Ли Бо: Земная судьба Небожителя - Сергей Торопцев

Канон «Ли цзи», жестко регламентировавший ритуальную обрядность, запрещал хоронить утопленников и совершать над ними поминальную церемонию, утопленников положено было сжигать на том месте, где найдено тело. Утопленники вычеркивались из социальной иерархии в такой степени, что это сказывалось на их потомках, которые ограничивались в правах.

Так что чиновники на государственных постах, чтившие конфуцианские каноны, не могли соединить память о великом поэте с подобной неканонической версией его гибели. Возможно, по этой же самой причине неудачной оказалась карьерная судьба сына Ли Бо, сломалась личная жизнь внучек, заброшенным, вопреки славе поэта, стоял его могильный холм.

Быть может, Ду Фу знал об обстоятельствах гибели друга больше, чем высказывал, и его стихотворный «сон», который раньше датировался 757 годом, следует отнести к 763 году? И тогда лодка, в которой плыл Ли Бо, и его погружение в воду — не сон, а факт? А другой «сон» Ду Фу, где Ли Бо сидел верхом на ките? Слишком уж разительны совпадения.

В те стародавние времена в нижнем течении Янцзы водились дельфины — их особый вид «байцзи» (Lipotes vexillifer), приспособившийся к речной воде. Позже они исчезли, и считалось, что вид вовсе вымер, но недавно китайское агентство новостей «Чжунго синьвэньшэ» сообщило об их возрождении. Дельфины принадлежат к семейству китообразных, но с особыми повадками и необычным вниманием к человеку. Они часто спасают тонущих, вынося их на спине на берег, любят играть в воде, высоко выпрыгивая над поверхностью. Если всю эту информацию сложить, то выкристаллизуется сюжет о дельфине, вынесшем утонувшего поэта на берег, и о людях на берегу, наблюдавших за этой картиной, трансформировавшейся в легенду о вознесении…

В 817 году на месте захоронения поэта появился Фань Чуаньчжэн, сын друга Ли Бо, нанял человека, который привел могилу в порядок, и, вопреки строгим ритуалам, совершил на могиле прощальный обряд. Несколько лет, обращаясь и к уездным властям, и к местным жителям, он разыскивал внучек поэта (их имен в истории не осталось). Оказалось, что после смерти их отца Боциня старший брат уехал и сгинул, женщинам одним было трудно и голодно жить, и им пришлось выйти замуж за местных крестьян, чьи имена история совершенно неожиданно сохранила, — Чэнь Юнь и Лю Цюань.

По описаниям Фаня, женщины «были одеты в крестьянские одежды, казались неприметными», но речь лилась легко, показывая, что это «потомки литератора». А скрывались они, не называли своих имен, прятались от чиновников потому, что стыдно было показать людям нищету рода их великого деда (формулировка Фаня, но, быть может, они опасались репрессий из-за неканонической гибели деда). Гордо отказались от предложения Фаня найти им других мужей из богатых семей, чтобы достойно продолжить род Ли Бо. Единственная просьба, которую они высказали ему, — перенести могилу с горы Луншань на Зеленую гору, где и хотел покоиться Ли Бо.

Эту просьбу Фань выполнил, а в прежней могиле оставил одежду поэта[144]. Собственно говоря, это напоминает вариант с захоронением У Чжинаня во «временной могиле» и последующим перенесением в постоянную, что сделал для друга сам Ли Бо, — нелигитимный в танском Китае древний способ захоронения. Так поэт неожиданно прикоснулся к лелеемой им Древности. И в веках остались два захоронения Ли Бо — на Драконьей горе в Цайшицзи и на Зеленой горе в Данту, где в XX веке могилу окружил просторный мемориальный парк.

А на вторую луну третьего года периода Хуэйчан (ранней весной 843 года), в правление танского императора Уцзуна великого поэта, позволившего себе преступить строгие ритуальные нормативы, «простила» и высшая земная власть. Высокого ранга чиновник Пэй Цзин, потомок того самого генерала Пэй Миня, который убедил Ли Бо не менять кисть на меч, был послан совершить уже официальную траурную церемонию у могилы Ли Бо.

В XII веке на Зеленой горе побывал поэт Лу Ю и в своих путевых заметках «Поездка в Шу» записал: «Все чиновники собрались в циншаньском (Циншань — „Зеленая гора“. — С. Т.) храме Ли Тайбо… Храм находится в пятнадцати ли к северо-западу от горы Циншань. Могила поэта позади храма, где возвышаются небольшие холмы — отроги гор Циншань. Когда был основан храм — неизвестно. Есть круглая мемориальная плита, выполненная танским Лю Цюаньбо, и стела о восстановлении храма… Тайбо изображен с черной повязкой на голове, в белой одежде и парчовом халате… В небольшом селении на юге горы сохранился фундамент жилища Се Сюаньхуэя (Се Тяо. — С. Т.)… Взглянешь на юг — раскинулась равнина, которую не охватишь взором, а рядом с домом струящийся источник, причудливые камни, зеленая бамбуковая роща. Поистине чудесное место! А через ли с лишним добрались до скита… Перед скитом маленький пруд, который называется Сегунчи (Пруд господина Се). Вода вкусная и холодная. Хотя разгар лета, [пруд] не высох. На самой вершине есть небольшая беседка, называется Сегунтин (Беседка господина Се). Вниз поглядишь — кругом горы. Они словно драконы вздыбились» [Лу Ю-1968.С. 30–31].

Дом семейства Ли у горы Тяньбао, в память о времени изгнания именовавшийся Усадьбой Лунси, был воссоздан в XVIII веке. Рядом с домом — могила сестры поэта Юэюань, оформленная как невысокий курган, обрамленный каменными стенками со стелами, на которых выгравированы сцены из жизни семьи: «брат с сестрой», «всё семейство» и т. д., а неподалеку — отдельный дом, где жила уже взрослая Юэюань.

В глубине двора сквозь прямоугольный проем в стене, окружающей дом, издали заметна среди склонившихся бамбуков строгая белая фигурка молодой женщины с прической, собранной в вертикальный пучок. Спина выпрямлена, голова поднята. Она излучает какую-то нежную неземную чистоту и очевидное прикосновение к вечности рядом с великим братом. Современным скульптором, видимо, владело понимание глубинной неслучайности имени сестры поэта, показывающей, что вся семья Ли Бо имела какое-то психологическое тяготение к ночному светилу. В отдалении сооружена «Кумирня Ли Бо» с памятником поэту. Тут же — небольшой, всего метр в поперечнике и глубиной в два метра, «Пруд для смывания туши», где брат с сестрой промывали кисти после занятий. Поверхность пруда безостановочно бурлит от бьющего со дна ключа.

В столичном музее Гугун хранится драгоценная реликвия — полотнище размером 2,85×3,81 метра со сделанной самим поэтом каллиграфической надписью «Терраса Шанъян», выполненной, по оценке цинских мастеров живописи, «ясной, отчетливой» кистью, словно «воспарившей над мирской пылью, напитанной горним духом святых сяней». Оно хранилось в частной коллекции и в 50-е годы XX века было владельцем подарено Мао Цзэдуну, а потом передано в музей. Текст неполон, сохранились лишь первые три строки, описывающие пейзаж с высокими горами и длинными реками, и подпись: «Написано на террасе Шанъян в 18-й день. Ли Бо».