Клан Пещерного Медведя - Джин Мари Ауэл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Духи! – вскинулся он, осененный внезапной мыслью. – Я должен снять смертельное проклятие, должен убрать священные кости».
Креб поспешил в святилище, где медвежьи кости все еще образовывали магический узор, означающий смертельное проклятие. Он осветил маленькую пещеру факелом, и дыхание у него перехватило от удивления. Череп пещерного медведя сдвинулся, и длинная кость уже не торчала из пустой глазницы. Смертельное проклятие было снято.
Множество мелких зверьков разделяли с людьми их жилище, пользуясь теплом и воруя людские запасы. Наверняка один из них, проскользнув мимо, задел кость или череп. Но Креб полагал иначе. С содроганием сделав знак, защищающий от злых духов, он убрал медвежьи кости в дальний конец святилища, где хранилась целая груда чудодейственных останков. Выходя из прибежища духов, старый шаман столкнулся с Браном.
– Вождь, случилось нечто необычайное, – сообщил Мог-ур. – Я не был в святилище с тех пор, как наложил проклятие. И никто не заходил сюда. Сейчас я пришел снять проклятие, но оно уже было снято.
Во взгляде Креба светились изумление и благоговейный трепет.
– Кто, по-твоему, снял проклятие?
– Покровитель Эйлы. Срок проклятия истек, и Пещерный Лев снял его, чтобы девочка могла вернуться.
– Наверное, ты прав. – Бран собирался что-то добавить, но замер в раздумье.
– Ты хотел поговорить со мной, Бран?
– Да, я хотел поговорить с тобой наедине. – Вождь вновь замешкался. – Прости, сегодня я видел, что произошло у твоего очага. Девочка вернулась. Это чудо.
Не только Бран, но и все люди клана позабыли обычай, в соответствии с которым следовало отводить глаза от чужих очагов. Любопытство пересилило все правила и запреты. Все были потрясены. Никому прежде не приходилось встречать оживших мертвецов.
– Не вини себя. Сегодня особенный день. Я все понимаю, – ответил Мог-ур и двинулся восвояси.
– Я хотел поговорить с тобой не только об этом. – Вождь поднял руку, удерживая шамана. – Я подумал про обряд. – Вождь смолк. Мог-ур терпеливо ждал, пока он подыщет нужные слова. – Теперь, когда Эйла вернулась, нам нужно устроить обряд.
– В этом нет нужды, Бран. Угроза, висевшая над кланом, миновала. Духи зла ушли. Нам ни к чему просить сейчас особой защиты.
– Я говорю про другой обряд.
– Какой же?
Так и не объяснив ничего толком, Бран сменил тему:
– Я видел, как она разговаривала с тобой и с Изой. Ты заметил, Мог-ур, она стала другой.
– Другой? Что ты имеешь в виду? – не понимая, к чему клонит вождь, насторожился Мог-ур.
– У нее сильный покровитель. Помнишь, Друк говорил: ей сопутствует удача и она приносит удачу клану. Вижу, он прав. Будь это иначе, она не вернулась бы. Теперь она и сама чувствует свою силу. И поэтому она изменилась.
– Да, это так. Я заметил эту перемену. Но не понимаю, при чем тут обряд?
– Помнишь совет, который я собрал после охоты на мамонта?
– Тот, где мы говорили с ней?
– Нет, второй, уже без нее. С тех пор как она ушла, я все время вспоминаю наш разговор. Не думал, что она вернется. Но я решил: если так случится, это означает только одно: ее покровитель обладает даже большим могуществом, чем мы предполагали. Я долго размышлял, как нам поступить, если она вернется.
– Как нам поступить? Но нам не о чем беспокоиться, Бран. Духи зла скрылись. Эйла вновь с нами, и все пойдет так, как прежде.
– Нет, не все. Я хочу кое-что изменить. И для этого нужен обряд.
– Какой обряд? – недоумевал Мог-ур. – Впредь ты можешь относиться к ней иначе. Но для этого не нужен обряд. Что ты решил изменить? Как я могу устроить обряд, если мне неизвестна его цель.
– Мог-ур, пока Эйла среди нас, ее покровитель оберегает весь клан. Разве мы не должны исполнять желания наших покровителей? Прошу тебя, Мог-ур, устрой обряд, если только это возможно.
– Бран, твоя просьба лишена смысла.
Вождь всплеснул руками, отчаявшись объяснить свое намерение. С тех пор как Эйла покинула клан, он днем и ночью думал о том, что его соплеменники высказали на совете. И пришел к выводу, который не давал ему покоя.
– В мире творится необъяснимое, а ты хочешь, чтобы я сохранял здравый смысл. Кто мог ожидать, что Эйла вернется. Деяния духов недоступны моему пониманию. Желания их скрыты от меня. Но тебе они открыты. Почему же ты отказываешься помочь мне? Впрочем, ты прав, я сам не знаю, чего хочу. Я должен все обдумать как следует.
Бран повернулся и отправился к себе, оставив шамана в полной растерянности. Сделав несколько шагов, вождь обернулся.
– Скажи девочке, я хочу ее увидеть, – произнес он напоследок.
Удивленно покачивая головой, Креб вернулся к своему очагу.
– Бран хочет увидеть Эйлу, – сообщил он.
– Она должна идти прямо сейчас? – спросила Иза, которая пододвигала девочке все новые лакомства. – Или прежде она может поесть?
– Я уже сыта, мать. Больше не могу проглотить ни кусочка. Я пойду к вождю.
Эйла приблизилась к очагу Брана и опустилась у ног вождя, склонив голову. На нем была все та же обувь из шкур, поношенная и потертая. В прошлый раз, когда Эйла смотрела на эти ноги, ее снедал ужас. Теперь она была спокойна. К собственному великому изумлению, Эйла осознала, что вообще перестала бояться Брана. Но ее уважение к вождю многократно возросло. Она ждала. Казалось, прошло невероятно много времени, прежде чем он заметил ее присутствие. Наконец Эйла почувствовала на своем плече прикосновение тяжелой мужской руки и подняла голову.
– Вижу, ты вернулась, Эйла, – неуверенно начал Бран.
Он явно не знал, о чем говорить с воскресшей из мертвых.
– Да, вождь.
– Твое возвращение удивило меня. Я не ожидал, что увижу тебя вновь.
– Эта девочка тоже не ожидала, что вернется, вождь.
Бран окончательно смешался. Ему хотелось поговорить с ней, но он не решался спросить о том, что его занимало, и не знал, как продолжить разговор. Эйла, почтительно подождав несколько мгновений, по всем правилам обратилась к вождю:
– Эта девочка хочет говорить, Бран.
– Ты можешь говорить.
Эйла помедлила, подбирая наиболее точные выражения для того, что накопилось у нее на душе.
– Эта девочка рада, что вернулась, Бран. Там, вдали от вас, мне было очень тоскливо и страшно. Я думала, что никогда уже не окажусь среди людей.
Бран хмыкнул. «Кто же думал иначе?» – промелькнуло у него
