Третья сила. Сорвать Блицкриг! - Федор Вихрев

— Да как ты смеешь такое говорить, ты что думаешь, один ты умный, а остальные все дураки? — взорвался Берия. Накопившееся за последние дни напряжение вырвалось наружу.

— Вы просили правду, я сказал правду, — спокойно ответил собеседник. Было в этом спокойном ответе что-то такое, что заставило всесильного наркома успокоиться и сесть обратно в кресло.

— А ты не боишься так со мной разговаривать? — уже спокойнее спросил Берия.

— Я свое, Лаврентий Палыч, еще на той войне отбоялся. — Соджета охватило чувство отрешенности и равнодушия ко всему происходящему. Может быть, это чувство и прочитал грозный глава НКВД во взгляде своего собеседника. И оно окончательно потушило вспыхнувший пожар недовольства. Хозяин кабинета поднял трубку телефона и приказал секретарю: «Принеси нам чаю». Берии необходима была пауза, чтобы окончательно успокоиться. Чаепитие подходило для этого как нельзя лучше. Буквально через полминуты секретарь внес поднос со всем необходимым, видимо, кипяток здесь есть всегда. Держат на такой случай какой-нибудь дежурный чайник под парами. Чай пили молча. Хотя в голове у каждого мыслей было много. «Хороши здесь порядки, — думал Соджет, — сначала говори правду, а потом, «как ты смеешь». Вот из-за этого и оказались сейчас в дерьме по самые уши. Перед войной тоже собирались «единым ударом, малой кровью, на чужой территории», а на деле вышло – как попало, миллионы убитых и пленных, и к границе когда еще выйдем, неизвестно».

У Лаврентия Павловича мысли были не лучше. «Правду захотел, правду получил. Этот ведь мало того что не боится, так еще и говорит так, что наши скорее язык проглотят, чем такое скажут. И прав ведь, самое плохое, что прав. Начало войны профукали, воевать не умеем, сколько всего на складах немцам оставили – подумать страшно. Командовать некому, генералов прорва – все бестолочи и карьеристы. Есть, конечно, умные люди, но их мало, очень мало. Ладно, обижаться не на кого, сами виноваты, сами исправлять будем».

— Товарищ Соджет, кстати, во всех официальных документах члены вашей группы будут проходить под своими фамилиями. В специальных документах, где будет отражена информация о вашем настоящем происхождении, будут упоминаться, по старой большевистской традиции, ваши, как вы там говорили – ники. Так вот, товарищ Соджет, у меня к вам будет следующее предложение – как вы правильно заметили, в Красной Армии остро стоит проблема командного состава. Нет, людей у нас хватает. У нас не хватает опытных командиров, знающих и, главное, умеющих грамотно использовать тактические приемы современной войны. Нами создан специальный отдел, занимающийся изучением опыта действия вашей группы в тылу противника и той информации, которую сообщили ваши товарищи. Вам же, Олег Евгеньевич, я предлагаю поработать в этом отделе, с одной стороны – в качестве эксперта, имеющего реальный боевой опыт, а с другой стороны – в качестве представителя Ставки на фронтах, чтобы вы на месте могли проверить, как вводятся необходимые новшества, что и почему идет не так, что или кого нужно поменять.

— Товарищ Берия, это достаточно серьезное предложение. Сейчас я не готов на него ответить. — Честно говоря, Олег ожидал чего-то необычного, но то, что он сейчас услышал, заставило его очень сильно призадуматься.

— Я понимаю. Даже более того, это именно предложение, а не приказ. Я могу, конечно, направить вас в этот отдел в приказном порядке, но это не даст тех результатов, которые могли бы быть достигнуты при вашем осознанном решении. Насколько мне известно, эти нововведения помогут значительно снизить потери и ускорить победу над врагом.

— Разрешите вопрос, товарищ народный комиссар? — Соджет решил подробнее выяснить ситуацию. Так как, с одной стороны, предложение было достаточно интересным, а с другой – работать, скорее всего, придется непосредственно под началом ЛПБ, а это здорово напрягало.

— Да, задавайте. — Лаврентий Павлович окончательно успокоился и настроился на деловой лад.

— Прежде чем ответить на ваше предложение, мне хотелось бы узнать, почему именно меня, а не кого-то другого из нашей группы, планируют назначить на эту должность?

