Избранное. Том 2: Серебряные яйцеглавы; Ночь волка; Рассказы - Фриц Лейбер

— О Человек! Удовлетвори наши желания!

Самопоклонение, лесть, сюсюканье перед собственным зеркальным отображением, которое и представляли собой мужчина и женщина, — все это было глубоко противно Гешиферу. Когда раздавался хор голосов, люди были похожи на рыб с открытыми ртами. Гешифер воспользовался этим религиозным порывом, чтобы выдернуть одну руку из этой цепи, а руке соседа, сжимавшей ее, он подсунул два пальца второй своей руки.

— Мы блуждали в темноте, потому что не сохранили ваши образы в сердцах.

— Мы ошибались, потому что забыли вас.

Гешифер сбросил перчатку и схватил какой-то инструмент со своего стола.

— Вы сделали нас руководителями, и теперь мы в опасности.

— Вы дали нам кормило власти, и теперь шторм угрожает нам.

Что-то начало происходить с фигурами в центре. Но изменения были такими слабыми, что их мог заметить только Гешифер. Они стали немного сутулиться. Лица сплюснулись, но увеличились в объеме. Что-то запятнало сияние тел. Гешифер улыбнулся и продолжал манипулировать своим инструментом.

— О Человек! Совершеннейший из всех вещей, Вершина Пирамиды Эволюции, без Тебя Вселенная превратилась бы в прах…

Постепенно изменения увеличивались. Головы наклонялись все ниже. Фигуры продолжали сутулиться. Руки удлинились до уровня колен. На лицах появилось наглое выражение.

— Ты — Красота, Разум, Утонченность…

Теперь немного изменился и ведущий голос. Он все еще был мягким и глубоким. Но уважение и почитание сменились иронией. Хотя это просто могло быть игрой воображения.

Гешифер следил за лицами. На некоторых из них явно читалась тревога, хотя ее пытались скрыть. Это было хорошо.

— Ты — Венец жизни, бесценное украшение существования.

Теперь изменения были уже очевидны. Плечи сильно опустились. Ноги укоротились и согнулись. Руки достигли колен. Все больше и больше фигуры начали напоминать первобытного человека.

Теперь уже почти каждый пытался скрыть волнение. Даже не волнение, а страх и отвращение. Как и предполагал Гешифер, каждый думал, что только он видит эти изменения и эту ужасную картину. Боясь, что это отображение его собственных секретных нечистых мыслей, каждый пытался скрыть его.

Гешифер почувствовал, как кто-то сильно сжал его вторую руку в перчатке и потом стал медленно отпускать.

— О Ты, лишенный недостатков, Образец Доброты и Человечности…

Мужчина толкнул женщину, глупо при этом улыбаясь. Свет изменился. Теперь он был темно-красным и мерцал, как тлеющий уголь. Комната была похожа на темную пещеру.

— Ты, кто превзошел животных и стоит выше всех вещей…

Две фигуры теперь пристально смотрели вниз.

— Ты, чьи мысли всегда поднимаются в небеса и чей взгляд устремлен к звездам…

Мужская особь поймала что-то в волосах, быстро осмотрела и раздавила это нечто между пальцами. Женщина вытянула шею от любопытства.

Гешифер радовался. Пот начал выступать на лицах. Они и дальше продолжали скрывать свое притворство. Гешифер заметил, что все лица выражали отвращение, ужас и страх, за исключением одного.

Глаза М’Каслри в темных кругах спокойно смотрели на эти обезьяньи фигуры. Выражение сочувствия и нежности стояло в этих глазах. Казалось даже, что его дух, вырвавшись наружу, обнял эти согбенные фигуры, казалось, М’Каслри понял: в этих двоих воплощена природа человека.

Теперь М’Каслри так сильно напоминал какую-то хорошо известную личность, что Гешифер готов был поклясться: сейчас он вспомнит — кого. Но так и не смог.

Настроение Гешифера резко упало: на смену самоуверенности пришло сомнение. То, что он прочитал на лице М’Каслри, лишило его надежды на успех.

Очень быстро он принял решение, о котором даже не думал прежде.

Поддержит его Ф’Сибр или нет, но он должен подготовить план-хаос.

XI

Наступил день посадки на суда. Корабли во всех крупнейших портах планеты стояли на якорях. Прибыли даже флотилии с Марса и Венеры. Их корабли находились в отдалении от остальных. Баржи, нагруженные зерном и металлом, вышли уже в море и ждали. На каждом борту независимо от того, управлялся он роботом или человеком, даже на самых маленьких вспомогательных скорлупках, были установлены взрывные заряды, подключенные к общему детонатору, находившемуся на флагманском корабле «Окончательное решение».

