Умирающий свет (сборник) - Джордж Мартин

Он прошел долгий путь. С равными промежутками над стенами возвышались сторожевые башни – такие же, как та, в которой они несли дежурство. Он прошел мимо шести и определил на глаз, что расстояние между ними составляет примерно третью часть километра. На вершинах башен восседали фантастические существа. Дерк обратил внимание, что ни одно из них не похоже на другое. Теперь он наконец разглядел их как следует и узнал. Они казались столь необычными, потому что в них не было ничего от Старой Земли. Они воплощали демонов кавалаанских мифов, в гротескной форме изображая летающих ящеров, хруунов и гитянков-психовампиров. Все эти твари не были вымышленными формами. Где-то среди звезд эти расы продолжали существовать.

Звезды. Дерк остановился и посмотрел вверх. Хеллей уже показался из-за горизонта, звезды растаяли. Он нашел только одну, еле заметную маленькую красную точечку в обрамлении серых облаков. На его глазах исчезла и она. Солнце Верхнего Кавалаана, подумал он. Гарс Джанасек показал ее ему, чтобы он не заблудился в лесу.

И все же звезд здесь было очень мало. Такие места не для человека: и Уорлорн, и Верхний Кавалаан, и Даркдон – все эти запокровные планеты. Они слишком близко к Великому Черному Морю. Покров Искусителя скрывал от них большую часть галактики, и небеса их были пустыми и унылыми. На небе должны быть звезды. А у человека должен быть друг, тейн, долг – то, что он ставит превыше себя.

Дерк подошел к внешнему краю стены и остановился, глядя вниз. Далеко-далеко под ногами виднелась земля. Когда он впервые перелетел стену на скутере, у него закружилась голова от одного ее вида. Из-под высокой стены в бесконечную глубину уходили стены утесов, и далеко на дне петляла река среди окутанной утренним туманом зелени Парка.

Он стоял, засунув руки в карманы. Ветер трепал его волосы, заставлял ежиться. Он стоял и смотрел. Потом он достал из кармана говорящий камень и покрутил его между большим и указательным пальцами, словно это был амулет. Джинни, подумал он, куда она ушла? Даже говорящий камень не вернул ее.

Рядом с ним послышались звуки шагов и раздался голос:

– Честь вашему сообществу, честь вашему тейну.

Дерк повернулся, все еще сжимая говорящий камень. Рядом с ним стоял старик, высокий, как Джаан, и старый, как бедный покойный Челл. Его массивная фигура чем-то напоминала льва. Пышная снежно-белая шевелюра переходила в столь же густую бороду, что вместе составляло настоящую гриву. Но лицо его казалось усталым и поблекшим, словно он носил его несколько лишних столетий.

Только глаза выделялись – живые, синие глаза, какие были когда-то у Гарса, глаза, в глубине которых плясали ледяные огоньки.

– У меня нет сообщества, – ответил Дерк. – И у меня нет тейна.

– Простите, – извинился старик. – Значит, вы внешнепланетянин, да?

Дерк поклонился.

Старик хмыкнул:

– Тогда вы попали не в тот город, господин призрак.

– Призрак?

– Призрак Фестиваля, – пояснил старик. – Кем еще вы можете быть? Это планета Уорлорн, и живые люди все вернулись по домам.

Поверх вылинявшего синего костюма на нем был надет черный шерстяной плащ-накидка с огромными карманами. Чуть ниже бороды виднелся массивный стальной диск, висевший на кожаном ремешке. Когда старик вынул руки из карманов плаща, Дерк увидел, что у него не хватает одного пальца и нет браслетов на руках.

– У вас нет тейна, – заметил Дерк.

– Конечно, у меня был тейн, – ворчливо ответил старик. – Я был поэтом, призрак, а не священником. Что за вопрос? Поосторожнее. Я могу обидеться.

– Но вы не носите железа с огнем, – указал Дерк.

– Вы правы. Ну и что? Призраку не нужны украшения. Мой тейн уж тридцать лет как мертв. Полагаю, он обитает в одном из поселений Редстила, а я обитаю здесь, на Уорлорне. В Лартейне, если говорить правду. Обитать на малой планете весьма утомительно.

– О, – улыбаясь, произнес Дерк. – Значит, вы тоже призрак?

– Да, конечно, – ответил старик. – Вот, стою тут, беседую с вами, поскольку у меня нет цепей, чтобы греметь ими. Кто я, по-вашему мнению, как не призрак?

– Я думаю, – ответил Дерк, – что вы можете оказаться Кираком Редстилом Кависом.

– Кирак Редстил Кавис, – монотонно повторил старик хрипловатым голосом. – Я знаком с ним. Призрак человека, если сам человек когда-нибудь существовал. Ему предназначено судьбой обитать в трупе кавалаанской поэзии. Он бродит по ночам, стеная и декламируя строчки из элегий Джеймис-Лайона Таала и некоторые из лучших сонетов Эрика Высокородного Айронджейда Девлина. В полнолуние он распевает брейтские военные гимны и иногда старые погребальные песни людоедов Глубоких Угольных Шахт. Самый настоящий призрак, и один из самых жалких к тому же. Когда он хочет особенно помучить жертву, он декламирует свои собственные стихи. Уверяю вас, что, если вам когда-нибудь доведется услышать, как Кирак Редстил читает свои стихи, вы подумаете, что уж лучше бы он гремел цепями.

– Да? – ответил Дерк. – И все-таки я не понимаю, почему поэт обязательно должен быть призраком.

– Кирак Редстил пишет стихи на старокавалаанском языке, – ответил старик, хмуря бровь. – И этого достаточно. Это мертвый язык. Кто будет читать то, что он пишет? В его родном сообществе дети растут, говоря только на стандартном, межзвездном языке. Возможно, его стихи переведут, но этот труд вряд ли стоит таких усилий, да будет вам известно. В переводе теряется рифма, а ритм хромает, как раненый оборотень. Ничего хорошего от стихов не останется. Ни звенящих ритмов Гейлена Глоустоуна, ни очарования церковных гимнов Слепого Лаариса Высокородного Кенна, ни печали шанагейтских четверостиший, воспевающих железо-и-огонь, даже песен эйн-кети, которые с трудом можно причислить к поэзии, – ничего не сохранится, ни крошки из всего богатства. Лишь малая часть его живет еще в памяти Кирака Редстила. Да, он призрак. Только поэтому он явился на Уорлорн. Это планета призраков. – Старик посмотрел на Дерка, теребя бороду. – Вы – призрак какого-нибудь туриста, осмелюсь предположить. Несомненно, вы заблудились, когда пошли искать ванную комнату, и с тех пор ее ищете.

– Нет, – ответил Дерк. – Нет. Я искал кое-что другое. – Улыбнувшись, он протянул на ладони говорящий камень.

Старик внимательно осмотрел его, прищурив строгие синие глаза. Ветер развевал его плащ.

– Что бы это ни было, оно, вероятно, мертво, – изрек он.

Далеко снизу, со стороны реки, воды которой блестели в зелени Парка, до них донесся еле различимый отдаленный вой баньши. Дерк резко повернул голову, стараясь разглядеть что-нибудь в той стороне, но ничего не увидел. Не было ничего – только двое людей на стене, и кидающийся на них ветер, и Хеллей высоко в сумеречном небе. Никакого баньши. На этой планете время для баньши вышло. Они все вымерли.