Деньги Ватикана. Тайная история церковных финансов - Джейсон Берри

В процессе долгих переговоров с судом юристы Махони согласились передать представителям истцов краткие резюме из требуемых дел. Вскоре после этого архидиоцезия начала мощную юридическую борьбу против закона, который позволил жертвам подавать иски. «Мы предполагали, что они не пойдут на это, – жаловался Баучер, сидя в своем офисе в Беверли-Хиллс. – Хенниган – отличный солдат. Он готов держать в руке горящий лист бумаги, чтобы доказать свою лояльность. Этим он хотел успокоить страховщиков».

Подарок из Рима

Пока Баучер бился с Хенниганом в Лос-Анджелесе, в районе Залива Джефф Эндерсон, не жалея сил, проводил подготовительную работу: против архидиоцезии Сан-Франциско было подано шестьдесят исков. Он думал довести несколько первых случаев до судебного процесса, чтобы это вынудило другую сторону начать переговоры об урегулировании. На пасхальной неделе, когда Вега выражал свой протест у собора в Лос-Анджелесе, члены СЖС из Сан-Франциско собрались на Площади Вашингтона около знаменитой церкви Св. Петра и Павла, на фоне которой снимались Мэрилин Монро с Джо Ди Маджо после своего бракосочетания в здании муниципалитета в 1954 году.

Этим приходом в квартале Норт-Бич управляли салезианцы Дона Боско, члены ордена, возникшего в Италии в девятнадцатом веке, который особое внимание уделял заботе о молодежи. Юный Ди Маджо занимался спортом в Клубе для мальчиков, который открыли салезианцы. Теперь же собравшиеся у церкви протестующие из числа жертв рассказывали журналистам, что пришли сюда выразить свое возмущение против салезианцев и служащего здесь священника отца Стивена Велэна, которые стали ответчиками в гражданском иске, поданном Эндерсоном и Риком Симмонсом от лица Джоуи Пишителли. Когда четырнадцатилетний подросток Пишителли учился в школе салезианцев в близлежащем Ричмонде, он рисовал Иисуса, которого тошнит на крест, и священника, лукаво поглядывающего на голых мальчиков в душе. Теперь Пишителли уже пятьдесят лет; этот низенький бородатый и крепкий человек все время повторял: «Велэн, священник, что надругался надо мной, он в этом приходском доме»[585].

«Это абсолютно ложное обвинение», – сказал Велэн телерепортеру Дэну Нойесу, которому удалось пробраться в приходской дом. Салезианцы заявили, что Велэн не общается с детьми, хотя и продолжает служить мессы. Во время длительной подготовки к процессу – в результате которого был вынесен вердикт о выплате жертве $600 тысяч – Джоуи Пишителли часто повторял: «Надругавшийся надо мной священник находится в соседнем квартале от епископа Левады, который позволил этому преступнику работать с детьми»[586].

Уильям Левада родился в 1936 в Лонг-Бич и учился в семинарии в Камарилло вместе с Роджером Махони. В начале 80-х он в качестве богослова работал вместе с кардиналом Ратцингером в Конгрегации Доктрины Веры. Вернувшись на родину в 1985, он при поддержке Махони стал викарным епископом. Крепко сложенный с редкими седыми волосами архиепископ Левада жил в доме при соборе Св. Марии по соседству с центром салезианцев, где находили убежище монах, отсидевший в тюрьме за растление детей, и трое священников, против которых были поданы гражданские иски, поскольку срок давности не позволял завести против них уголовные дела. Религиозные ордена епископ использовал как такие убежища.

Впервые Эндерсон столкнулся с салезианцами в 2002 году в Сент-Питерсбурге, штат Флорида, когда подавал иск против одного монаха, которого немедленно перевели в один из домов салезианцев в Нью-Джерси. Позже в том же году он подал иск против ордена в Чикаго в связи с обвинениями в его адрес со стороны испаноязычной молодежи: этого священника переправили в Нью-Джерси, а затем в Мексику. Когда Джоуи Пишителли связался с Эндерсоном, тот работал с юристом из района Залива Риком Симмонсом. Сняв показания у Велэна и его начальников, Эндерсон стал воспринимать калифорнийских салезианцев как гнездо порока: у них укрывалось шестнадцать преступников. На этом фоне удивительной казалась пассивность Левады, который жил по соседству с центром салезианцев в Сан-Франциско. Эндерсон брал показания у Левады в связи с его деятельностью на посту архиепископа Портленда несколько лет назад. Левада возвращал находящихся на лечении преступников к служению. Юрист архидиоцезии Роберт Мак-Менамин советовал Леваде известить ответственных лиц в церкви о том, что они должны сообщать о сексуальных преступлениях полиции. Левада от этого отказался. Мак-Менамин подал в отставку; позже он стал защищать жертв священников. Верховный суд Орегона отклонил прошение Левады о том, чтобы Мак-Менамина лишили права браться за подобные случаи, поскольку у юриста здесь присутствует личная заинтересованность. Мак-Менамин писал своему преемнику: «Я верен и моей религии, и моим бывшим клиентам, секреты которых я обязан хранить, но не церковным официальным лицам, которые не заботятся о справедливости в отношении жертв».

