Научное наследие Женевской лингвистической школы - Валерий Кузнецов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
88
В то же время материалы рукописного научного фонда Балли, хранящегося в библиотеке Женевского университета, свидетельствуют о том, что Балли колебался относительно корректности этого термина. В письме от 27 июня 1915 г. своей русской студентке Аполлинарии Соловьевой, учившейся в Женевском университете в 1914 – 1915 гг., Балли высказывает сомнение по поводу целесообразности употребления термина «стилистика». «Лучше избегать термина “стилистика”, поскольку он не вполне ясен, особенно в вашем языке. Лучше просто говорить об изучении разговорного аффективного языка. Я иногда склоняюсь к мысли ввести термин “биолингвистика” (bios “жизнь”), исходя из того, что разговорный аффективный язык по своей природе тесно связан с реальной жизнью. Преимущество этого слова в том, что оно может употребляться как существительное и как прилагательное (биолингвистика, биолингвистические исследования). Я испытываю колебания относительно того, какой из двух терминов может быть признан более удачным» [Frýba-Reber 2001: 126].
89
BSL. 1909 – 1910. Т. XVI. Р. CXVIII.
90
Сам Балли не изучает звуки под стилистическим углом зрения. Стилистическое исследование звуковой стороны языка получило развитие в оригинальной работе П. Леона [Léon 1971].
91
А. Мейер приписывал все более заметные и глубокие сходства между европейскими языками независимо от их исторических связей умонастроению, которое он называл «чувством единства цивилизации» [Meillet 1926: 156].
92
Ср. также мнение А. В. Федорова: «Не преувеличивая той роли, которую Ш. Балли отводит понятию общности “европейского психического склада” ... все же нельзя не считаться с этим фактором» [Федоров 1965: 150].
93
А. Бине (1857 – 1911) является одним из видных представителей детской психологии, экспериментальной психологии и психологии мышления. Придерживаясь первоначально постулатов ассоциативной психологии, Бине в дальнейшем отверг их и выдвинул положение о безобразности мышления, считая процесс мышления оперированием общими схемами решения жизненно важных ситуаций [Binet 1922: 306 – 307].
94
Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. C. 405.
95
На этот факт указывает В. Вартбург [Wartburg 1963: 214].
96
Ш. Балли понимал «монорему» в более широком смысле: не только как высказывание с одним артикулируемым членом, но и как любое сложное выражение, в котором имеется только «новое» (повод), а «тему» приходится восполнять [Балли 1955: 62].
97
Ср. высказывание по этому поводу А. Мейе: «Одночленные фразы – нормальная вещь, и, несомненно, именно с них начинался язык. Лингвисты, занимающиеся теорией фразы, давно это подметили» (имеются в виду Шухардт и Вегенер. – В. К. ). «Одночленными фразами начинают говорить дети» [Meillet 1921: 610, 611].
98
Ср. точку зрения современной психологии: «В дошкольном возрасте постепенно происходит переход от ситуативной речи к речи контекстной ...ситуативная речь неразрывно связана с конкретной ситуацией, она не отражает полностью содержание речи в речевых формах, и ее содержание понятно собеседнику лишь в том случае, если он знает ситуацию, о которой ребенок рассказывает, и если ребенок сопроводил речь соответствующими жестами и интонациями... Контекстная речь понятна вне зависимости от учета данной ситуации, так как ее содержание раскрывается в самом контексте... Младшие школьники обычно не выходят за пределы ситуативной речи, что стоит в неразрывной связи с общим конкретным характером их мышления» [ Левитов Н. Д. Детская и педагогическая психология. М., 1960. C. 67].
99
Атрибутивные предложения предикативным противопоставлял В. Вундрт [Wundt 1912].
100
Сеше считает атрибутивные и предикативные формы условными по своей природе, ибо они организуются, по его мнению, только волей говорящих. Тем самым он подчиняет логику языка воле говорящего.
101
Человеческая речь, по мнению В. Вундта, представляет собой непосредственное развитие тех звуков, которые издает животное и которые обусловлены физиологическим или физическим состоянием последнего. В применении к человеку эта обусловленность трактуется как аффективная [Wundt 1912]. Человеческая речь, по Шухардту, возникла как «волевое проявление чувственных впечатлений», затем развивается логический аспект языка [Шухардт 1950: 238].
102
Ср. с мнением Г. Аммана, который полагал, что важнейшую роль в переходе однословных предложений в многочленные играет динамическое «напряжение», связывающее два первоначально самостоятельных элемента ( Ammann H. Die Menschliche Rede. II. Lahr, 1928. S. 93 и сл.).
