Претерпевшие до конца. Судьбы царских слуг, оставшихся верными долгу и присяге - Юрий Жук

Но это будет немногим позднее, а тогда, 7/20 мая 1918 года, К. Г. Нагорный сопровождал больного Алексея Николаевича в его последнем в жизни путешествии.

Не желая терпеть грубость и хамство со стороны лиц охраны и лично самого Николая Родионова, Клементий Нагорный однажды даже пообещал последнему его избить, если он хотя бы ещё раз допустит оскорбительную непочтительность к бывшему Наследнику Цесаревичу.

Негодовал он также против тюремщиков и в том случае, когда Родионов запер их вместе с Алексеем Николаевичем в каюте, откуда они некоторое время не имели возмож-ности даже выйти в туалет!

По прибытии в Екатеринбург Клементий Нагорный поначалу пытался помочь нести багаж Великих Княжон, видя с каким трудом несёт свой чемодан под моросящим дождём Татьяна Николаевна. Но едва он подхватил чемодан Княжны, как его тотчас же оттолкнули. А он, не сдержавшись, нагрубил.

Давая показания Н. А. Соколову, няня Августейших Детей А. А. Теглева вспоминала:

«Нагорный держал себя смело и свою будущую судьбу предсказал себе сам. Когда мы приехали в Екатеринбург, он мне говорил: “Меня они, наверное, убьют. Вы посмотрите, рожи-то, рожи-то у них какие! У одного Родионова чего стоит! Ну, пусть убивают, а всё-таки я им, хоть одному-двоим, а наколочу морды сам!”». [507]

В дом Ипатьева К. Г. Нагорный попал лишь на следующий день, то есть 24 мая, причём препроводил его туда непосредственно комиссар Н. Родионов.

Будучи допрошенным Комендантом Дома Особого Назначения А. Д. Авдеевым, К. Г. Нагорный заявил, что имеет при себе наличные деньги, однако не указал той суммы, которой располагал в действительности, в связи с чем в «Книги записей дежурств Членов Отряда особого назначения по охране Николая II» была сделана соответствующая запись:

« 24 Мая

Нагорный Клементий Григорьев в Доме особого назначения при бывш[ем] царе Николае Романове, служащий при Алексее Никол[аевиче], 32 год[а], имеет при себе деньги четыреста восемьдесят девять (489) руб.». [508]

После проведённого личного обыска и уверения в том, что он – Клементий Нагорный – готов считать себя «на равном состоянии» с находящейся под арестом Царской Семьёй, он подписал текст заранее составленной расписки следующего содержания:

Я нижеподписавшийся гражд. [анин] Нагорный Клементий Григорьев Кiевской губ. [ернии] Свирского уезда Антоновской волости Села Пустоварова даю настоящюю расписку в том что желая преданно служить при бывшем царе Николае Романове обязуюсь подчинятся и выполнять все распоряжения Уральского Областного Совета исходящiя от Коменданта дома и считать себя на равном состоянiи как и остальная Семья Романовых.

И только после этого Клементий Нагорный был наконец-то допущен в комнаты, занимаемые Царской Семьёй.

Находясь рядом с больным Алексеем Николаевичем (в первый день пребывания в доме Ипатьева он сильно зашиб ногу), он продолжал всё с тем же самопожертвованием заботиться о его здоровье. Но порой простых человеческих сил ему, попросту, не доставало. Так, в дневниковой записи за 27 мая Государыня отмечала, что

«… Е. С. (Боткин. – Ю. Ж.) дежурил часть ночи, чтобы дать Нагорному выспаться». [510]

В этот же день Помощник Коменданта ДОН А. М. Мошкин, проверявший комнаты, занимаемые Царской Семьёй и Её слугами, решил снять и присвоить себе золотую цепочку с крестиками и образками, висевшую над кроватью Наследника Цесаревича…

А далее – известно. Клементий Нагорный и Иван Седнев были арестованы, увезены из дома Ипатьева и помещены в тюрьму, откуда их, как заложников, 28 июня 1918 года увели на бессудный расстрел…

«Этот простой матрос, – писал Контр-Адмирал К. Г. Старк, – был до последней минуты жизни верный в своей любви к Царской Семье. Ничто его не поколебало: и в Екатеринбурге он был всё таким же, всё также презрительно, резко отвечал красноармейцам и советским комиссарам, и не раз его простые слова заставляли замолкать советчиков. Они чувствовали, что этот матрос как-то выше, чем-то сильнее их, и они боялись и ненавидели его». [511]

Находясь в Севастополе осенью 1920 года, хорошо известный Царской Семье бывший Корнет Кавалергардского Е.И.В. Марии Фёдоровны полка С. С. Бехтеев одно из своих стихотворений посвящает Клементию Нагорному:

В годины ярости кровавойПреступных слов и гнусных дел,Когда от нас Орёл Двуглавый,Взмахнув крылами, улетел;Когда убийцы и бродяги,Позоря славных ход времён,Топтали царственные стягиИ Крест Андреевских знамён;Когда матросы с бандой серой,Казня страдальцев без вины,Глумились в бешенстве над веройСедой священной старины, —Тогда на вольные страданья,С ничтожной горстью верных слуг,С своим Царём пошёл в изгнаньеТы – верный раб и честный друг.И скорбь, и жребий – зло суровыйТы с Ним в дни горя разделилИ за Него, томясь, оковыВ предсмертный час благословил.И, пулей в грудь навылет ранен,Ты умер верностью горя,Как умер преданный СусанинЗа Православного Царя…Пройдёт свободы хмель позорный,Забудет Русь кровавый бой…Но будет жить матрос НагорныйВ преданьях родины святой. [512]

Решением Священного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви Заграницей Клементий Григорьевич Нагорный был причислен к лику Святых Новомучеников Российских от власти безбожной пострадавших и наречён именем Святого Мученика Воина Клементия (Нагорного).

Чин прославления был совершён в Синодальном Соборе Знамения Божьей Матери РПЦЗ в Нью-Йорке 19 октября (1 ноября) 1981 года.

К. Г. Нагорный в материалах Следственного Производства 1918–1920 г.г

Документ № 1

«(…) 7 мая, часов в 11 утра, мы все сели на пароход «Русь» и отбыли в 3 часа дня. Ехали все те лица, которых я называл раньше Сергееву. Нас сопровождал отряд под командой Родионова; отряд больше состоял из латышей. Родионов держал себя очень нехорошо. Он запер каюту, в которой находился Алексей Николаевич с Нагорновым, [513]снаружи. Все остальные каюты, в том числе и Великих Княжон, по его требованию, были заперты на ключ изнутри.