"Фантастика 2023-182". Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Сударева Инна Мышь из Минска

«Домой, домой, — крутились мысли в такт шагам, — к сыну, к стране... Ведь, на самом деле, так много всего, что ждет тебя, а ты кинулся сломя голову в неизвестные дали».

И дорога казалась легче, и шагалось быстрее, и мороз никак не мешал. Даже привалы Фредерик теперь делал намного реже, чем обычно. Черпалась откуда-то сила, что заставляла двигаться к югу без отдыха, без остановок. А про рану в шею он забыл почти сразу, как покинул Березовый городок...

Скоро молодой человек оказался в уже знакомой деревне Перепутье и завернул в «Крестовище».

Войдя в трактир, он первым делом налетел на изрядно захмелевшего Акила. Тот чуть не опрокинулся на спину при столкновении с гостем и удержался на ногах лишь потому, что Фредерик поймал его за пояс.

— А! — глубокомысленно изрек Акил, вглядываясь в лицо вошедшего, потом расплылся в широченной улыбке. — Добро пожаловать, господин Южанин! — Это он объявил громогласно, чтоб слышали те, кто сидел в зале за столами (а людей там наблюдалось довольно много).

— Здрасте-здрасте, — кивнул Фредерик. — Мне бы, как обычно: ужин и комнату. И лошадям моим — уход да питание.

— С удовольствием! — хлопнул Акил молодого человека по плечу; тот чуть поморщился — заболела от тычка шея. — Эй, старушка!

Из-за стойки уже спешила румяная хозяйка, на ходу вытирая руки полотенцем:

— Иду, иду, не ори. Да усади господина рыцаря ближе к огню — пусть согреется. Такой-то мороз на улице. Да пойди конюха растолкай — спит, поди, в каморе.

Фредерик уселся на скамью и с удовольствием вытянул озябшие ноги к камину, а там весело трещали березовые дрова. Снаружи тоже трещало — трещал мороз.

Обычно при появлении нового лица в трактире, подобном «Крестовищу», все разговоры временно прекращаются. А если учесть то, что новым лицом был уже легендарный Южанин, то вполне понятно, что и разговоры стихли, и около десятка пар любопытных глаз принялись изучать молодого человека. И так как расслаблялись в данный момент в «Крестовище» преимущественно местные крестьяне, то рассматривали Фредерика они по-деревенски — бесцеремонно, как диковину.

— Ну да, это он, — вполголоса сказал один из них товарищу напротив. — С прошлого раза я его помню. Осенью дело было. Когда ливень почти неделю лил.

Молодой человек подумал, что не стоит обращать на них внимание. Тем более, хозяйка принесла ему большую кружку теплого, почти горячего, вина с пряностями, и тут же нашлось, чем заняться. Он пил, пил тягучее, душистое питье, и было оно каким-то знакомым...

— Это с вашей родины, — сообщила стоявшая рядом хозяйка. — У нас есть пара бочонков. Так что, если хотите, буду подавать вам только его.

Фредерик улыбнулся, обнаружив, что хорошо помнит вкус южного вина, и поблагодарил кивком.

От вина и тепла бросило в жар, и молодой человек распустил шарф и снял полушубок. Хозяйка чуть охнула, увидав его перевязанную шею:

— Нешто захворали?

— Звери у вас в лесах опасные, — лениво ответил Фредерик.

— Может, лекаря позвать? У нас есть старичок один — хорошо всякое такое врачует.

— Как-нибудь позже... Мне бы перекусить...

— Да все готово! — объявил откуда-то из-за спины жены Акил. — К столу пожалуйте!

«Черт, прямо как в столовой зале Королевского дворца, — с досадой подумал молодой человек. — Еще чуть-чуть, и мне где-то здесь установят памятник».

В самом деле, для него одного был накрыт самый широкий стол в зале, накрыт, наверное, самой лучшей скатертью. А блюд сколько выставили! Видимо, радушные хозяева «Крестовища» решили, что Южанин как герой должен и есть по-геройски. Одних мясных кушаний было целых пяти видов: жареные, истекающие жиром колбасы, тушеная птица с чесноком, запеченный румяный окорок, лосиные языки на вертеле и необъятный пирог с куропатками. Фредерик скромно забрал на тарелку с блюд пару языков, четверть пирога и тушеной капусты и моркови.