103
Точка зрения о существовании генетической связи между сочинением и подчинением является весьма распространенной. «Большинство писавших по этому вопросу, – отмечает М. Зандман, – считали, что сочинение более древнее, чем подчинение, и что последнее постепенно развилось из первого... Общеизвестно, что детский язык и синтаксис наиболее древних средневековых языков отдают предпочтение сочинительным конструкциям по сравнению с подчинительными» [Sandman 1950: 25, 26]. Сам Зандман придерживался противоположной точки зрения. В. Вундт считал, например, что все примитивные языки проходят вначале стадию словесного соположения, соответствующую соположению представлений [Wundt 1912: 298]. Позднее Э. Лерх писал: «Формы подчинения всегда были новые, чем формы сочинения... Подобно детскому языку и всем примитивным языкам, старофранцузский язык также предпочитал соположение фраз их относительному подчинению» [Lerch 1925: 43].
104
Опора на факты детской речи при исследованиях генетического аспекта языка восходит к Штейнталю, который высоко оценивал такой подход для выяснения вопросов о возникновении и развитии языка у людей. Вундт, придававший большое значение детскому языку для историко-генетических исследований, в то же время предостерегал от увлечений в этом плане, так как дети усваивают готовый язык со слов их окружающих. Сама идея обращения к детскому языку встречается у Кондильяка и у главы идеологов Дестутта де Траси.
105
А. А. Потебня предикативным членом считал только какое-либо имя в именительном падеже, а имя в творительном падеже он называл дополнением [Потебня 1958: 111 – 112, 120].
106
Вопрос о соотношении сочинения и подчинения получил оригинальное развитие в работах другого представителя Женевской школы – С. Карцевского. Не отрицая разграничения сложносочиненных и сложноподчиненных предложений, Карцевский считал, однако, что оппозицию составляет не сочинение и подчинение, а подчинение и асиндетическая конструкция, причем оба синтаксических типа, т. е. сочинение и подчинение, пересекаются в бессоюзной конструкции: «...сочинение и бессоюзие сополагаются на горизонтальной линии, тогда как бессоюзие и подчинение располагаются по вертикали» [Karcevsky 1956: 39].
107
На этот факт обращает внимание М. Коэн [C ohen M. Выступление во время обсуждения доклада P. Pottier // BSL. 1949. T. 45. F. 1 (130). P. XVII – XVIII].
108
Группа, занимающаяся структурно-семиотическими исследованиями в области литературы, литературоведения и общей семиологии в русле идей Р. Барта, Ж. Лакана и М. Фуко. Помимо Ж. Женета в нее входят Ю. Кристева, Цв. Тодоров, Ф. Соллерс, Ж. Рикарду и др.
109
Проблемой несобственно-прямой речи занимались многие лингвисты: Э. Лорк, А. Тоблер, Э. Лерх, М. Липс, В. Гюнер, Л. Шпитцер, Н. Ю. Шведова и др.
110
И. А. Бодуэн де Куртенэ определял грамматику «как рассмотрение строя и состава языка (анализ языков)», включая в грамматику и фонологию [Бодуэн де Куртенэ 1963: 63 – 64]. Н. С. Трубецкой также считал фонологию частью грамматики. Фонетику как особую языковедческую дисциплину, смежную с грамматикой и лексикологией, рассматривали Л. В. Щерба и В. В. Виноградов.
111
Примечательно, что в своей последней работе Прието заменил термин «индикация» на «практику интерпретации индексов» [Prieto 1995], выделив тем самым роль адресата.
112
Течение в западноевропейской педагогике конца XIX – первой половины XX в., выступавшего с требованием радикального изменения организации системы, содержания и методов воспитания и обучения. Оно сыграло известную положительную роль в истории педагогики.
113
«Каковы бы ни были факторы изменяемости, – писал Соссюр, – действуют ли они изолированно или комбинированно, они всегда приводят к сдвигу отношения между означающим и означаемым » [Соссюр 1977: 107 – 108].
114
Преувеличение со стороны Балли роли аффективного в языке можно оправдать подчас скрытой полемикой с О. Есперсеном, который, наоборот, преувеличивал действие в языке «тенденции к коммуникации». Возражая Есперсену, Балли писал: «Между тем аффективность повсюду в разговорном языке взаимодействует с реальной жизнью, и она предопределяет изменения, отличные от тех, на которых настаивает “энергетика”, эти изменения дробят словарь, “приводят в беспорядок” синтаксис, так что можно сказать, что грамматика чувств – это борьба против грамматики» [Bally 1941b: 95].
