100 великих творцов моды - Марьяна Скуратовская

Вернувшись в Лондон, он подал документы в Сент-Мартинс, Центральный колледж искусства и дизайна. На самом деле он поначалу пришёл туда в поисках работы — учить студентов делать выкройки, и хотя там не было такой должности, молодой человек, успевший к своим двадцати годам поработать в нескольких фирмах на Сэвил-Роу и у Ромео Джильи, не имеющий образования в области дизайна одежды, зато уже имевший опыт и мастерство, а, судя по всему, и талант, заинтересовал преподавателей. Он закончил Сент-Мартинс в 1992 году, его дипломная коллекция называлась «Джек Потрошитель» и была посвящена знаменитому лондонскому маньяку XIX века — тогда он и познакомился с женщиной, которой суждено было сыграть большую роль в его жизни, стилистом Изабеллой Блоу (она была музой многих, в том числе и ещё одной будущей знаменитости, дизайнера головных уборов Филиппа Трейси). Нет, о романе речь не шла — Маккуин с ранних лет знал о своей гомосексуальной ориентации, это была дружба, много значившая для обоих. Она скупила его первую коллекцию практически целиком, и очень хотела, чтобы Александр Маккуин (она предложила обходиться без первого имени) добился признания.

Его ранние коллекции, пусть в них уже и был чётко виден стиль, который в своё время принесёт ему славу, особого внимания не привлекли, а вот пятая и те, что последовали за ней, быстро заработали ему прозвище «хулигана от моды». Коллекция осени-зимы 1996–1997 года называлась буквально «Хайлендское насилие» (рваное кружево, тартан, много обнажённого тела), после чего критики обвинили Маккуина в ненависти к женщинам; на самом же деле произошло недопонимание, и он имел в виду то, как жестоко обходились с шотландцами англичане три века назад. Но, как бы там ни было, коллекция привлекла внимание, о нём заговорили. И, в частности, Маккуина приметил Бернар Арно, глава группы LVMH. Осенью 1996 года Джон Гальяно перешёл в дом моды Кристиана Диора, покинув дом Живанши, а Маккуин занял его место. Назначение молодого скандального модельера главным дизайнером «Живанши» вызвало противоречивые реакции, но в тот день, когда об этом было объявлено, Катель ле Бури, историк моды, сказала: «Со всей очевидностью, он один из самых сильных дизайнеров, появившихся за последние четыре года. Он представляет собой могучую, незаурядную силу, и обладает огромным творческим потенциалом». И оказалась совершенно права.

Сам Маккуин потом говорил: «Может быть, я и был слишком молод, чтобы принять предложение работать у Живанши. Но кто на моём месте поступил бы иначе?» Четыре с половиной года, которые он провёл в Париже, были очень плодотворными — каждый сезон он представлял по коллекции «от кутюр» и прет-а-порте, создавая вещи порой поразительно красивые, порой удивляющие, но никогда и никого не оставляющие равнодушным.

Покинув Живанши, он обрёл ещё большую свободу — всё-таки работая на столь известный дом, он был связан определёнными правилами игры, которая, как Маккуин потом говорил, всё-таки была не для него. В конце 2000 года он продал 51 % своей компании финансовой группе Гуччи и, имея теперь сильную финансовую поддержку, мог творить дальше. Вокруг него была тесная сплочённая команда, в том числе и Сара Бёртон, которая возглавит в своё время дом Маккуина. С годами дом расширял поле деятельности, начав, как и другие, выпускать различные аксессуары, открывал магазины в Европе и США, а звёздными клиентами его давно уже было не удивить. Но всё это казалось неважным по сравнению с работой.

Показ очередной коллекции Маккуина превращался в незабываемое, вызывавшее самые разные эмоции, шоу. За каждой коллекцией стояла история. За каждой историей — выдуманная и продуманная жизнь. Его модели, как и источники вдохновения, могли быть самыми разными, но почерк Маккуина был узнаваем всегда. Цвета могли быть яркими или нежно-размытыми, ткани — тончайшими или, наоборот, жёсткими, силуэты — плотно облегающими или летящими, настроение — мрачно-безумным или торжествующим, но в любом случае его безграничная фантазия позволяла создавать фантастические наряды. Он часто обращался к прошлому — «мне нравится, когда вещь современна, но опирается на традиции» и обыгрывал эти традиции так, что, казалось, они пришли из будущего. Он обращался к экзотике — искусству Японии, Китая, Индии, Турции, Африки, и к знакам и символам тех мест, что были ему близки, Шотландии и Англии. С тканью, равно как и со всеми другими материалами, металлом, пластиком, деревом, он обращался виртуозно, будучи при этом не просто дизайнером, сколько «пластическим хирургом со скальпелем». Как можно было определить, что именно эта модель — от Маккуина? Наверное, если зрителю хотелось воскликнуть: «Это фантастика!»