— Все просто. Для этой работы нужен человек, обладающий боевым опытом обычного солдата, командирским опытом, неординарным мышлением, а самое главное, этот человек не должен бояться авторитета руководителя любого, даже самого высокого уровня. Например, представитель Ставки на фронте может снять с должности комдива, но он не может объективно оценить просчеты этого комдива, а главное – не может дать четкие указания, как и что нужно делать. Особенно в вопросах тактики. Толковый командир батальона знает, что надо делать, но он никогда не сможет подавить свой страх перед командиром дивизии или корпуса. Да и знаний на уровне действия комдива или комкора у него нет. Я уже говорил с товарищем Сталиным о привлечении человека из вашей группы к этой работе. Он эту идею одобрил. Теперь дело за утверждением конкретной кандидатуры. — Вопреки своей привычке общаться с собеседником сидя в кресле, хозяин кабинета встал и начал прохаживаться по комнате, допивая остывший чай.

— То есть если я откажусь, то будет назначен кто-то другой из нашей группы? — уточнил Олег.

— Да, но ваша кандидатура мне кажется наиболее подходящей. Вас нельзя подкупить, запугать, разве только обмануть или убить. Но обмануть вас, с вашим опытом, не сможет ни один командир, а убить не посмеют. Да и охрану приставим серьезную. Будете наводить порядок на самых ответственных участках фронта.

— В чем конкретно будут заключаться мои обязанности? — Прежде чем принять какое-либо решение, Соджет хотел получить максимум информации. «У Конюшевского было что-то похожее, но Лисов там как-то не особо зверствовал в отношении нерадивых начальников, а зря. — Эта мысль заставила задуматься Олега. — Действительно, командование частенько такое творит, что их самих к стенке ставить надо. А по голове им дать некому. Кто-то определенно должен делать эту неблагодарную работу».

От размышлений его отвлек голос Берии.

— Полномочий у вас будет достаточно, чтобы снять с должности любого, вплоть до командира корпуса, но такие вопросы вы должны согласовывать непосредственно со мной. О командармах и выше докладывать незамедлительно. Основная задача – это наведение порядка и искоренение головотяпства и дурости отдельных командиров, даже самого высокого ранга. Также на вас будет возложен контроль за введением новшеств в войсках, как в вопросах использования новых технических средств, так и в вопросах тактики непосредственно на поле боя. Вторая часть вашей деятельности будет заключаться в экспертной оценке новых положений уставов, рекомендаций и наставлений, разработанных нашим спецотделом. Например, уже сейчас благодаря информации вашей группы советская авиация успешно бомбит нефтяные промыслы в Румынии, что серьезно скажется на снабжении немецкой армии. Также в тылу противника действуют как партизанские отряды, сформированные в основном из местного населения, так и специальные разведывательно-диверсионные группы. Вовсю идет операция «рельсовая война». Серьезно повышена эффективность разведки, как фронтового уровня, так и низового. Созданы штурмовые группы. Отрабатывается тесное взаимодействие пехотных подразделений, авиации и артиллерии. Одни словом, сделано много, а предстоит сделать еще больше. — По ходу разговора нарком снова сел в кресло, а закончив свою речь, достал из сейфа толстую папку и протянул ее Олегу. — Почитайте пока вот эти материалы. Здесь отчеты по нововведениям, которые уже применяются, и новые проекты. Время вам на это до завтрашнего утра. Сейчас можете быть свободны, вас отвезут к вашим товарищам. Завтра отдадите эти документы майору Ярошенко и скажите ему о своем решении. На сегодня пока все. — Берия явственно дал понять, что разговор завершен. Соджет встал, взял папку со стола, вытянулся по стойке «смирно».

— До свиданья, товарищ народный комиссар, — сказал он спокойным твердым голосом.

— До свиданья, товарищ Соджет, — ответил Берия.

Из-под пенсне на Олега смотрели глаза усталого человека, которому выпало руководить самой могущественной организацией в самом могущественном государстве.

К своим мы таки прорвались. Хотя скорее это был не прорыв, а «прополз», ибо в бои мы старались не встревать. Пару раз погромили небольшие колонны с топливом. Снесли несколько постов, в основном у мостов, и не более того. На что-то серьезное сил было маловато. По той же причине шли не по главной дороге, а ныкаясь как только можно и выбирая самые хреновые из мостов, только б технику удержали. А у своих… Если б не «наши» НКВД-шники, написавшие бумагу, обязавшую тех, к кому мы выйдем, отправить нас (мой экипаж) к остальным, засунули бы нас в задницу с гарантией процентов так девяносто девять. А так, прочитал местный энкавэдэшник бумагу, почесал репу и загнал нас в поезд до Москвы и отослал туда радиограмму с сообщением, когда мы там будем. Что характерно, после осмотра танка (все ж он очень отличался от базовой версии наличием командирской башенки, линолеумной внутренней обивкой, бронекорпусом и прочими мелкими, но важными доделками) его отправили с нами. Правда, не в саму Москву, а под нее, но обещали, что после того, как со мной в Первопрестольной закончат, я смогу получить его обратно.