Без права на наследство - Уильям Коллинз

Магдален стояла у двери – настороженная и напряженная. Она ждала любого движения, нового звука, но воцарилась полная тишина и покой. Она вздрогнула – от страха или от холода? Сейчас или никогда! Магдален решила, что, пересекая зал, будет считать полосы лунного света, чтобы отвлечься от тревоги. Раз, два, три, четыре, пять…

И вот зал позади, и она вступила в заброшенное, призрачное, пространство восточного крыла: одна рука сжимает свечу, другая автоматически придерживает подол платья, ноги ступают бесшумно, словно сама она превратилась в призрак. Магдален почти бегом преодолела первую, пустую, комнату. Неожиданно обстановка изменилась так значительно, что незваная гостья едва не споткнулась. С трудом переведя дыхание, она поставила свечу на стол и буквально рухнула в ближайшее кресло.

Потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя и оценить ситуацию. Магдален огляделась, достала ключи и поднялась. Первым ее внимание привлекло запертое бюро из резного дуба. Ни один из трех ключей не подошел. Тогда Магдален переключилась на шкаф в стиле Буля. И тут до нее донесся отчетливый звук: кто-то открывал дверь большого зала!

А вдруг дверь будет заперта, и она окажется отрезана от остального дома? Такая перспектива была пострашнее, чем необходимость пройти через ледяной зал! Магдален ощутила волну паники и поспешила назад, чтобы понять: кто-то входит в восточную часть дома или действительно запирает двери. Она осторожно заглянула в зал и замерла.

Возле одного из окон, ближнего к гостиной, в лунном сиянии вырисовывалась одинокая фигура. Человек стоял неподвижно, а потом вдруг исчез. Магдален вздрогнула, а потом догадалась, что он сделал шаг и скрылся в темной зоне. Вот он появился снова – во второй полосе лунного сияния, снова исчез – и появился в третьей полосе света. Шаг за шагом человек приближался, потом снова остановился, на этот раз в последней, пятой, освещенной зоне и развернулся, пройдя назад, к жаровне в центре зала. Там он постоял, подняв руки над пеплом, словно тот мог обогреть их, а потом снова прошел к пятой, ближайшей от Магдален, полосе лунного света.

Она не могла пошевелиться, не знала, что предпринять. Ей отказали все чувства и способности, кроме зрения. Теперь, сквозь приоткрытую дверь, на лицо человека падал отсвет ее свечи, оставленной позади, на столе, и Магдален в ужасе видела с полной ясностью: перед ней стоял адмирал Бертрам.

Длинная серая ночная рубашка свисала почти до щиколоток. Колпака на голове не было, ноги босые. В левой руке – связка ключей. Медленно и механически старик прошел мимо Магдален, что-то беззвучно нашептывая, с открытыми, но до странности пустыми глазами. Он не заметил горничную, не обратил внимания на ее свечу. И только теперь Магдален поняла: адмирал ходит во сне.

Теперь ей было уже не так страшно, как в тот момент, когда она обнаружила призрачную фигуру в лунном сиянии в ледяном зале. Магдален справилась с шоком, весь ее организм превратился теперь в пружину, дрожавшую от напряженного ожидания. Что произойдет дальше?

Адмирал замер посреди комнаты, и теперь его речь была вполне различима: «Ноэль! Друг мой! Ноэль, прошу, забери назад это все! День и ночь я не знаю покоя. Как я могу обеспечить безопасность? Я не знаю, куда положить его. Забери его, Ноэль, забери!» С этими словами адмирал прошел к шкафу в стиле Буля и опустился на стул рядом с ним, занявшись ключами. Магдален бесшумно приблизилась и замерла, не сводя с него глаз. Наконец старик нашел нужный ключ и открыл шкаф, решительно выдвинул один из ящиков. Внутри лежало сложенное вдвое письмо. Адмирал достал его и положил перед собой на стол. «Забери его, Ноэль! Забери его», – снова зашептал он монотонно.

Магдален чуть подалась вперед и прочитала строки на обороте, сразу узнав почерк покойного мужа: «Хранить в тайне и открыть только в случае моей смерти. Ноэль Ванстоун». Далее следовал адрес адмирала. Итак, вот он перед ней – тот самый заветный документ!

Она протянула руку, чтобы взять письмо, но адмирал опередил ее, взял бумагу, встал, запер шкаф и развернулся прямо к ней. Она хотела было взять письмо из его руки, но жуткое зрелище живого мертвеца – человека, который двигался и говорил, не осознавая этого, поразило ее, рука Магдален упала.

Тем временем адмирал прошел к бюро с письмом в руке, открыл замок – и снова Магдален протянула руку, чтобы взять у него документ, и не решилась. Старик положил бумагу внутрь бюро, опустил крышку и пробормотал: «Да, Ноэль, здесь надежнее, так лучше».

