Тень Миротворца - Андрей Респов

— А как вам такое, Мефодий Фомич?! — горячился Крон, — дело ещё в русско-японскую было, стрелки 2-го Дагестанского конного полка столкнулись в Китае на Долинском перевале с превосходящими силами японцев. Охотничья команда тогда, будучи пешими, перебила почти всех японских офицеров в наступающих колоннах. Тогда охотники стреляли из-за укрытий парами. Примечательно, что один прицеливался в верхнюю часть тела, а второй — в среднюю. Стреляющие одновременно нажимали на спусковой крючок, и всякий раз одна из выпущенных пуль достигала цели! А? Каково? И без всех этих оптических прицелов, заметьте. Имея лишь штатные винтовки!

— Часть правды в этом есть, ваше благородие. Слышал я и о том, как метким огнём в агусте 1914-го наши лейб-пехотинцы полностью уничтожили 2-ую австро-венгерскую кавалерийскую дивизию. Справедливости ради следует сказать, что там и пулемёты были. Но снайперские прицелы значительно облегчают стрельбу. Все эти «герцы», «райхерты» и прочие изобретения, что в нашей армии буквально наперечёт, у немцев выпускаются тысячами. Сам же я, будучи не первый год в оружейном деле, и увидел-то их только на трофейных «манлихерах» и «маузерах».

— Ваша правда, господин фельдфебель, — сиплый голос Ложкина звенел от напряжения, — нас же к вам особым приказом из 3-го Сибирского полка откомандировали. Не далее как месяц тому назад, в феврале, на Млавском направлении у Прасныша попали мы в переделку. Бои шли горячие. Тогда от снайперского огня много наших полегло. В том числе и офицеров. Ну, его высокоблагородие господин полковник Добржанский Владимир Александрович и порешили отобрать, значит, лучших стрелков из таёжников. Набрался целый взвод охотников. Мы тогда неделю с передовых позиций гансов били. По подсчётам не меньше роты солдат и офицеров к архангелам отправили, прости Господи. Да только присмирел германец тогда, ой, присмирел. Напужали мы тогда ихних снайперов. Позиции ставили всё больше вот эдак, — мы, наконец, подошли с Анисимом вплотную, и я успел заметить, как унтер-офицер рисует на земле шомполом линию окопов и позиции снайперов, примерно под углом 30–40 градусов, — это ещё с охотничьих ухваток привычка: бить пушного зверя в висок. Вот и мы их, значица, фланговым огнём.

— Изрядно! — воскликнул штабс-капитан, — не слыхал ранее про такое. Ну что, поглядим чего твои стрелки исполнили? Мефодий Фомич, мишени все новые поставили, как я просил?

— Обижаете, Август Карлович!

— Извините, волнуюсь… — все замерли, боясь произнести хоть слово, пока штабс-капитан обозревал в бинокль результаты задания, выданного сибирякам.

Пауза затянулась.

— Позвольте, старший унтер-офицер Ложкин, не знаю, как вас по имени-отчеству…

— Иван Кузьмич, ваше благородие.

— Иван Кузьмич. Это впечатляет. Нет, правда. Мне на многих соревнованиях по стрельбе приходилось бывать. И в Ораниенбауме так же. Но ваши стрелки… Можно, конечно, подойти поближе и посчитать пробоины в досках. Полагаю, это лишнее. Они кладут все пули в двухвершковый круг мишени! И это на четырёхстах метрах, с открытым прицелом. Признайтесь, вам чёрт ворожит, Иван Кузьмич?!

— Не так чтобы чёрт, ваше благородие, но…гхм, без духа-хозяина тайги никак, — замялся старший унтер-офицер.

