Берег Живых. Буря на горизонте - Анна Александровна Сешт

оформило мысль, что это был, конечно же, не сам божественный Ваэссир, а Его наследник, Император Секенэф Эмхет, да будет он вечно жив, здоров и благополучен. Впрочем, Сила Ваэссира воплощалась в его потомках, и потому разницы почти не было. Видеть проявления этой Силы в Хэфере стало для Перкау чем-то почти привычным, понятным. Так один жрец мог понять другого. Но Владыка, что уже давно перестал быть просто одним из смертных – не по титулу, не по регалиям, не по положенным ему почестям и не по власти, которой был облечён, а по природе своей, из-за которой и был наделён всем этим… Нет, разумом понять это явление было нельзя, даже разумом жреца. Жрецы иногда вмещали в себя часть Силы своих Божеств, но здесь слияние было куда более полным. Если и жил когда-то на земле Секенэф-рэмеи, то от него уже не так много осталось.

Солнце было источником жизни для всего, но оно же могло выжечь всё живое без следа в своей ярости. Такова была и Сила Владыки.

– Смотри на меня. И отвечай, – приказал голос.

Перкау поймал себя на том, что по-настоящему боялся ослепнуть, хотя физически этого, разумеется, произойти не могло. Бальзамировщик приподнял голову и распрямился, стоя, согласно этикету, на коленях.

Император остановился рядом с Верховным Жрецом, но не дал тому встать, положив на плечо старца тяжёлую руку, украшенную широким браслетом и двумя перстнями – со скарабеем и с печатью. Не решаясь поднять взгляд выше, Перкау рассматривал перстни и край длинной тёмно-синей туники, перехваченной широким золочёным поясом. Разве не представлял он эту встречу все последние несколько месяцев, не думал о том, как станет рассказывать? Но сейчас верные слова не шли на ум, и голос не подчинялся.

Взяв себя в руки, дабы не вызвать ещё больше гнева, бальзамировщик произнёс слова приветствия, безошибочно повторив все полагающиеся титулы. А потом из всех выбрал тот, на который была вся его надежда, и закончил:

– Великий и справедливый Хранитель божественного Закона на земле, сиятельный царевич тайно направился на встречу с тобой. У него много врагов, и он не может путешествовать в открытую. Где он сейчас, мне не ведомо, клянусь Богами. Но путь его лежит в столицу.

– Я прозреваю свою землю до самых дальних пределов. Я могу почувствовать здесь любую из вверенных мне жизней. Моего наследника нет в Таур-Дуат.

Каждое слово, каждый звук этого голоса заставлял волну дрожи прокатиться по телу. И тихим, едва слышным шёпотом прозвучал на его фоне голос Минкерру:

– Нет среди живых… и нет среди мёртвых.

– Я могу разрушить твой разум до основания, разбить саму твою суть на осколки и разметать твою память вплоть до самых давних твоих жизней.

– Можешь, мой Владыка… но это ничего не даст тебе, – печально и обречённо ответил Перкау, найдя в себе силы встретить этот невозможный взгляд из вечности. – Страж Порога обязал меня защищать твоего наследника, если придётся, даже от тебя. Это не по силам мне, но я не отступлюсь. Я служу Хэферу Эмхет, моему будущему Императору, да хранят его Боги для будущих великих свершений. Если в воле твоей, Защитник и Хранитель Обеих Земель, будет лишить меня и жизни, и памяти, верю, что он замолвит за меня слово перед Богами.

С достоинством произнеся эти слова, Перкау понял, что страх и трепет покинули его. Он делал то, что должен был. Ануи подверг его тяжелейшему испытанию, но не оставил его, как не оставит и Хэфер, избранник обоих Богов.

Что-то неуловимо изменилось в лице Владыки и в самом воздухе вокруг. Точно буря, способная смести города с лица земли, прогремела на горизонте и вдруг решила отступить. Взгляд золотых глаз по-прежнему был тяжёлым, пронзающим, но уже почти здешним.

– Итак, жрец, ты и правда считаешь, что Сам Псоглавый защищает наследника от чужих взглядов, и даже от моего, – произнёс Император.

– Иных причин я не вижу, великий Владыка, – Перкау почтительно склонил голову. – Кому, кроме самих Богов, подвластно отвести твой взор?

– Многие пытаются, – усмешка правителя была недоброй. – Ты знаешь, что я был свидетелем твоих слов, всего, что ты рассказал Верховному Жрецу Минкерру. Стало быть, ты отвечаешь за это признание.

– Я… отвечаю, да, Владыка, – с усилием проговорил бальзамировщик.

– Не тебе одному предстоит отвечать, но и ты заплатишь сполна.

Слова замерли на губах Перкау под взглядом, не знающим жалости. Владыка не угрожал и не запугивал – он сообщал о том, что произойдёт, с той же бесстрастностью, с которой сам Страж Порога судил у Весов Истины. Закон не мог быть милосерден – только справедлив.

– Отчего же, по-твоему, наследник не воспользовался порталом в храме Кассара, если так спешил на встречу со мной? – спросил Император. – Жрецы Ануи верны мне. Или нет? – добавил он вкрадчиво.

– Лик врага нам не известен, великий Владыка. Мы опасались, что предатели найдут его там, сочтя, что такой путь был бы для царевича самым очевидным.

– Ты говоришь, что предатели могут скрываться среди твоих братьев и сестёр по служению?

Перкау помедлил, взвешивая свои слова, а потом ответил чуть слышно:

– Я не могу быть уверен, что это не так, мой Владыка.

– Когда-то ты не побоялся направить мне предупреждение. Я получил его. Наследник назвал имена, которые ты не посмел упомянуть в письме?

– Лишь имена предавших его стражей. Мой будущий Император просил, чтобы мы предупредили тебя хотя бы так. Угроза столь близкая могла коснуться и тебя, хоть все мы знаем и величие твоё, и мудрость.

– Тогда почему ты не просил его остаться в храме? Дождаться моих солдат?

– По той же причине, мой Владыка. Мы не могли знать, кто верен тебе, а кто постарается закончить то, что не удалось тогда, в песках… – Перкау нашёл в себе силы снова посмотреть в лицо Императору. – Мудрый Хранитель нашей земли, я не смею выносить обвинения против кого-то ещё. Но телохранители наследника, поставившие себе целью убить его, едва ли опирались лишь на свои желания. Масштаб заговора велик – куда больше, чем жизнь одного верного тебе жреца.

Император задумчиво кивнул. Его благородное лицо не отражало ни удивления, ни тревоги.

– Ты расскажешь мне всё, что относится к делу, – сказал он. – Взвешивай каждое своё слово, жрец, и молись о том, чтобы ничего не было упущено.

– Я молюсь о том, чтобы те, кто верен тебе, Владыка, нашли их быстрее, чем другие, – обречённо вздохнул Перкау.

– И это тоже было бы в твоих интересах, – согласился Император. – Твоё присутствие в столице не будет предано огласке. Ты останешься здесь, во