Но запер ли он бюро? Магдален не слышала характерный щелчок замка. Адмирал медленно вышел на середину комнаты, а Магдален попробовала приподнять крышку бюро. Заперто! А старик уже шел к двери, положив ключи в корзинку, в которой всегда носил тяжелую связку. Он был уже на пороге.

Магдален почувствовала, как голова идет кругом, ее охватило невероятное возбуждение, она уже не анализировала ни ситуацию, ни свои поступки. Она взяла свечу и последовала за адмиралом, словно сама стала сомнамбулой. Один за другим, они пересекли зал, гостиную, коридор, лестницу. Она шла за стариком до двери его спальни. Он зашел туда и закрыл дверь. Она остановилась и взглянула на кровать Мейзи, которая была отодвинута в сторону, а не перегораживала проход, как обычно. Кто сдвинул ее? Магдален присмотрелась и вздрогнула: кровать была пуста. Старого моряка в ней не было!

Это открытие задержало ее лишь на мгновение. Ее больше занимало теперь, что делает адмирал. Он вернулся в постель? Уснул? Она прислушалась. Ни звука изнутри. Она осторожно толкнула дверь – открыто. Осторожно вошла внутрь и прислушалась – тишина, только ровное дыхание старика. Он спал.

Она вошла в комнату, прикрывая свечу рукой, подошла к кровати и взглянула на него. Адмирал успел погрузиться в глубокий, мирный сон, руки его неподвижно лежали поверх одеяла, губы больше не шевелились. На прикроватном столике было четыре предмета: свеча, спички, стакан лимонада и корзинка с ключами.

Желание завладеть этой связкой возникло у Магдален еще внизу, когда она шла за адмиралом. На мгновение она забыла об этом импульсе, когда ее удивило, что Мейзи не было на кровати в коридоре, но теперь желание превратилось в одержимость. Не было смысла терять время на поиски того единственного, нужного ей, ключа, она и не смогла бы узнать его. Магдален решительно взяла корзинку и бесшумно покинула спальню адмирала.

Поколебавшись, она придвинула кровать к двери, как она стояла обычно: если ветеран вернется, он не должен заподозрить ничего странного. Затем – без каких-либо препятствий – она спустилась, уверенно пересекла большой зал, утратив уже страхи и мистические ощущения. Единственное, что теперь она испытывала, было волнение и предвкушение триумфа.

Магдален поставила свечу на бюро и сосредоточилась на подборе ключа. Занятие это требовало терпения и немалого времени, однако в итоге письмо оказалось в ее руках!

Оно было запечатано, но печать уже сломана. Магдален торопливо развернула документ и сразу прочитала финальную часть. На третьей странице, после подписи Ноэля Ванстоуна находилась приписка: «Я получил это письмо вместе с завещанием моего друга Ноэля Ванстоуна. В случае если я умру раньше, чем он, прошу моего племянника и поверенных тщательно исполнить все предписания, которые здесь содержатся, действуя от моего имени, Артур Эверард Бертрам».

Магдален не обратила на приписку особого внимания, лишь отметив, что она сделана не рукой Ноэля. Ее интересовало содержание письма. Она едва начала читать, как ее отвлек новый звук. Снова что-то происходит в зале? Она оглянулась через плечо, в сторону двери и прислушалась. Нет, наверное, ей показалось. Она вернулась к письму.

Магдален никак не могла сосредоточиться. Глаза перескочили ниже, потом вернулись к началу в поисках места, на котором она прервала чтение. Потом она заметила упоминание Джорджа Бертрама и решила сперва познакомиться с этой частью письма. Если он будет холостяком или вдовцом на момент смерти Ноэля Ванстоуна, должен жениться в течение шести месяцев…

В этот момент кто-то схватил ее за руку, Магдален вскрикнула от неожиданности, развернулась и увидела Мейзи.

Глаза ветерана налились кровью, рука у него была тяжелой. Лист бумаги упал на пол, к его широко расставленным ногам. Старик был пьян и заметно качался, но решимости ему было не занимать.

– Ах ты, молодая Иезавель! – воскликнул он. – В следующий раз, когда соберешься бродить по соседству с «Промерзни-до-Костей», сперва научись вокруг посматривать! Убедись, что никто другой не бродит в ночи, в саду снаружи. Бросай, Иезавель, бросай это!

Моряк буквально вырвал письмо из ее руки, положил его в ящик бюро, подобрал лист с пола, а потом запер крышку. Магдален не сопротивлялась, ничего не говорила. Все силы оставили ее, волнение прошло. Пережитый страх истощил ее, и теперь она буквально сломалась. Когда Мейзи выпустил ее руку, она вяло опустилась на стул. Ветеран покачивался, опираясь на бюро, и с командной высоты начал речь, адресованную Магдален.