Грязная работа - Кристофер Мур

— Ну что вы там один сможете? Давайте я пойду с вами. Будем драться вместе.

— Это вряд ли, — сказал Чарли. — Я благословен или как-то. В пророчестве говорится: «Люминатус восстанет и сойдется в битве с Силами Тьмы в Городе Двух Мостов». Там не говорится: «Люминатус и верный его подпевала Мятник Свеж».

— Никакой я вам не подпевала.

— Вот и я о том же, — сказал Чарли, который говорил совершенно не о том. — Я к тому, что у меня есть какая-то защита, а у вас, вероятно, нет. И если я не вернусь, вам нужно будет торговать смертью и дальше. Может, весы опять на нашу сторону склоните.

Мятник Свеж кивнул, уставив глаза в пол.

— Ну хоть моих «орлов пустыни» возьмете — как талисман? — Дылда снова поднял голову.

Теперь он ухмылялся.

— Один возьму, — ответил Чарли.

Мятник Свеж стащил наплечную кобуру и подтянул ремешки, чтобы Чарли было как раз, затем помог ему надеть.

— Вот здесь, под правой рукой, у вас две запасные обоймы, — сказал он. — Надеюсь, так много вам стрелять не придется, иначе какой-нибудь мудило у нас сильно оглохнет.

— Спасибо, — сказал Чарли.

Мятник помог ему надеть твидовый пиджак поверх кобуры.

— Знаете, может, вы и хорошо вооружены, только все равно больше смахиваете на учителя английского. У вас что, ничего более подобающего случаю нет?

— Джеймс Бонд всегда ходил в смокинге, — ответил Чарли.

— Да-да, я понимаю, что грань между реальностью и вымыслом у нас в последнее время немножко смазана…

— Шутка, — сказал Чарли. — В лавке есть что-то кожаное и защита для мотокросса. Мне она как раз, если найду.

— Хорошо. — Мятник похлопал Чарли по плечам, словно хотел сделать их пошире. — Увидите эту суку с ядовитым маникюром — впендюрьте ей от меня, ладно?

— Пистон у сцуки в сраке грохну, — ответил Чарли.

— А вот этого не надо.

— Извините.

Самое трудное началось через несколько минут.

— Солнышко, папе нужно кое-что сделать.

— Ты пойдешь за мамочкой?

Чарли сидел на корточках перед дочерью, и от ее вопроса чуть не сделал оверкиль. За последние два года она вспоминала о маме раз десять, не больше.

— Почему ты так сказала, солнышко?

— Не знаю. Я про нее думала.

— Ну ты же знаешь — она тебя очень любила.

— Ага.

— И я тоже очень тебя люблю, что бы ни случилось.

— Ага, ты вчера сказал.

— И я вчера не шутил. А теперь мне нужно уйти на самом деле. Посражаться с плохими парнями, и я могу их не победить.

Нижняя губа Софи выпятилась континентальным шельфом.

«Не плачь, не плачь, не плачь, не плачь, — про себя затянул нараспев Чарли. — Если ты заплачешь, я не справлюсь».

— Не плачь, солнышко. Все будет хорошо.

— Нихачуууууууууууууу, — взвыла Софи. — Я хочу с тобой. Я хочу с тобой. Не уходи, папуля, я хочу с тобой.

Чарли прижал ее к себе и умоляюще оглянулся: где же сестра? Джейн подошла и взяла у него Софи.

— Нихачуууу. Я хочу с тобой.

— Тебе со мной нельзя, солнышко. — И Чарли вынырнул из квартиры, пока сердце снова не разорвалось на части.

Одри ждала его на площадке. С ней были пятьдесят три беличьи личности.

— Я отвезу тебя ко входу, — сказала она. — Не спорь.

— Нет, — ответил Чарли. — Я тебя уже нашел и больше не потеряю. Ты остаешься.

— Паразит! Кто тебе дал право быть паразитом? Я тоже тебя только что нашла.

— Да, но я — так себе находка.

— Ты паразит, — сказала она, кинулась к нему в объятия и поцеловала.

Прошло довольно много времени, а потом Чарли оглянулся. Весь беличий народец взирал на них снизу.

— Что они тут делают?

— Они идут с тобой.

— Нет. Слишком рискованно.

— Значит, и для тебя слишком рискованно. Ты даже не в курсе, что там внизу может оказаться. Та тварь, что ворвалась в лавку, была не Морриган.

— Одри, я не собираюсь бояться. Там может быть и сотня разных демонов, но «Книга мертвых» права — они просто сбивают нас с пути. Мне кажется, эти твари существуют потому же, почему избран и я. Из страха. Я боялся жить и потому стал Смертью. Их сила — наш страх смерти. Я не боюсь. Я не буду брать беличий народец.

— Они знают дорогу. А кроме того, в них четырнадцать дюймов росту, ради чего им жить?

— Эй, — произнес гвардеец в форме «мясоеда».[67]

Головой ему служил череп бобра.

— Он что-то сказал? — спросил Чарли.

— Это моя экспериментальная гортань.

— Поскрипывает.

— Эй!

— Извини, э-э… Мяс, — сказал Чарли.

Существа, похоже, настроены были решительно.

— Стало быть — вперед!

Чарли пробежал по площадке быстро, чтобы не пришлось опять со всеми прощаться. В десяти ярдах за ним строем двигалась небольшая армия ночных кошмаров, собранная из деталей сотни различных зверюшек. И так уж вышло, что не успели они дойти до лестницы, как из своей квартиры спустилась миссис Лин — посмотреть, что там за шум. Вся армия остановилась и воззрилась на нее.

Миссис Лин была — причем всегда — буддисткой, поэтому свято верила в концепцию кармы. Все те уроки, что ты не выучил, полагала она, будут преподаваться тебе вечно, пока не выучишь, иначе душа твоя ни за что не перейдет на следующий уровень. В тот день, когда Силы Света готовы были схватиться с Силами Тьмы за господство над миром, у миссис Лин, глядевшей в пустые глазницы беличьего народца, случилось просветление. Никогда больше не ела она мяса. Никакого. И первым актом искупления за все, что она в жизни натворила, стали слова, обращенные к тем, кого она третировала прежде.

— Закусь вам с собой давай? — спросила она.

Но армия безмолвно двинулась дальше.

Император увидел, как к ручью подъехал фургон, откуда вылез человек в ярко-желтой мотоциклетной коже. Он сунул руку обратно в фургон, вытащил что-то похожее на плечевую кобуру, в которую запихнули кувалду, и влез в эту упряжь. Если бы контекст не был столь причудлив, Император мог бы поклясться, что человек — его друг Чарли Ашер из лавки старья на Северном пляже. Но Чарли? Здесь? С пистолетом? Нет.

Лазарь, на зрение в целях распознавания не полагавшийся, приветственно гавкнул.

Человек обернулся и помахал. Это и впрямь был Чарли Ашер. Он спустился по другому откосу к ручью.

— Ваше Величество, — произнес он.

— Ты, похоже, сам не свой, Чарли. Что-то стряслось?

— Нет-нет, у меня все хорошо, просто сюда меня привела немая рысь в феске, а это несколько обескураживает.

— Ну, такое я могу понять, — ответил Император. — Приятный у тебя ансамбль — кожа и пистолет. Не обычное портновское великолепие.