Посетителя трактира немного ослабили свое внимание, видя, что пускаться в рассказы (а именно этого они ждали от Фредерика) Южанин пока не намерен. Правда, широко улыбающийся Акил, игнорируя тычки жены «иди, мол, за стойку», пристроился напротив, одной рукой подпер уже тяжелую голову, а второй начал подпихивать ближе к гостю блюда и приговаривать «это пробуйте, и это, не побрезгуйте».

Фредерик первым делом допил вино. В животе умиротворенно потеплело, заурчало, в голове — расслабленно зашумело, и через пару минут настроение хозяина стало ему очень близким.

— Как вы в прошлый визит тут навоевали. О, — сказал Акил, заметив родственный блеск в слегка осоловелых глазах Южанина. — И эта штука, — он кивнул на левую руку Фредерика, где был арбалет, — наверно, дорогого стоит. Так славно стреляет. Я видел...

— Стоит. Прилично.

— Ну-у все-таки здорово, что вы опять к нам заехали, — разулыбался еще шире Акил.

— Рад слышать, — улыбнулся в ответ Фредерик и принялся за языки. — Мне у вас нравится.

— А как же по-другому! — оживился хозяин. — Тут же вот все, что видите, все вот этими руками, вот так! — И он замахал руками, будто гвозди в стену заколачивал. — Сам все! Вместе с покойным батюшкой. Каждое бревнышко, досочку... А этот бандит, молокосос этот — Роман — собирался было все спалить, как вы уехали. Еле я откупился. Вот ведь как. Ну ничего, сейчас дела поправились. — Акил вдруг достал из-за пазухи (так чтоб хозяйка, что вернулась к стойке, не видела) фляжку и маленький стаканчик. — Кружку пожалуйте. Вот, за встречу. — И первым опрокинул стопочку, почмокал губами. — Хороша, мать. Сам готовил. На вишневой косточке.

У Фредерика от наливки даже дух захватило, а в голове словно крылья ангельские захлопали, до того стало легко и весело. А уж еда пошла под питье — одно милое дело. Акил, видя, как задорно розовеет гость, принялся подливать южанину еще, да с прибаутками, приговорками...

И через какие полчаса, благодаря щедрой на подливания руке трактирщика, Фредерик уже лихо отплясывал вместе с остальными развеселившимися посетителями трактира простые деревенские танцы, под звуки неизвестно откуда взявшихся свирелей. Все печали и тяжелые мысли были забыты...

На следующий день хозяин и его гости с трудом оторвали тяжелые головы от сосновых столов, за которыми так и заснули после песен и танцев под веселое вино. А у ворот «Крестовища» уже звонили колокольцы большого торгового обоза, который вез на юг тюки с мехами, огромные сумки северных орехов, оленьи и лосиные рога и многое другое.

Фредерик был рад. Правда, еще сильно болела голова, и вид любой еды вызывал тошноту, но то, что обоз планировал остановиться в Перепутье всего лишь на день, сглаживало все неприятные ощущения. Он охотно пообщался с торговцами и договорился ехать дальше с ними. Те были очень даже не против, узнав в нем «того самого южанина». Ставшие уже легендарными в Снежном графстве меч, арбалет и боевое искусство Фредерика внушили торговцам и такую мысль, что рыцарь может быть полезен их каравану и как защитник в нелегком и долгом путешествии. Поэтому они предложили молодому человеку место в крытых санях и харчевание, а взамен просили в случае опасности помогать им. Фредерика это вполне устроило, и на следующий день, уже знатно выспавшись, он оседлал и взнуздал Мышку и неспешно поехал рядом с головными санями тронувшегося на юг каравана. Лошадку Печатку он оставил в конюшне Акила, и трактирщик вместе с румяной женушкой долго и благодарно махали руками вслед удалявшимся саням и всаднику на крупном коне удивительной мышастой масти...

23

Середина мая...

Цветущий замок поместья Теплый снег в эту пору по-настоящему цвел и благоухал. Сотни бабочек всевозможных окрасов порхали над пестрыми ухоженными клумбами и дикими лужайками. Воздух дрожал от жужжания пчел-трудяг. Мед в Теплом снеге никогда не переводился...

Хоть и намечались майские праздники, а в замке не было особого веселья. Уже почти год прошел, как его обитатели находились в унынии и каком-то оцепенении. Их хозяин, их Король так скоропалительно уехал из своего родного поместья, не захотев ни с кем делить горе. Оно было так велико, что даже родной кроха-сын не смягчил его. Уехал и не спешил возвращаться. Все боялись, что он вообще не вернется. Здесь, в траурной части замкового парка, были могилы его радостей: отца, матери и жены.