Все было готово, и, на первый взгляд, все шло хорошо. Но стоило взглянуть повнимательней…

На четверти кораблей — бунт. Его притушили, но он по-прежнему тлел под поверхностью.

Распространялись какие-то необычные слухи. Главный заключался в том, что сам М’Каслри одобрил и проводит в жизнь «символический» военный план, не требующий человеческих смертей. Говорили о том, что военные силы будут уничтожать непокорных граждан и разрушать старые города.

Священники призывали человека оставаться верным самому себе и без страха встретить смерть.

Некоторые женщины-добровольцы пытались дезертировать, но их тут же силой возвращали на места.

По всему миру открыто требовали распустить правительство М’Каслри, покончить с войной и вернуть призывников домой. Мощный гражданский комитет, собиравшийся по ночам, предъявил Центру Управления ультиматум.

Но Центр не принимал никаких мер. Он даже не попытался задушить возрастающее неповиновение. Правительство пряталось за закрытыми дверями. Никто не знал, что там творилось. Но через щели в дверях просачивались миазмы слабости.

Повсюду царило нервное напряжение. Люди корчились от страха. С дикой радостью воспринимались идеи о скором окончании войны и спасении 50 миллионов жизней. И в то же время существовал комплекс вины из-за безрассудной смелости, с какой ниспровергались многовековые святыни. А кроме того, всех и каждого охватил какой-то иррациональный страх перед неизвестным врагом, который придет из Космоса. Эти противоречивые чувства боролись в каждом человеке.

А Центр Управления по-прежнему бездействовал.

Элегантно выглядевший в своей парадной форме Норм стоял на капитанском мостике флагманского корабля и смотрел на город. Он чувствовал, что в его голове борются те же самые чувства, которые овладели всем человечеством: чувство надежды и чувство вины. И Норм пытался не думать ни о чем. Он не вспоминал даже о той роли, которую должен будет сыграть в каюте телеконтактных связей, когда придет время. Он знал ее наизусть.

Природа постаралась сделать день отплытия торжественным. Темные тучи на западе были еле заметными. Солнечные лучи отражались в голубых волнах океана и сверкали на серебристых поверхностях кораблей.

Вся гавань была заполнена этими огромными монстрами. Благодаря своей гладкой блестящей поверхности они напоминали гигантских китов. По сравнению с ними люди казались миниатюрными. Их униформа и погоны ярко сверкали на солнце.

В воздухе парили флаеры и коптеры. На этом блестящем фоне смутно вырисовывались уродливые очертания Олд-Сити. За ними, еще сильнее подчеркивая их убожество, устремились в голубую высь башни Нью-Сити. Золотые колонны Центра Управления притягивали к себе многочисленные взгляды.

Норм увидел группу людей, быстро направлявшуюся в рубку управления. Среди них он узнал командующего флотом З’Кафира, капитана флагманского корабля Слайна и флагманского офицера Ф’Сибра. От них веяло сверхсекретностью.

Он увидел также Дж’Квилвенс в прекрасной форме офицера связи. Она проскользнула мимо них в противоположном направлении. Глаза ее были похожи на две горящие свечи. Норм попытался поймать ее взгляд, но тщетно. Он почувствовал острую боль тревоги и вины.

Глядя в сторону города, Норм увидел какой-то странный серебряный отросток, исходивший из Центра Управления. Также заметил он и все увеличивающееся число флаеров в воздухе. Затем его взгляд дрогнул от вспышки молнии надвигавшегося с запада шторма. Но он не пытался проанализировать все это.

Дж’Квилвенс заставила его вспомнить об Элисоун. Она предстала перед ним такой, какой была вчера, — со слезами на глазах, когда они прощались. Бедный ребенок! Он плохо поступил с ней. Он прохаживался перед ней с напыщенным, самодовольным видом, играя на ее чувствах, тогда как сам оставался равнодушным.

Она не была довольна их взаимоотношениями, как он и предвидел. Но она не хотела его смерти, поэтому так сильно сжимала его в объятиях при прощании. Конечно, у него были чувства к Дж’Квилвенс, но это только делало его поведение в отношении Элисоун еще более гнусным.

Нечего сказать, прекрасный способ обращения с девушкой, которая пыталась сделать его счастливым!

Серебряный отросток немного удлинился. Стая флаеров стала еще плотнее, или, может, в ней появились еще какие-то крошечные летающие предметы. Снова сверкнула молния, и раздался раскат грома.