Эра магов - Анастасия Церковская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Потому что твои приказы противоречили моим.
— Но сбежала-то прислуга не от меня, не так ли?
Миодай недовольно фыркнул и отвернулся. Обиделся, что ли? Чего он ожидал услышать-то? Эльвира не чувствовала себя виноватой за то, что Миодай не в состоянии удержать ни одной дао. На правду не обижаются.
Она немного погрелась у огня и, пересилив себя, встала, чтобы сходить за ветками, но Миодай поймал ее за руку.
— Не покидай защитный круг лишний раз. Позволь мне.
— Ладно…
Эльвира вернулась к спальному месту, прижалась к едо-тени и задремала. Миодай вернулся с охапкой веток и долго контролировал пламя, а спать лег под утро. Эльвира проснулась раньше и была вынуждена готовить завтрак и ждать пробуждения напарника.
— Может, сбежим? — маняще шепнул ей на ухо едо-тень ранним утром.
— А смысл? — вздохнула Эльвира. — Все равно будет идти за мной, только станет злее прежнего. И так постоянно с кислой недовольной рожей ходит. С ним как-то иначе нужно. У тебя есть предложения?
— Конечно. Ты можешь убить его. Здесь и сейчас. Хочешь, помогу? Я выпью его, он и не заметит. И ты свободна.
— Не, подожди. Может, этот Палес и не безнадежен. Дадим ему шанс проявить себя, как он просит. А если взбрыкнется — тогда сделаешь с ним, что захочешь. Он просит шанса. Он его получит, но для восприятия Миодая это станет серьезным испытанием.
— Экс-с-сперименты? — довольно протянул Асириус.
— Да, называй так.
Эльвира дочитала черную тетрадь и поспешно убрала ее во внутренний карман плаща. Миодай начал шевелиться, просыпаясь.
Хорошо, что Диедаро держал эту вещь у себя. Как чувствовал. И не хотел отдавать ее Эльвире по дороге.
Эльвира бы ее потеряла вместе с остальной одеждой в вампирском логове — и тогда плану конец.
Она словила на себе странный, сонный, но в то же время заинтересованный взгляд черных глаз.
— Я видел сон…
— Я рада, что ты их видишь, — тут же отозвалась Эльвира.
— У нас дочь, — улыбнулся Миодай, произнося слова с особым трепетом. — Прекрасная, но… не, наверное, этот сон был не так хорош, как мне сперва казалось.
— Это всего лишь сон, — пожала плечами Эльвира. — Я их не вижу, только один единственный. И это не совсем сон, скорее… предзнаменование, инструкция к действию. А у тебя просто сны, как у всех.
— Возможно, но они предупреждают меня. Такое происходит не в первый раз. Этот… я пытаюсь собрать картинку воедино, — тео жмурился, проводил по лицу ладонью и явно беспокоился о чем-то. — Такой сон, на первый взгляд прекрасный и теплый, но с потусторонне жутким послевкусием, что ли. От этого страшно.
— Просто сон, забей, — отмахнулась Эльвира, которая в толкование бессознательных бредней не верила. — Ешь и выдвигаемся.
Похоже, Миодай все-таки придавал снам несколько большее значение, чем думала Эльвира. До самой деревни он ехал крайне задумчивым и мрачным.
— Это — деревня Безымянная. Защищенная от нечисти силами моей… то есть, теперь уже нашей, семьи. Закрытая деревня. Мой дом и колыбель. Я возвращаюсь сюда снова и снова — единственное в своем роде место, — рассказывала Эльвира, вышагивая по береговой линии, наслаждаясь землей под ногами и знакомыми видами.
Чуть выше, защищенный пока лысыми деревьями, спрятался родной дом. Изгоняющая довольно втянула носом воздух и улыбнулась родным запахам.
— И я скучала!
— Выглядит… неброско, — заметил Миодай, оценивая крепкий простой домик. Эльвира усмехнулась, уперев руки в бока.
— А ты чего ждал? Роскошных особняков и море прислуги? Нет уж. Мы такое не любим.
— Я не знаю, чего от тебя и твоей семьи ждать. Поэтому просто наблюдения.
— Ничему не удивляйся, лишних вопросов не задавай. Ладно?
— Как тебе будет угодно, — устало вздохнул Палес.
Они вошли на участок через главные ворота, оставив лошадей во дворе. У деда был сарай, но сейчас на нем висел ржавый замок. Придется искать ключ.
Из трубы дымило, машина стояла в гараже — значит, хозяева дома. Эльвира бодро постучала в дверь.
— Кого это там нечистая принесла, — послышалось недовольное ворчание деда по ту сторону. Наверное, сидел, мастерил что-то. Не любил он, когда отвлекают от работы.
— Сам открой, у меня руки в масле, — отозвалась бабуля.
Скрипнул засов и дверь открылась.
— Ого! Внучка? Какими судьбами? Доброго дня, милейший, — дед с подозрением покосился на Миодая и жестом предложил зайти. Эльвира оценила внезапную любовь деда к странным прическам. Только теперь ирокез был не красный, а зеленый.
— А почему зеленый? — не выдержала Эльвира. Дедушка посмотрел на нее так, словно она спросила какую-то очевидную глупость.
— Весна же. Лето красное, зима — синяя, осень золотистая.
— А, ну логично, да.
Из кухни гостям помахала поварешкой бабушка. Она торопливо отбросила все дела и, вытирая полотенцем руки, выбежала в коридор, знакомиться.
— Какой хороший молодой человек у тебя! Статный, крепкий! Как вас величать?
— Миодай. Семья Палес, — отозвался тео.
— Куда полез? — не поняла бабуля. — Какой необычный у тебя говор.
— Да разве? — не понял иронии Миодай. Он ведь не знал, что у деда и бабули отшибло память, и фамилии семей основателей для них пустой звук. Бабуля приобняла Эльвиру за плечи.
— Жених, да?
Эльвира молча показала золотую полосу на запястье. Бабуля умиленно вздохнула, а вот дед почему-то нахмурился.
— А я Анна. Рада, что внучка нашла себе такого, нормального. А то водилась с этими… лупоглазыми. Что мурашки по коже, бр-р-р!
— Лупоглазыми? — не понял Миодай.
Бабуля сделала устрашающий жест ладонями.
— Глазищи! Горят! Звериное нутро у них!
— Так, ты явно пересмотрела своих сериалов, — перебила ее Эльвира, пока бабуля не наговорила лишнего. — Мы чуть-чуть голодны, ехать пришлось далеко.
— Я затоплю баню! — вызвался дед, и тут же покинул дом.
— А ужин почти готов, — подхватила бабушка. — Располагайтесь, гости дорогие!
Эльвира кивнула и направилась на второй этаж, в свою комнату. Миодай шел следом, с любопытством оглядываясь по сторонам.
— Сколько здесь рун! Тянет на паранойю.
— Большая часть написана отцом. Некоторые оставила я. Тренировалась. У нас были и есть причины параноить.
— Своеобразно.
Шкаф с фотографиями на дверце почему-то остался открытым.
В комнате кроме Эльвиры никто не жил, и обычно все оставалось неизменным из года в год. Она приезжала на лето в покрытую толстым слоем пыли комнату и обживала ее за лето. Потом уезжала, и следующим летом все повторялось. Но на этот раз вещей порядком поубавилось — в помещении стало просторно, чисто и как-то пусто. За исключением столешницы у окна, обставленной рассадой. Никаких старых игрушек на полках, тетрадей и поделок. Остались только те вещи, что принадлежали Эльвире. И тех меньше половины.
Миодай залип на фотографии отца и матери. Кумир