Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 - Гэв Торп

Не переведено.

Уильям Кинг

Меч Каледора

Не переведено.

Уильям Кинг

Бич Малекита

Не переведено.

Бен Маккаллум

Чарандрис

Не переведено.

Герои Warhammer

Дэвид Гаймер

Невидимый

Не переведено.

Крис Райт

Шварцхельм и Хельборг: Клинки Императора

Меч правосудия

Не переведено.

Клинок возмездия

Не переведено.

Пир ужаса

Не переведено.

Долг и честь

Не переведено.

Крис Райт

Лютор Хусс

Не переведено.

Сара Коуквелл

Валькия Кровавая

Рожденная кровью

Проносящиеся разноцветные завитки расцвечивали небеса в потрясающие краски. Ярко-красный, глубокий синий и ядовито-зелёный перекручивались и смешивались друг с другом, создавая совершенно нереальные картины, которые невозможно было встретить где-либо в ином месте. Только Северные Пустоши могли похвастаться столь совершенной, убийственной красотой, какую даровала заснеженная тундра. В этом зрелище они достигали своей кульминации, создавая великолепнейшее полярное сияние, короновавшее вершину мира. Нигде более не было подобного волшебства.

Её глаза расширились, ребёнок смотрел в ярость небес, онемев от их невообразимого величия. Стоявший рядом с ней воин, облачённый в окровавленные меха, нагнулся, чтобы взять её на руки. Непринуждённо он поднял её и посадил на плечи, чтобы она могла видеть лучше. Ныне, повзрослев, она стала несколько большой для подобного обращения, но всё ещё оставалась стройной и лёгкой. Воин не выказывал ни малейших затруднений, удерживая её. Она немного поёрзала, чтобы устроиться поудобнее.

— Они говорят, что когда Отец-Топор доволен нашими усилиями, волны небес будут приливать и отливать тёмно-красным, омываемые кровью из тел наших врагов. Когда тот день настанет, Лилли Венн, наш народ возвысится надо всеми.

Её отец улыбнулся. Ему не надо было видеть её, чтобы представить широко раскрытые от удивления глаза на лице своей десятилетней дочери. Она была красивым ребёнком и, хотя он её очень любил, с каждым годом увеличивающее сходство с её покойной матерью вызывало у него новый прилив горькой ненависти к врагам, с которыми столкнулись Чёрные Волки. Война между двумя племенами свирепствовала уже двенадцать лунных циклов и старейшины Чёрных Волков предсказывали, что завтрашний день принесёт победу или смерть Мерроку и его народу.

Девочка намотала на палец прядь тёмных волос и продолжила смотреть в небеса. Слова от его дочери были наперечёт. Она всегда была замкнутым и задумчивым ребёнком, не по годам умной и проницательной. Смерть матери от рук их врагов год назад причинила ей боль, но с простым прагматизмом своих сородичей, она стойко перенесла её. Она говорила время от времени, и это неизменно было либо замечание, либо вопрос. Она была любознательна и пытлива, и это нравилось Мерроку. Он не мог не желать сыновей от союза с матерью Валькии, но эта девочка, их первое дитя, была его гордостью.

— Как это получается? — её вопрос, когда он был задан, был требовательным, словно она обвиняла своего отца в организации этого захватывающего волшебного зрелища исключительно ради её удовольствия.

— Никто из нас на самом деле не знает, Лилли Венн, — Лилли Венн, звал он её. Маленький Друг. — Однако не может быть никаких сомнений в том, что подобное чудо — дело рук самих богов.

— А где эти боги? — спросила она, рассеянно потянув его за всклокоченную бороду, наматывая её густые локоны на свои тонкие пальчики.

— Далеко на севере, так далеко, куда не заходил ни один из нас. А из тех, кто всё же рискнул, никто не возвратился, чтобы рассказать о том, что лежит за горами.

— Когда я вырасту, — сказала она с твёрдой уверенностью всех детей в мире, — я отправлюсь туда, — когда Мерок рассмеялся, она, нахмурившись, посмотрела на него. — Что здесь смешного?

— Я верю, Лилли Венн, — ответил Меррок, его смех прекратился, сменившись улыбкой. — Если кто-то и может совершить это путешествие, то это ты, — его слова смягчили маленькую девочку, и вспышка гнева покинула её взгляд. Она была похожа на свою мать, обликом, и это было правдой. Но её осанка, манеры и мироощущение были Меррока от начала и до конца.

Уже только за это он любил её.

Вместе они в течение нескольких долгих минут в молчании наблюдали за магическими ветрами и яростным изменением цветов. Наконец, девочка заговорила, и на этот раз это был не капризный тон ребёнка, но самоуверенный голос молодой девушки, которая знает, чего она хочет.

— Я хочу завтра сражаться вместе с моим народом, — сказала она, стукнув Меррока по плечу, как знак того, что она хотела бы спуститься. В племени для ребёнка её возраста не было ничего необычного в участии в битвах. Но Валькия, несмотря на её свирепость, была женщиной. В племени было принято не пускать любых женщин в битву до тех пор, пока они не родят, по крайней мере, одного живого ребёнка.

— Лилли Венн, ты же знаешь, что я не могу позволить тебе того, о чём ты просишь.

— Я не прошу тебя, папа. Я говорю тебе, что я желаю, — он безбожно баловал её, и, однако, постоянно чувствовал себя должником. Он ничего не мог с собой поделать. Она была очаровательной, когда хотела этого, и жестокосердной маленькой сучкой в остальное время. Но в этом вопросе он не мог отринуть сотни лет традиций.

— Я запрещаю.

— Я бросаю тебе вызов, — это была их старая игра, игра, в которой она могла выдержать гораздо дольше, чем он. Он будет запрещать ей что-либо, а она — насмехаться над ним, пока улыбка не появится на его лице, и он не уступит всем её, произносимым тонким пронзительным голоском, требованиям. Но это… это было немыслимо.

— Нет, — в голосе отца появилась твёрдость, которой Валькия никогда не слышала до сей поры, и это потрясло её настолько, что заставило замолчать. Она редко видела своего отца в роли атамана и поэтому привыкла к Мерроку-отцу. Мысль о том, что он не даст ей то, чего она хочет, заставила Валькию надуться. Меррок опустился на корточки, пока его глаза не оказались вровень с её.

— Ты — моё единственное дитя, — сказал он. — Если я позволю тебе завтра участвовать в битве, то привлеку твою смерть. Ты должна подрасти и принести мне внуков, прежде чем выйдешь на поле битвы, — он почувствовал лёгкую неловкость, обсуждая это с ней: её глаза, впившиеся в него, были словно маленькие изумруды, твёрдые и зелёные. — Твоя мать родила тебя, когда ей исполнилось четырнадцать. Тебе же ещё нет и одиннадцати. Не будь так нетерпелива в стремлении к смерти, Валькия, ибо она всё равно придёт. Когда наступает время, она приходит ко всем нам.