Нацизм и культура. Идеология и культура национал-социализма - Джордж Моссе

Вместе с тем, чтобы не осталось неясностей, мы доводим до сведения всех, что будем безжалостно искоренять все, представляющее опасность для народа, и ни при каких условиях не допустим возникновения коррупции, а также любой пропаганды, преследующей узкие групповые или личные интересы и враждебной благосостоянию всего нашего сообщества. (Аплодисменты.)

По принципиальным соображениям мы лишаем марксистов права на любой вид деятельности на территории Германии. (Громкие и продолжительные аплодисменты.) Поэтому не может даже возникать вопрос о представительстве марксистских партий в советах и парламентах городов. (Крики: «Правильно!», аплодисменты.) Сторонник классовой борьбы, призывающий к международной пролетарской солидарности, не может одновременно заявлять, что намерен служить интересам нашего города и его жителей. (Крики: «Правильно!»)

В данном совете будут рассматриваться и реализовываться только вопросы, представляющие интересы города и местного населения. Мы признаем, что иногда поддаемся чувству сентиментальности, присущей нашему народу, но ныне решительно исключаем из политики всех, кто ответственен за бедственное положение нашего народа и обманул страну, но в то же время вполне гуманно призываем к ответу каждого из них лично. (Крики: «Слушайте! Слушайте!»)

Вспомним, как тысячи наших товарищей, стремившихся спасти Германию, выбрасывали с работы и обрекали на голодную смерть, сажали за тюремную решетку, беспощадно избивали и сотнями убивали, как запрещали национал-социалистские газеты, как принимали самые различные меры, чтобы лишить народ права строить новую, лучшую Германию. (Крики: «Тьфу!») Представители социал-демократии сидят здесь, на этой представительной ассамблее, хотя многие члены их руководства не 'только ответственны за бедственное положение Германии, но и сегодня еще распространяют низкую клевету о новой Германии за рубежом. (Возгласы недовольства и крики: «Тьфу!») Эти социал-демократы должны бы быть благодарны, что не подвергаются тому обращению, которое они заслуживали своими прошлыми деяниями. Достаточно вспомнить, что переживал Эбель, когда был единственным нашим представителем в этом совете. (Возгласы: «Слушайте! Слушайте!») Вспомним и отношение к нам перед последними выборами, когда в городском совете состояло всего трое национал-социалистов, и как их лишали права на свободные высказывания и юридические запросы. (Крики: «Тьфу!»)

Не забудем мы и те злобные и язвительные выпады, с помощью которых вы пытались дискредитировать нас в глазах народа, да и до сих пор пытаетесь принизить характерные для национал-социалистов энергию, великодушие и истинное величие.

Мы отстраняем господина Аденауэра от должности мэра города, и не потому, что он был членом центристской партии, а потому, что не принимаем его морали и его действий (крики: «Слушайте! Слушайте!»), видя в то же время, что его поступки наносят ущерб не только Кельну, но и всей Германии. (Аплодисменты.)

Мы не можем согласиться с мнением тех членов совета, которые сами обладают чувством чести, благопристойностью и моральной чистотой, но считают, что можно оградить себя от этого человека и его действий. Характеристика смещенного мэра проистекает из его поведения и поступков и не влияет на данную ему выше оценку. (Возгласы: «Слушайте! Слушайтесь и аплодисменты.)

В этот час мы подтверждаем, что все обещания, данные нами национально мыслящему народу в годы борьбы и оппозиции, будут выполнены до последней фразы. (Громкие аплодисменты.)

Мы протягиваем руку всем расовым товарищам доброй воли и говорим им «Добро пожаловать!» для совместного осуществления великих задач, стоящих перед Германией. Совместными усилиями мы превратим наш рейнский соборный город в украшение всего немецкого народа, а городскую администрацию — в модель честности и бережливости. (Аплодисменты.)

Наконец, мы благодарим нового главу города Кельна за его готовность к созидательной работе и умение подбирать сотрудников.

(Национал-социалисты, члены совета, поднялись со своих мест и криками «Хайль!» приветствовали появление нового мэра города.)

Так будем же тесно сотрудничать с новым городским головой и его администрацией в деле повышения благосостояния города, чем поможем росту престижа и величия всей Германии. Да здравствует Кельн! Да здравствует Германия!

(Возбужденные крики: «Хайль!» Все члены совета встают и ноют национальный гимн.)

