Неизвестная война. Тайная история США - Александр Бушков

Фотография другого террориста, Геролда, относилась к временам, когда он был еще школьником. Что до третьего объявленного в розыск, Саррота, то на плакате вообще была не его фотография, а чужая (чуть позже для широкой публики срочно изготовили фальшивку, другой плакат, «правильный» – но при этом не озаботились уничтожить все «неправильные»…)

Вскоре Бута настигают на какой-то уединенной ферме и, несмотря на строжайший приказ военного министра взять его живым, там же и убивают. В показаниях о том, кто из военных стрелял, царит совершеннейший разнобой: одни признаются, что убили Бута, другие от такой чести отказываются и уверяют, что не стреляли вовсе…

Найденный там же, на ферме, дневник Бута попадает из военного министерства к главному армейскому прокурору с вырванными страницами. Военные уверяют, «что так и было» – но присутствовавшие на ферме не могут припомнить, в каком виде нашли дневник: без части страниц или целым. А Лафайет Бейкер, бывший глава секретной службы, отчего-то настаивает, что дневник в военное министерство попал целым.

Почти сразу начинают кружить слухи, что привезенный с фермы покойник – вовсе и не Бут, а так, неизвестно кто. Тем более что и тут странности: для опознания трупа вызывают некоего доктора Мея, который опознает Бута исключительно по шраму на шее – следу от операции, сделанной им два года назад. При этом отчего-то не привозят родного брата Бута, который сидит тут же в северной тюрьме…

Подробно вся эта история рассмотрена в книгах лучшего отечественного специалиста по делу об убийстве Линкольна Е. Черняка. Поэтому я не стану переписывать оттуда целые страницы, а буду лишь выделять ключевые моменты – тем более что меня интересуют не детали, а один-единственный вопрос: «Кто?»

Скажу сразу: иные зловещие детали при ближайшем рассмотрении оказываются случайным стечением обстоятельств или имеют вполне прозаические объяснения, разрушающие теорию заговора. Например, генерал Грант в театр не явился по вполне житейской причине: за несколько дней до спектакля первая леди, особа на язык несдержанная, устроила сцену супруге Гранта, кажется, приревновав к ней мужа. После этого ни Грант, ни его жена как-то не горели желанием появляться там, где присутствует миссис Линкольн. То, что охрана президента была поручена пьянице и лентяю Паркеру, опять-таки объясняется просто: к нему отчего-то благоволила первая леди и старательно защищала от всех нападок: мол, пьет-то он пьет, да дело разумеет…

Точно также могут быть объяснены и некоторые другие якобы загадочные эпизоды. Однако процент странностей все же ненормально высок – и многие из них до сих пор не получили вразумительного объяснения.

Почему Паркера простили за уход с поста – а чуть позже за гораздо более мелкое прегрешение без жалости выгнали со службы? Почему он оказался единственным охранником, приставленным к Линкольну? Почему военный министр Стэнтон, за полтора месяца до того получивший сведения о плане похищения президента (где фигурировал и Бут, и его будущие сообщники), эту информацию совершенно проигнорировал? Почему на плакате о розыске разместили фотографии, по которым невозможно было опознать беглецов? Почему вместо Саррота (которого в городе знала каждая собака) поместили снимок неизвестно кого? Почему родного брата Бута так и не привели опознать труп – ни тогда, ни потом, при перезахоронении?

И таких каверзных вопросов немало…

Но меня, повторяю, интересуют не детали, а те объяснения произошедшего, что были тогда же выдвинуты.

О мотивах задумывались недолго. «Ослепительным алмазом блеснула версия» (пользуясь словами Стругацких, написанными по другому поводу), что виновны во всем, конечно же, зловредные южане. Бут был агентом разведки Конфедерации, а направлял злодейскую руку, ясное дело, сам Джефферсон Дэвис.

Началось нечто, чему больше всего подходит определение «вакханалия». Некий подвыпивший англичанин на улице неосторожно выразился о Линкольне: «Я приехал издалека, чтобы увидеть этого… в гробу» (какое именно определение крылось за многоточием, мне, честно, неизвестно). Суд ему припаял полгода каторжных работ – чтобы впредь держал язык за зубами. Менее понятно, почему посадили ведущую актрису театра Лору Кинф и ее коллегу – они были виноваты исключительно в том, что мимо них, стоявших в коридоре, пробежал после убийства президента махавший кинжалом Бут… Точно также сестру Бута упрятали в тюрьму только за родственную связь с убийцей президента…

Тех из сообщников Бута, кого удалось арестовать, быстро повесили, в том числе и хозяйку меблированных комнат, где у заговорщиков была явка.

