Почти попаданец - Olevka
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ага, вы, смотрю, уже осваиваетесь! — радостно заскочила в дверь Ксанфа. — Ты, главное, не спеши. Девочка все-таки. Нужно её сперва всю размять. И разогреть. А потом уже добывать огонь трением.
— Ксанфа, — недовольно проворчал я, не прекращая мять упругие холмики. — Не видишь, у нас тут интим? Не могла бы пойти погулять?
— Тю, та разве ж я против интима? — Искренне удивилась она. — Просто чуток помогу, чтобы вы быстрее от интима к ебле перешли! Правда, зайка моя шоколадная?
«Зайка» промычала что-то неразборчиво, когда её рот закрыли губы Ксанфы. Одной рукой ведьмочка охватила голову подруги, с отросшими светлыми волосами. Вторая накрыла девичью промежность, начав ещё один массаж. И потихоньку погружая пальцы в открывающуюся полость.
Через пару минут наш самозваный «секс-инструктор» сняла мою руку с начинающей размягчаться груди и перевела на промежность. И я почувствовал жар, идущий изнутри тела, и выпирающий бугорок, и стекающий по пальцам сок готового созреть плода.
Отодвинув в сторону голову Ксанфы, позволил красотка облизать свои пальцы. Та жадно впилась в них губами, буквально высасывая влагу. Я опять провел рукой по ее промежности, погружая пальцы глубже, до самой преграды. Её бедра дернулись, стремясь мне навстречу. На этот раз она слизала сок с моих пальцев жадно, как Робинзон, нашедший, на пятый год одиночества, бутылку рома.
Рывком подтянув безвольно расслабленное тело, опустил ее ягодицы на край дивана. Ухватил за лодыжки и развел ноги максимально широко в стороны. Затем опустил вниз, так что тело выгнулось мне навстречу, а щель между ног раскрылась, подрагивая розовыми краями и приглашающе открывая бархатистое нутро.
Подняв взгляд вверх, взглянул в её глаза. В них смешались ожидание, страх, какая-то надежда.
— Не бойся, маленькая, — прошептал я, развел её руки в стороны и прижал к дивану. Догадливая Ксанфа перехватила ещё больше напрягшийся член и направила его в нужное место. Я чуть качнулся вперед-назад, слегка раздвигая членом края розовой бездны. Девчушка закусила губу, прикрыла глаза, с усилием ещё больше откинула назад голову, вдавив её в диван. И в этот момент я мощно двинулся бедрами вперёд, разрушая хрупкую преграду. Вошёл до конца, замер на секунду, давая ей свыкнуться с ощущением, и начал сперва неторопливо, а затем все быстрее взбивать розовую пену.
Из-под закрытых глаз на секунду брызнули слёзы, а затем она издала тихий стон. Только это был стон не боли, а облегчения. И её таз начал сначала робко, а потом все сильнее и размашистее совершать встречные движения.
А потом она подняла ноги, скрестила у меня на поясе, и теперь уже она, а не я, руководила темпом и амплитудой движений.
Кончили мы одновременно.
Я отвалил в сторону и плюхнулся на спину. Новосозданая женщина со всхлипом перевела дыхание, открыла глаза и прерывающимся шепотом произнесла:
— Это было… Бесподобно. Спасибо тебе, Ксанфа! И они слились в страстном поцелуе.
А вот щас обидно было, да? А я тут что, получается, вообще ни при чем?
Правда, чуть погодя, похвала нашла и меня. На меня взглянули снизу вверх испуганные глаза, с чуть заметным восточным разрезом, и девочка с надеждой спросила:
— Тебе тоже понравилось? Правда? Я пока почти не умею делать секс, но я научусь, правда! Я буду старательной ученицей!
— Ты умница, — ответил я. — Мы с тобой будем много и часто тренироваться. И поцеловал её.
–
Чувствуется, что Ксанфа не теряла времени в моё отсутствие. В ее поцелуях чувствовалась старательность и лесбийский «привкус». Но они были искренними.
Романтичность момента испортила Ксанфа. Когда предложила вдвоём слизать с моего члена «коктейль» из её выделений, крови и моей спермы. И что там ещё выделяется при эякуляции. Хотя должен признать, вид двух довольных мордашек, белой и чёрной, которые, перешучиваясь, по очереди обрабатывали торчащий фаллос языком и губками, был не самым плохим зрелищем. А когда Ксанфа стала учить чёрную подругу делать глубокий заглот, я даже перепугался: куда он у них только лезет? Он же давно в гланды должен был упереться?
Но каждые игры когда-то заканчиваются. Обнявшись, подружки сообщили мне, что идут подмываться и залечивать производственную травму. А мне пора на кухню, подкрепиться. Но справа…
Ксанфа как-то по особому свистнула, хитро поглядывая на меня. И тут же в комнате возникли (не иначе, за дверью прятались, засранки) три девчушки. Лет по двадцать. И тоже голые.
— Простыню убрать, новую постелить. Пациента обтереть влажной тряпочкой, накормить и оттрахать. Именно в этой последовательности! — строго приказала Ксанфа.
— Слушаемся, госпожа Первая Жена! — дружно продекламировали девушки и прыснули в кулачки. Но приказ выполнили. Двое бросились менять простынь, третья метнулась ко мне, и стала аккуратно обтирать влажной тряпочкой.
На мои слабые возражения на тему «да что вы делаете, я сам» последовала строгая отповедь: во-первых, это указания врача. Протирать и смазывать кремом, чтобы не было потертостей. Вот этим, для рук. И приятно, и полезно. Во-вторых, они все это уже делали, пока я в отключке валялся. А в третьих, господин не должен обижать своих младших жён. Закон запрещает. И неужели они такие противные, что господин не может, хоть разок, каждую? Они ведь молоды и свежи. И тоже почти девственницы, узкие и упругие. Тем более, доктор велел: не меньше, чем один коитус в час. Вот, и рецепт на это есть, с треугольной печатью.
Ещё девушки приготовили еду. Сварили суп и стушили мясо. Вкусно, между прочим. Или это потому, что я неделю не ел, пока был в коме?
А вот попытки пролезть под стол и сделать минет, пока кушаю, пересёк сразу и жёстко. Нечего мешать обед с лечебными процедурами.
Зато они пошушукались и придумали забавную игру: «ромашка». То есть выстроились в рядок у разделочного стола (он на этой кухне длинный), оперевширь локтями на столешницу, выставив задки и расставив ноги. А я должен, мол, пристраиваться к каждой по очереди. И выиграет та, в которую я
