Святой дракон и Джордж. Никто, кроме человека - Гордон Диксон

Поэтому Форт и его гарнизон постепенно морально деградировали. Вместе с ними катился в нравственную бездну и прилегающий поселок, известный теперь как Фортаун. Он превратился в рассадник всяческих пороков. В городок Красных Фонарей. В чертову дыру — и к тому же очень опасную.

Шулеры Фортауна потрошили карманы солдат, а проститутки, которые, честно говоря, вообще не должны были бы с волной переселенцев покидать Старые Миры, заражали их болезнями. И наконец наступил день, когда подполковник, командир гарнизона, дошел до предела терпения — таково было, во всяком случае, наиболее благовидное объяснение. Он сам был знаком с проститутками и шулерами не хуже, чем подчиненные ему солдаты. Но в тот день кто-то или что-то его достало. Он собрал гарнизон, выдал оружие и приказал очистить Фортаун от скверны.

Результатом стала Фортаунская Резня. В средние века командиры хорошо понимали эту неизбежную зависимость — если их войска слишком долго осаждали город, то после штурма уже ничто не могло спасти его жителей от грабежей, насилия и убийств. В Фортауне произошло нечто подобное — карательная операция, задуманная взбесившимся солдафоном, перешла в бойню.

И продолжалась она до тех пор, пока Амос Брейт, облачившись в офицерский мундир, не вылетел на место событий, не вошел в Форт и лично не арестовал подполковника. Где Брейт умудрился достать мундир — этого Калли так никогда и не узнал, но помнил, как несколько лет спустя наткнулся на него в дальнем чулане и с тех пор начал еще больше восхищаться Амосом Брейтом — человеком не только честным, но и отважным.

— …значит, мать Доука была среди фортаунских женщин? — спросил Каллихэн. — И отец убил ее во время Резни?

— Так считает Доук. Но ему было всего четыре года и отца он до того ни разу не видел. Мать всегда отсылала его погулять, когда отец приходил в гости. Так что никто не знает наверняка, что здесь правда, а что Доуку только мерещится…

— Понятно… — О’Рурк бросил взгляд в сторону винтовой лестницы. — А как с этим связан медальон?

— Медальон? — Вил чуть заметно отвел глаза. — Какой медальон?

— Тот самый. — Калли с интересом смотрел на старика. — Который он носит на шее. Ты разве не знал?

— А, ты об этом! — сказал Вил, но лицо его стало бледнее обычного. — Доук полагает, что это медальон его матери. А человек на портрете — его отец.

— Ты тоже так считаешь?

— Возможно ли это? — не без раздражения отозвался Вил. — Медальон мог принадлежать кому угодно. А человек на портрете… За шестнадцать лет он мог настолько измениться, что Доук его и не узнает, пусть даже сам уверен, что сумеет. — Вил помолчал, потом добавил: — Вот почему — это тоже одна из причин — я так спешил вытащить Доука с Земли. Даже на Первой станции он вполне мог прирезать совершенно невинного человека, который случайно оказался бы похожим на фотографию в неизвестно чьем медальоне!

Пока Джемисон говорил, рука его комкала рубашку на животе у пояса. Сквозь ткань Калли заметил очертания рукояти ножа — самодельного тюремного ножа, который Вил не вытащил даже на борту яхты, хотя было совершенно неизвестно, кто их там ждет. Проследив взгляд О’Рурка, Вил поспешно опустил руку.

— Поверь мне, — сказал он. — Доук неопасен — или опасен только для человека, в котором опознает отца. И еще меньше он опасен для женщин. В каждой он видит мать и в буквальном смысле готов отдать жизнь, защищая ее… особенно, от другого мужчины.

— Ладно, — кивнул Калли. — Все равно, назначаю тебя ответственным за Доука. Ну, а пока — нужно управлять кораблем!

Собственно, это занятие стало для Калли основным до конца полета. Ему приходилось быть и капитаном, и астрогатором одновременно, поскольку Той и Листром как астрогаторы находились в совсем не той весовой категории. При пилотировании межзвездного лайнера требовались не только математический талант, но еще и особая интуиция, вдохновение — особенно, когда дело подходило к редукции поправки на ошибку точки выхода.

Работа поглощала все время и мысли; Алия же, — заметил О’Рурк, — старательно избегала встреч с ним. В противном случае замкнутость их жизненного пространства — носовой отсек, все двери, ведущие на нижние палубы, наглухо заварены, чтобы не дать капитану и команде шанса вернуть корабль в свои руки — в конце концов вынудила бы их вступить в разговор. Было ясно, что Алия старается не оказаться в положении, при котором она вынуждена была бы с ним заговорить. Калли полагал, что она все еще думает, будто поступила правильно, заманив его в руки Всемирной полиции. К этому печальному выводу Калли отнесся с философским спокойствием. Он не пытался встретиться и заговорить с девушкой. Он умел быть терпеливым и решил ждать, пока события не заставят Алию изменить мнение, и она по собственной воле захочет с ним поговорить.

Каллихэн бросился в работу, как в бурное море, и ему удалось забыть обо всем остальном. Он столь успешно справился с этой задачей, что его в буквальном смысле поверг в смятение Вил, появившийся в рубке незадолго до расчетного момента посадки на Калестин. Старик бросил на астрогаторский куб два листка бумаги.

Один был совершенно обычным; другой напоминал свиток.

— Как это понимать? — Калли бросил на Вила вопросительный взгляд.

— Помнишь, я нашел бумаги молдогов? На яхте Брейта? Те, что думал использовать, обучая тебя их письму?

— Припоминаю, — Калли с любопытством посмотрел на узкую полоску с рядами иероглифов. — Значит, это перевод?

— Да. Не обращай внимания на его вид. Я решил было перевести часть текста, чтобы ты мог с ним поработать. Но обнаружил интересные факты. Очень интересные. И потому перевел весь пакет. Оказалось, это черновой вариант рапорта адмирала Руна своему начальству.

— Вот как? — Калли еще больше заинтересовался.

— Рапорт Руна и его Младших Братьев адресован Младшему Брату Старшего Кузена, восьмого от Трона — триаде внутри Императорской Семьи, к которой Рун обязан обращаться, передавая какие-либо сообщения для триады-правителя.

— Почему бы тебе не пропустить все эти титулы и не перейти к сути? — перебил Калли. — У меня осталось двадцать минут, чтобы закончить расчеты для следующего прыжка.

— Мне и одной хватит. Рапорт не закончен. Руну очень нелегко было его писать. Видишь ли, он сообщает о неудаче своей миссии.

— Неудаче?

— Именно. — Вил нахмурился. — Теперь попробуй думать, как думают молдоги, иначе сообщение не будет иметь для тебя смысл? Рун сообщает, что его Родичи-люди — то есть Брейт и другие члены Совета — по-прежнему слишком умны для него и его Братьев в том, что касается вопроса владения Плеядами.