Потом принялись за Джефферсона Дэвиса – «главаря» заговора. Но никаких улик, вот незадача, не нашлось. А «абсолютно надежные свидетели», тут же вынырнувшие на суде, были уличены в лжесвидетельстве – и тут же выяснилось, что эту теплую компанию (состоявшую из законченных мошенников) подготовил военный министр Стентон, с олимпийским спокойствием пожавший плечами после разоблачения: ну, не получилось…

В общем, ни малейших улик против кого бы то ни было из руководства Конфедерации так и не нашли. Однако (особенно в советской историографии) принято считать, будто выстрел в Линкольна – все же дело рук южан.

Вот тут и возникают разнообразнейшие вопросы. Первый из них: а зачем, собственно, конфедератам смерть Линкольна? Коли уж они за всю войну так и не предприняли серьезной попытки покушения на президента? Как они вообще могли что-то организовать в свои последние дни, когда всё рушилось, южные армии капитулировали, а правительство Конфедерации (как и ее секретная служба) ничего уже не контролировали? Зачем? Просто так, из мести? Простите, это попахивает голливудскими боевиками и дешевыми приключенческими романами. В реальной жизни серьезные люди ведут себя совершенно иначе.

И наконец, смерть Линкольна была невыгодна в первую очередь южанам! Не случайно же генерал конфедератов Джонстон, узнав о смерти Линкольна, сказал: «Мистер Линкольн был самым лучшим нашим другом… это самое страшное бедствие для Юга». Свидетель надежный – генерал Шерман…

В самом деле, какой смысл был убивать Линкольна, прекрасно зная, что на смену ему автоматически придет вице-президент Джонсон, известный южанам как «ястреб»? Для Юга выгодным был как раз живой Линкольн…

Всего за два месяца до капитуляции Юга Линкольн вел тайные переговоры с посланцем южан, на которых обсуждались наиболее приемлемые для Юга условия капитуляции. Во время беседы он высказал много интересного: признал, что «северяне не менее южан виноваты в существовании рабства», и упомянул, что есть план просто-напросто выкупить у Юга всех чернокожих невольников за кругленькую компенсацию в 400 миллионов долларов.

И разрабатывал проект капитуляции, который «нанесет наименьший ущерб южной чести».

Разве после этого южане планировали бы убийство Линкольна? Превосходно зная, что вся власть перейдет к «изменнику» Джонсону, известному своими призывами «вешать руководство конфедератов без суда и следствия»? Не смешите! Южане должны были с Линкольна пылинки сдувать! Только с ним были связаны их надежды на будущее…

Не кто-нибудь, а Шерман вспоминал: «Он (Линкольн. – А. Б.) уполномочил меня заверить губернатора Ванса и население Северной Каролины, что, как только мятежники сложат оружие и займутся своими гражданскими делами, им немедленно будут гарантированы все права, общие для граждан всей страны; дабы избежать анархии, существующие правительства штатов и все их гражданские функции будут признаны де-факто до тех пор, пока Конгресс не найдет нужным установить новые».

После оккупации Юга все происходило вопреки плану Линкольна – а когда Джонсон все же пытался его выполнять, его и ославили «агентом рабовладельцев». Нет никаких сомнений, что Линкольн категорически был бы против «великого ограбления» Юга…

Как уже говорилось, «старина Эйби» был чертовски противоречивой фигурой. В нем прожженное политиканство сочеталось с той самой старомодной порядочностью, что нацелившихся на грабеж олигархов категорически не устраивало.

Так откуда на самом деле прилетела пуля?

Если мы возьмемся исследовать то, что происходило в Республиканской партии в последние дни жизни Линкольна и после его смерти, вскроется немало интересного… и зловещего.

Едва только Джонсон принял присягу в качестве президента, к нему явился один из видных деятелей правящей партии, сенатор Уэйд, и заявил в лоб:

– Мистер Джонсон, я благодарю Бога, что вижу вас здесь. В жилах Линкольна текло слишком много благостного млека, чтобы расправиться как следует с этими проклятыми мятежниками. Теперь они получат по заслугам…

И в тот же день закрытое заседание верхушки партии (точнее, ее радикального крыла) обсуждало вопрос о принятии «политической линии, менее примиренческой, чем у Линкольна».