— Да хоть бы и чёрт, Иван Кузьмич! Раз там, — он поднял указательный палец, — мою просьбу услышали и удовлетворили, значит, поняли её важность. Вы становитесь особой охотничьей командой стрелков в составе моего батальона и подчиняетесь непосредственно мне и начальнику штаба. Сегодня же напишу представление вам на фельдфебеля, господин старший унтер-офицер! А стрелкам вечером разрешаю отпраздновать сие событие, для чего из батальонной кассы будет выделено на стол двадцать рублей. И это только аванс нашей будущей совместной службы на благо отечества!

— Радыстаратьсявашбродь! — уже выстроившиеся в шеренгу стрелки дружно рявкнули в ответ на слова штабс-капитана. Эхо прокатилось по ложбине, вспугивая ворон, рассевшихся на балках навеса.

— Молодцы! Орлы! Значит так, Мефодий Фомич, с сего дня выдавать стрелкам команды патронов сколько потребно для поддержания способности к точному бою. Я по этому поводу особую бумагу напишу. Пусть командиры рот подадут списки тех солдат из личного состава, кто способен к меткой стрельбе. Будем натаскивать на германца. Чую, снайперы их нашим штурмовикам много крови попортить смогут. А у нас супротив их хитрой морды и своя кочерга с подвывертом найдётся! А? Пронькин, как считаешь?

— Так точно, господин штабс-капитан!

— То-то… кстати, — он развернулся к Анисиму, — как Гаврила отстрелялся, не уронил честь земляка?

— Задатки есть, ваше благородие. Учить надо, — кратко резюмировал мой инструктор. Уф, слава богу, не опозорил перед штабсом.

— Отлично. Значит, рядовой Пронькин, будешь приходить и тренироваться вместе со стрелками. Я твоему командиру скажу. Да, жди сегодня вечером меня и начштаба на свой инструктаж. Поглядим, чему ты наших санитаров учить собрался.

— Есть! — только и смог сказать я. По крайней мере, хотя бы будет возможность узнать судьбу записок Вяземского, что я отдал больше недели назад Крону для передачи по команде. Да и коктейлю Молотова пора появиться на свет. Всё, что я мог своими кустарными усилиями, уже сделал. Дальше пусть у Крона голова болит.

— Перед ужином зайди Пронькин за первой партией ремней на жгуты в батальонную швальню. Я сейчас попрошу, пусть десятка три сделают тебе для занятий, — шепнул мне начальник цейгауза, уходя вместе с командиром батальона.

— Спа… — хотел я поблагодарить фельдфебеля, — но тот уже не слышал. Сбоку подошёл унтер Ложкин и Анисим с Гринько.

— Ну чё, Анисим, набарагозил чего Гаврила, али есть с чем кашу варить? — унтер и стрелки, окружившие меня, улыбались.

— Есть, Кузьмич. Прицел держит ровно, словно скала. Дыхание не сбивает. Никакого мандража. Хоть вместо тисков для винтовки приспосабливай. Востёр, хорошо цель видит. Доводит правильно, не рыскает. Чуйка у его есть. Развивать надоть. Целится обоими глазами, не жмурится, не моргает при выстреле. Вобчем, надо помочь земляку. Авось чего и выйдет.

— Да? — с совершенно иным интересом глянул на меня унтер, — что ж, тогда и вправду приходи к нам на стрельбы. Не пусто время проведёшь. Ну что, а теперь не худо бы и животы набить? — унтер обратил внимание моё и стрелков на кстати раздававшийся сигнал горна.

* * *

Столоваться стрелков определили вместе с сапёрами и связистами. Прибился и я к их весёлой компании. Нравилась мне их спокойная простота с безобидными шутками-прибаутками. Поражён я был и той внимательностью, с которой, оказывается, вёл меня Анисим. Я всё считал, что он, возясь со мной, от скуки помирает, да злится. А он, жучара, оказывается, разбирал меня по винтику, как стрелка. Я и не знал, что, целясь, не прищуриваю один глаз. Видимо, способность моего зрения требует бинокулярности. Интересно, а насколько моё ночное видение может стать подспорьем в стрельбе. На дальность эту