Порой эта фантастика пугала — что ж, этого он и добивался: «Я хочу наделять женщин властью. Я хочу, чтобы люди боялись тех женщин, которых я одеваю». Порой она отвращала: «Я устраиваю не вечеринки с коктейлями, пусть люди лучше уйдут с моего показа и их стошнит. Я предпочитаю сильную реакцию». Порой дыхание захватывало от восторга.

За период с 1996 по 2003 год он четырежды становился «Британским дизайнером года», в 2003-м он получил награду от Американского совета дизайнеров моды, а также орден Британской империи — признания ему хватало. Но он к нему не очень-то стремился.

Скорее, наоборот, с годами он стал всё больше замыкаться в себе. Ограничивал, насколько это возможно, контакты с публикой — как на показах, так и на светских мероприятиях, и ближе к концу — а он, к сожалению, оказался совсем близок — предпочитал общаться уже только с самыми близкими друзьями. Успех оказался, как потом писали, палкой о двух концах, дав ему свободу и одновременно лишив её. Он по-прежнему много и очень продуктивно работал, но коллекция осени-зимы 2010–2011 года оказалась незаконченной…

2 февраля 2010 скончалась от рака мать Маккуина, Джойс, а 11 февраля знаменитого модельера нашли в его доме повесившимся. Официальное заключение гласило — самоубийство. Буря эмоций, которые вызвало это событие во всём мире, похороны, поминальная служба, выставки, книги, показы, посвящённые его памяти, — всё это нужно было тем, кто восхищался его творчеством, чтобы хоть как-то заполнить внезапно образовавшуюся огромную пустоту в мире моды.

Теперь уже вряд ли кто-то возразит, если Маккуина назовут не просто талантом, а гением. Он сумел стать мифом ещё при жизни, а смерть утвердила это окончательно. И всё же так хотелось бы, чтобы он не уходил всего в сорок лет, а оставался и продолжал творить дальше…

Николя Гескьер

(1971)

Поклонник творчества Кристобаля Баленсиаги, он возглавил его дом моды в конце XX века и сумел перевести в следующий век без потерь, наоборот, преумножая славу некогда знаменитого имени. Его влияние на современную моду велико — он постоянно опережает других, идя всегда на несколько шагов впереди и задавая очередное направление. Он постоянно заглядывает в будущее, экспериментируя с тканями, экспериментируя с формами. По сравнению со многими другими известными дизайнерами он молод, зато в своём поколении он, вероятно, «самый значительный», как было сказано однажды. И, вероятно, будет сказано ещё не раз.

Он родился в 1971 году в Комине, на севере Франции, неподалёку от границы с Бельгией. Его мать — француженка, а отец — бельгиец. Большую часть детства Николя провёл на западе страны, в Пуату. Спорт играл в жизни мальчика довольно большую роль — он занимался и фехтованием, и плаванием, и верховой ездой. Лет в двенадцать Николя заявил, что хочет быть модельером, и начал рисовать эскизы костюмов, а потом воплощать их в жизнь из подручных материалов, в том числе и штор в их доме. Это путь, через который прошло немало будущих модельеров — правда, позднее Николя признавался, что ему, помимо прочего, хотелось чего-то необычного, выходящего за рамки их спокойной жизни в провинции, не того, чем занимались его родители — мать вела домашнее хозяйство, отец владел площадкой для гольфа.

Николя Гескьер

Однако намерение стать дизайнером оказалось всё-таки не мимолётной детской прихотью, и ещё будучи подростком, он как-то устроился стажёром на летние каникулы к Агнес Б., известному французскому дизайнеру. Это была, конечно, ещё несерьёзная работа («я наблюдал, я делал ксерокопии, я варил кофе»), в конце концов, ему было только пятнадцать, да и денег она не предполагала — за свои услуги он получал вещи марки, но она познакомила его с настоящим, взрослым миром моды. Затем он перешёл к другому дизайнеру, Корин Кобсон, но потом решил всё-таки сначала окончить школу.

В 1990 году Николя стал ассистентом у Жан-Поля Готье, «анфан террибля» французской моды. Он проработал там два года, получив по-своему бесценный опыт, затем стал заниматься дизайном трикотажных изделий, затем сменил ещё несколько мест, работая дизайнером-фрилансером то для одной марки, то для другой, и даже недолго поработал в Италии. Но в 1995 году Николя, наконец, попал в то место, которое и определило его дальнейшую жизнь в мире моды.