Близкие миры - Евгений Гаркушев

Рассказ Давыдова продолжался часа два. Бурдинов почти не перебивал его – только задавал иногда уточняющие вопросы. И качал время от времени головой.

– Охота по-крупному идет, – заявил он. – Что еще раз подтверждает мои худшие подозрения. И Даша… Хорошая девчонка, насколько я знаю. Жаль, честно говоря…

– Что жаль? – не понял Давыдов. – С ней вроде бы все нормально…

Бурдинов вынул из ножен свой широкий кинжал, мощно вогнал его в красный ствол растущей рядом с палаткой сосны – простреленная рука напомнила о себе, отозвавшись на резкое движение пронзительной болью.

– Ты на самом деле не понимаешь или прикидываешься? – морщась, осведомился Бурдинов.

– Что не понимаю?

– Тебя ловят на вокзале. Везут куда-то к лешему на рога. Потом ты чудом спасаешься. И после этого, буквально через пятнадцать минут, встречаешь девушку, к которой неравнодушен, и она увозит тебя к господину Скорнякову. Где чуть позже оказывается и Гнилорыбов, чьими стараниями ты и отправляешься в Монголию – прямо в руки Шарпа или как там звали этого товарища?

– Действительно, кое-что странное в этом есть, – согласился Давыдов. – Меня появление Даши более чем насторожило. Но оказалось, ее отец живет в том же поселке. И Скорняков этот – неподалеку. Бывают совпадения…

– И встреча с Гнилорыбовым совпадение?

– Наверняка. Когда мы приехали, Скорняков его уже ждал.

– Ждал, – усмехнулся Бурдинов. – Потому что Даша, прежде чем подобрать тебя, позвонила Скорнякову и дала ему четкие инструкции. Или это сделали те, на кого она работает.

– И какой в этом смысл? Скорняков случайно упомянул, что летит на Байкал. Я с ним не просился, а он мне не предлагал. И билеты на самолет уже куплены были. Целых два.

– Потому и два. Чтобы ты Дашу с собой взял.

– Нет, не верю я, – покачал головой Давыдов. – Даша знала, что я – Давыдов не из этой глобулы. А когда об этом узнал Шарп, он сразу вознамерился пустить меня в расход. И зачем для этого так напрягаться? Слишком уж сложно. Проще яду в стакан воды подмешать…

– Ну, не знаю, Коля, что они там думали. Чужая душа – потемки. А здесь и менталитет другой. Видишь, как они себя называют – тихоокеанцы. Потомки самураев. Впрочем, я не утверждаю, что обязательно злой умысел имел место. Может быть, Даша твоя и правда невинная овечка. Мне бы тоже этого хотелось. Но случайностей таких не бывает. Ты уж мне поверь. Можно встретить нужного человека в нужное время. Нужного человека в нужном месте. Но чтобы встретить нужного человека в нужное время и в нужном месте, когда место это удалено от твоих постоянных маршрутов на сотни километров, – в это я никогда не поверю! И если Даша не виновата, значит, тихоокеанцев что-то связывает с ее отцом.

Давыдов молчал, а Бурдинов продолжил наступление:

– И не кажется ли тебе странным, что дочка преуспевающего бизнесмена Белова учится не в Москве, а едет в Ростов, где не только учится, но и работает? Сейчас, впрочем, это в моде, даже среди «золотой» молодежи… И в МГУ она могла недобрать баллов. Тут никакие деньги, если оценки низкие получила, не помогут, не те времена – крепко за взяточников взялись, хоть и не всех вывели. Поэтому допускаю, что приехала она учиться к нам в университет-конкурс не такой высокий. Но что случайно она пошла к нам в библиотеку работать – не верю!

– Она мне говорила об этом, – попытался возразить Давыдов. – Допуск у нее был. Семья проверенная.

– Это и странно, – вздохнул Бурдинов. – Возвращался бы ты в Москву. И спокойнее там, и безопаснее. И к власти ближе. Это ведь только со стороны кажется, что где войска, там и центр событий. А на самом деле центр событий сейчас в столице. Оттуда команды дают. И мы, хотим или нет, будем их выполнять. Ты должен быть рядом с теми, кто отдает команды.

– Я вернусь, – легко согласился Николай. – А ты со мной не полетишь?

– Не имею права. Я на службе. Хоть и с ученой степенью, и генералами некоторыми командую, но я такой же исполнитель, как и какой-нибудь сержант или рядовой. Поэтому срочно тебе в Москву надо. К министрам, капиталистам – кому угодно. И охранников иметь человека четыре. Вот это я могу обеспечить… Сам уехать отсюда не могу, но отослать могу почти любого. Хочешь, Трушечкина пошлю тебя прикрывать? Или Шелобко? А то и всех вместе. Надежные ребята.

– Нет. Что я в столице с армейским спецназом буду делать? На месте решу проблемы.

– Ладно, – кивнул Бурдинов. – Ближайший борт из Улан-Удэ часа через три. Оружие здесь оставит и назад, в Москву. Им полетишь?

– Что тянуть? Чем быстрее, тем лучше.

– Тогда я сейчас вызову вертолет. На прощание Вячеслав вручил другу пистолет с широким раструбом.

– Генератор поля, разрушающего любую ипсилон-проекцию, – объяснил он. – Можешь стрелять при малейшем подозрении. Людям никакого вреда не будет, а проекции дезинтегрируются необратимо. Заряд слишком не экономь, но имей в виду – его хватит выстрелов на тридцать. После аккумулятор нужно заряжать. Или у меня, или в институте. Обычной розеткой на двести двадцать вольт здесь не обойдешься.

Давыдов сунул пистолет в портфель и поинтересовался:

– А переносного энтропийного генератора нет?

– Нет. Самый маленький нужно возить по меньшей мере на «волге». Тяжелый.

Давыдов вспомнил серую «волгу» своего сопровождения с заметно проседающим задним мостом, понял, чем она была нагружена, усмехнулся и кивнул:

– Как-нибудь обойдусь.

– До встречи на родной земле! – тепло улыбнулся Бурдинов.

– Постараюсь, чтобы ты вернулся быстрее.

В скором времени Бурдинов мог вернуться лишь в том случае, если военное положение на границе будет отменено.

Давыдову не пришлось лететь в грузовом отсеке огромного транспортного самолета. Его, как важного пассажира, пустили в кабину. А вот граждане попроще устраивались среди пустых ящиков в темном отсеке.

Николай сначала хотел было разделить с народом тяготы полета, но потом, по трезвом размышлении, решил, что в кабине будет интереснее. Он и на самолетах до сих пор толком не летал. В прежнем мире некуда было, да и билеты дорогие. В Москву на заседание Думского Собрания ехал поездом. А полет с Гнилорыбовым, Шведовым и его коллегами запомнился прежде всего как грандиозная попойка, но не как воздушное путешествие. Тогда в темноте за иллюминатором Давыдов смог рассмотреть лишь какие-то далекие мерцающие огоньки и облака.

Сейчас, днем, из пилотской кабины вид открывался потрясающий. Николай подумал, что есть еще одно занятие, которому он с удовольствием предавался бы долгое время: парение над землей и над облаками в лучах яркого, искрящегося солнца.

Внизу проплывали коричневатые массивы гор, бескрайние темно-зеленые полотна тайги, пронизываемые тонкими голубыми лентами рек. Изредка среди зелени лесов можно было рассмотреть города и поселки. Чем дальше летели, тем их становилось больше.