Озорница - Тереза Медейрос

— Пойди вылей, Барни, не то надену тебе его на голову, — пригрозила Тэнси.

Жилистая рука поспешно забрала горшок.

— Шлюха, а туда же! Слишком много о себе понимаешь, — брюзжал Барни. — В пансионе Фоксуорт, бывало, получал все бесплатно, а теперь за то же самое приходится платить, да еще ради этого копить целую неделю. А помнишь, как мы с тобой баловались в бельевом чулане?

Тэнси одарила бывшего любовника улыбкой, способной, казалось, растопить сердце статуи из льда, вытянула красивую ногу и потерлась носком о край двери.

— Все помню, мой сладкий, но нет лучше любви, как за деньги. Или тебе жалко с ними расставаться?

Провокация возымела успех, дверь широко распахнулась, и Барни Доббинс вломился в комнату. При виде Эмили он широко раззявил рот и чуть не выронил ночной горшок.

— Эй, а эта чего здесь?

— Не твоего ума дело, — сурово сказала Тэнси, толкнув Барни в костлявую грудь. — Она не для таких шмаровозов, как ты. Тебе не обломится, кишка тонка, и денег не хватит.

Барни вытер рукавом слюнявый рот, и Эмили содрогнулась.

— Не скажи, — пробурчал Барни. — Деньги найдутся. Прямо с сегодняшнего дня и начну копить. Давненько я подбирался к этому лакомому кусочку.

Тэнси захлопнула дверь перед его носом.

Эмили зажала рот рукой, чтобы не закричать. Только сейчас до нее дошло, какой страшной угрозе она подвергается и чем может закончиться ее очередная выходка. Хотелось бежать, звать на помощь, но отступать было слишком поздно. Тэнси напудрила нос, решительно встала и что-то сунула в руку подруги. Оторопевшая Эмили увидела розовый леденец на палочке.

— Это еще зачем?

— Будешь сосать на виду у всех, — наставительно заметила Тэнси, подталкивая подружку к двери.

Джастина поджидало громадное темное здание. В ту ночь только в окнах гостиной Гримуайлда горели лампы, и герцог инстинктивно направился туда, на теплый свет, в надежде обрести покой в кругу семьи.

В гостиной его встретило гробовое молчание. Джастин с ходу упал в глубокое кресло, потер щетину на подбородке и огляделся.

Не поднимая головы, склоненной над вышивкой, и продолжая работать иглой, герцогиня спокойно заметила:

— Готова допустить, что за годы скитаний в Новой Зеландии у тебя окончательно испортился вкус и ты пристрастился к дешевому одеколону, но, если это не так, остается предположить, что, судя по запаху, ты недавно посетил заведение с сомнительной репутацией.

— Совершенно верно. За последние двенадцать часов я побывал во всех публичных домах Лондона.

— Боже! Откуда столько сил? — изумилась хозяйка дома.

Лили и Миллисент дружно зарделись, а Эдит еще глубже уткнулась носом в роман, который она мусолила не первую неделю.

— Может, нам лучше обсудить этот вопрос с глазу на глаз? — недовольно пробурчал помрачневший Джастин.

— Почему же? — искренне удивилась герцогиня, одарив сына благосклонной улыбкой. — Твои сестры не первый год замужем, и нам нечего от них скрывать. А если они не желают слышать, о чем мы говорим, никто не мешает им воссоединиться со своими мужьями в собственной кровати. — Хозяйка дома отложила рукоделие и посмотрела сыну в лицо. — Откровенно говоря, меня волнует вот какой вопрос: с чего это твоя подопечная остановила свой выбор на столь незавидной профессии? Что побудило ее искать убежище именно в публичном доме? Следует ли понимать, что кто-то подтолкнул ее в этом направлении? Кто мог сыграть роль ее ментора, хотелось бы знать?

Джастин был ошарашен. Никогда прежде матушка не высказывалась столь четко и определенно, с такой жесткой откровенностью. В ее серых глазах, обычно затуманенных думой о домашних заботах, сейчас сверкали огоньки, напоминавшие былую задорную девушку, которая до замужества отличалась крепкой хваткой и недюжинным умом. Да, в свое время матушка, видать, вскружила голову не одному кавалеру. Даже сейчас, в преклонном возрасте, она сохранила следы былой красоты.

Глядя в эти глаза, Джастин словно смотрелся в дымчатое зеркало. Он отвел взор и виновато понурил голову, потом встал и прошел к окну, хмуро разглядывая свое отражение. На него уставился неряшливо одетый незнакомец с темными подглазьями и впалыми щеками; волосы в беспорядке, оброс щетиной.

— Я пальцем ее не тронул, — сказал Джастин, внутренне ужаснувшись от собственных слов и презирая себя за ложь. — Во всяком случае, я не скомпрометировал ее, — поправился герцог.

— Но тебе, возможно, именно так и следовало поступить, — возразила матушка. — Тогда бы у нее не было оснований для бегства от нас.

Джастин круто развернулся, пораженный до глубины души, не веря своим ушам. Может, он ослышался? Матушка как ни в чем не бывало вновь занялась рукоделием. В наступившей тишине слышался тихий голос Лили, мурлыкавшей под нос какую-то дурацкую песенку о пчелках, порхающих с цветка на цветок. Она-то и доконала герцога.

— Кончай ныть! — накричал на сестру Джастин. Лили поморщилась и, не глядя на брата, сказала:

— Прошу прощения, но под этот разговор о непристойном поведении мне невольно вспомнился садик во дворе дома, где находится заведение миссис Роуз. В районе Мейфэр.

Герцог никак не мог взять в толк, при чем тут сад у дома уважаемой леди в районе Мейфэр, где, как известно, проживают не бедные и вполне добропорядочные люди.

Ситуацию прояснила матушка.

— Да, заведение это, надо сказать, не простое, — закивала головой герцогиня. — Только для избранных, самых богатых и влиятельных. На извозчике к этому дому не подъезжают, исключительно в своих каретах.

Если бы Джастин был жирафом, то сейчас и до него бы дошло, к чему клонят домашние.

— Вы хотите сказать, что в районе Мейфэр есть бордель? — изумился герцог. — Да откуда вы знаете?

Матушка удивленно взглянула на сына и терпеливо пояснила:

— Что значит откуда? Твой отец бывал там частым гостем. Конечно, только по пятницам. Субботу он приберегал для меня.

Душа возликовала новой надеждой, Джастин рассмеялся, обнял и расцеловал Лили.

— Благодарю, благодарю тебя, моя милая дуреха. Если я разыщу Эмили, клянусь назначить Герберта главным управляющим «Уинтроп шиллинг».

Радостно взволнованный герцог бросился к двери.

— Миллисент, естественно, останется довольна, — крикнула ему вдогонку Лили, — а как насчет моего Гарви?

Хватаясь за гладкие перила лестницы — ноги плохо ее слушались, Эмили спустилась вслед за Тэнси в гостиную, где было теперь значительно больше народа, чем прошлым вечером. В пути их миновала целующаяся парочка, молодые люди поднимались в спальню Взрывы мужского хохота то и дело перебивали мирное течение женской беседы. Сразу защипало глаза и навернулись слезы от едкого табачного дыма, висевшего в комнате густым облаком. Девица в балетном костюме безумного канареечно-желтого цвета крутилась возле фортепьяно в странном танце под музыку Баха, казалось бы, не располагавшую к танцам.