скорее последнее. Но попытаться стоит.

Уже в закрученном падении невольно пришлось посмотреть в сторону площади. Рассмотрел, как сектанты отбиваются от пленников. Кто-то из вырвавшихся уже успел завладеть оружием и разряжал его почти в упор, другие скованными руками хватали килдингов, валили, мутузили, душили, даже кусали. А за всем этим смертоубийством на открытом кузове грузовика стоял Юпитер, застыв в тот самый момент, когда начал отгрызать голову схваченному пулеметчику. Морду твари распирало блаженство.

Это было последнее, что Карат увидел перед тем, как перед глазами опустился непроницаемый занавес.

Глава 33

Погружаясь во мрак беспамятства Карат не питал радужных иллюзий по поводу дальнейшего. Человек, в которого стреляют из гранатомета, даже при самом благоприятном развитии событий нуждается в квалифицированной медицинской помощи. Причем срочно.

Но здесь ему доктора и медсестры не светят. Никто не будет вызывает "Скорую помощь" по той простой причине, что в Улье нет ни ее, ни телефонов. Только внутренняя связь в пределах обитаемых стабильных кластеров. А если даже заметят, что истерзанное тело подает признаки жизни, добьют без малейшего сожаления. Пусть Карат и видел, что жертвы сцепились с приговорившими их сектантами, сила все же на стороне последних. Плюс Юпитером почти не занимались, а он, несмотря на все ранения, выглядел бодрым, мог и дальше продолжать кровавую жатву. Слишком много смерти на столь скромной площади, шансов раскрыть глаза еще раз не оставалось.

И тем не менее Карат их открыл. Правда, не оба, а всего лишь один. Второй или отсутствовал вовсе, или что-то мешало взглянуть им на мир, на совесть сцепив ресницы. Очень может быть, что все дело в корке на совесть запекшейся крови.

На улице светало, первые лучи поднимающегося местного Солнца, ничем не отличимого от старого и привычного, скользнули по крышам истерзанных пулями и осколками домов. За ночь здесь высадили гору боеприпасов, досталось всему чему только можно.

Тело Карат ощущал слабо, но что-то подсказывало – малейшая попытка пошевелиться заставит его об этом горько пожалеть. Но он почему-то не стал прислушиваться к голосу разума, со стоном приподнял голову, попытался было подняться, но скрутило так, что закричал. Или, скорее, замычал будто охрипшая корова.

Да уж. Плохи его дела, если даже заорать по человечески не смог.

Впрочем, нет нужды подниматься. Он лежит головой на чем-то относительно мягком, обзор из такого положения пусть и ограниченный, но не такой уж плохой. Перед глазом виднеется кусок ржавой тонкой арматуры, на ее загнутом конце висит плоский пакет с прозрачной жидкостью, которая стекает по тонкой пластиковой трубке. Судя по всему, кто-то поставил капельницу или Карату, или кому-то лежащему рядом с ним.

Еще видно часть площади, дома за ней и несколько обгорелых остовов машин перед ними. Они еще дымятся, но главное дело уже сделано, огонь до крошки сожрал все съедобное.

Кстати, грузовик, на котором Карат последний раз видел Юпитера, тоже никуда не уехал. То, что от него осталось, дымило куда гуще всего остального.

Десятки тел раскиданы повсюду. Некоторые в очень неприглядном состоянии, другие на вид очень даже ничего, хоронить не стыдно. Скорее всего выглядят даже получше Карата, и это с учетом того, что он все еще жив. В голову невольно закрадываются печальные мысли по поводу своего неприглядного состояния.

Краем глаза уловил движение. Старый знакомец – приблудившийся кот. Живой и невредимый. Сидит в двух шагах, время от времени слюнявит лапку, после чего тщательно оттирает макушку. Вид у зверюги безмятежный, он ничуть не огорчен печальным состоянием так много сделавшего для него человека.