(Шмидт Петер. Двадцать лет солдат Адольфа Гитлера, десять лет — гауляйтер (Книга о борьбе и верности). Кельн, 1941.)

Герман Штрезау

Большое давление даже в малых делах

Немецкий путь, а еще точнее — немецкое самосознание так глубоко укоренены в душах людей, что порой даже затрудняют дыхание. Правление Гитлера не является правлением только его одного. Кое-кто из его ближайшего окружения может даже подумать, что стал вторым человеком в рейхе или, по крайней мере, его личным советником. Однако положения дел это не меняет.

Давление на человека продолжается, и даже трудно объяснить, в чем оно заключается. С каждым из нас лично ничего не происходит. Партию мы не замечаем, как не обращаем внимания на окружающие нас леса. Но по пути в Берлин можно услышать и увидеть многое. В этих событиях нет ничего особенного, зачастую они мелки и незначительны, и тем не менее ощущение давления сохраняется. Возьмем, к примеру, небольшое недавнее происшествие в автобусе. Вечер, как раз перед самым окончанием рабочей смены на заводах. Передо мной сидит невысокий коренастый человек. По профессии он садовник, но подрабатывает на полставки в ближайшем городке в качестве ночного сторожа. Я его знаю, поскольку его сменщиком был Джеки. Вообще-то он довольно ограниченная, весьма примитивно думающая, безобидная личность, однако любитель поговорить. И вот в автобус сел высокий плечистый парень в черной шляпе с широкими полями. Он казался переодетым в штатское полицейским и производил неприятное впечатление. Войдя в автобус, он поприветствовал всех низким баритоном «Хайль Гитлер!» и уселся рядом с садовником. Они завели разговор о погоде, возможных заморозках и тому подобном. Садовник произнес по ходу их беседы: «Слишком строгие правители долго не удерживаются». В народе это выражение имеет широкое хождение, в особенности когда разговор идет о морозной погоде. Как же поступил его сосед? Он наклонился вперед, прокашлялся и проговорил со значением:

— Я не совсем понял, что вы имеете в виду, господин?..

Садовник, видимо, даже не понял, насколько просто он мог загреметь в концентрационный лагерь.

В другой раз в автобусе ехала молодая женщина с дочкой четырех или пяти лет. Та стояла на сиденье и с большим интересом смотрела в окно. Какой-то молодой штурмовик ходил туда-сюда около автобуса, затормозившего на остановке. Вдруг маленькая девочка сказала:

— Смотри-ка, мамочка! Этот дядя не собирается входить сюда, да?

Испуганная женщина прикрыла ладонью рот малышки и прикрикнула на нее.

И это так называемое народное сообщество…

К этому следует добавить и изменения, произошедшие с молодежью. В народе становится все больше людей, не знающих войны. Они не имеют представления о том, что пришлось пережить старшему поколению, и смотрят на войну как на возможность новых приключений и даже получения отличий.

Не могу забыть небольшое происшествие, произошедшее как-то утром в библиотеке, где я с одним коллегой занимался каталогами. У нас непроизвольно завязался разговор об издательстве довольно большого числа книг на военную тематику, в основном антивоенных. Мы оба были участниками войны и придерживались мнения, что она — самое настоящее свинство. Войной мы были, как говорится, сыты по горло. В наш разговор вмешалась молодая девушка — сотрудница библиотеки, которая заявила, что в войне было и нечто возвышенное.

— Что вы имеете в виду? — спросил я ее.

Девушка, которой не было и двадцати лет, красивое и нежное создание, поставила нас в тупик, сказав, что, в конце концов, война обнажает лучшие качества человека — готовность к самопожертвованию, чувство товарищества, мужество. Что можно было возразить ей? Мой коллега лишь пожелал, чтобы она сама пережила эту «гнусность». Но это, конечно, не было аргументом для ответа идеалистически настроенной девушке, державшейся высокомерно и пренебрежительно. Я попытался объяснить ей, что еще в древние времена человечество переживало эпидемии чумы и холеры, во время которых людям представлялась возможность проявить свое достоинство и добродетель — готовность прийти на помощь другим, даже жертвуя собой, и другие человеческие качества. И я спросил ее, как она относится к победам людей над тогдашними страшными эпидемиями. Девушка ничего не ответила, но мое объяснение, видимо, ее не разубедило. Правда, она не привела популярный аргумент, что, мол, войны были всегда, поэтому будут и впредь. Глупость этой логики становится очевидной только после того, как миллионы людей заплатят за нее своей жизнью.