Поглощая свою кашу из витаминов и фруктов, Джефф Эндерсон размышлял о том, как похожа ментальность Левады, Махони и множества других епископов, с которыми ему пришлось общаться на протяжении двух последних десятилетий. Его поразил отрешенный и любезный Левада, который понятия не имеет о том, что происходит в его диоцезии. Но он вел себя точно так же, как другие иерархи, скрывавшие секреты сообщества принесших обет безбрачия людей, в котором допускалось все что угодно, вплоть до надругательства над невинными детьми. В отличие от Анонимных алкоголиков, у этих людей не было высшей силы, которая могла бы исцелить их от лицемерия. Папа относился к ним с братским уважением. Они в первую очередь отстаивали интересы своего братства, которое хранило самые омерзительные секреты. Эндерсон плохо понимал красоту богослужения, наследие святых, Евхаристию как источник жизни; он знал, что для католиков важны ритуалы, но никогда не видел их духовного измерения, так что легко без них обходился. Но он видел, как тоскуют по ним его клиенты. Он с симпатией относился к духовному поиску Тома Дойля и Пэта Уолла, которые искали для себя новой опоры. Он черпал силы из их вопросов, их учености, их упорства в противостоянии злу и готов был сражаться так решительно, как сможет.

Левада перебрался в Сан-Франциско в 1995 году. После скандала 2002 года ему пришлось покопаться в грязи и отчасти навести порядок. Среди клириков, которых он отстранил от служения из-за сексуальных преступлений, были капеллан футбольной команды «Сан-Франциско фортинайнерс», бывший глава Католического милосердия, настоятель собора, глава богослужебного отдела, капеллан полицейского управления и бывший декан семинарии, который по Интернету искал сексуальных партнеров из числа тинейджеров.

Левада был уникален среди американских епископов из-за того, что на него подал в суд священник, который поднял тревогу по поводу интереса одного из клириков к мальчикам.

Джон Конли, родившийся в 1944 году, был помощником федерального прокурора в Мичигане. В конце 1980-х он решил стать священником. Убежав от тягостной зимы Среднего Запада, Конли переехал в Сан-Франциско, окончил семинарию и принял рукоположение. Однажды вечером 1997 года он вошел в приходской дом и увидел, что настоятель, при котором он был помощником, пытается незаметно выскользнуть через черный ход. Смущенный четырнадцатилетний подросток, съежившись, возвращался на свой пост, где он должен был отвечать на телефонные звонки. Решив, что мальчик от стыда может не сознаться в произошедшем, Конли поговорил об этом с викарным епископом, который сказал: «В таких случаях мы обычно не выносим сора из избы». Когда Левады не было в городе, Конли решил поставить в известность окружную прокуратуру Сан-Матео. Испуганный подросток сказал следователям, что они с отцом Эйлвордом просто занимались борьбой. Обвинение не было выдвинуто.

Конли сказал священнику, заведовавшему канцелярией, что не может жить с педофилом и переезжает в отель. Тот ответил, что не следует употреблять слово «педофил» и не надо никому рассказывать об инциденте. Юноша оставил свою работу в приходском доме. Конли встретился с его родителями. Его мать со слезами говорила, что не может силой вынудить сына давать показания против Эйлворда и рассказывать, как священник его домогался. Когда Конли встретился с архиепископом Левадой и монсеньором из канцелярии, он понял, что архидиоцезия всеми силами старается защитить Эйлворда.

В 2005 году я брал интервью у Конли по заданию одного журнала, и он сказал, что Левада называет «клеветой» обвинения против Эйлворда. На тогдашней встрече монсеньор делал заметки; Конли включил диктофон, опасаясь, что из него сделают козла отпущения. «Вы мне не доверяете?» – спросил Левада. Он велел Конли прекратить запись, тот отказался. Левада предложил ему взять оплачиваемый отпуск и заметил: «Поразмышляйте о послушании».