Космос - Карл Саган

Каждый мыслящий человек боится ядерной войны, и каждое технологическое государство планирует ее. Все знают, что это безумие, но каждый народ находит ему оправдание. Срабатывает мрачная цепь причинно-следственных связей: в начале Второй мировой войны немцы работали над созданием бомбы, и поэтому американцы постарались сделать ее первыми. Раз ее создали американцы, то она понадобилась и русским, а затем и англичанам, французам, китайцам, индийцам, пакистанцам... К концу ХХ века ядерным оружием обзавелись уже многие страны. Его было не так уж трудно разработать. Делящиеся материалы можно незаметно получать в ядерных реакторах. Производство ядерного оружия стало почти кустарным ремеслом.

Обычные крупнокалиберные бомбы Второй мировой войны называли блокбастерами*. Они несли двадцать тонн тринитротолуола и могли разрушить целый город-

* От англ. blockbuster — дословно: разрушитель кварталов. — Пер.

461

ской квартал. Общая масса бомб, сброшенных за время Второй мировой войны на все города — Ковентри и Роттердам, Дрезден и Токио — составляет два миллиона тонн, две мегатонны тринитротолуола. Смерть, пролившаяся с небес в период с 1939 по 1945 год, измеряется ста тысячами блокбастеров, двумя мегатоннами. Но в конце ХХ века две мегатонны — это энергия, высвобождаемая при взрыве одной более или менее заурядной термоядерной бомбы. Одна бомба обладает разрушительной силой Второй мировой войны. А ведь существуют десятки тысяч ядерных боеголовок. К 80-м годам ХХ века стратегические ракеты и бомбардировщики Советского Союза и Соединенных Штатов взяли под прицел более 15 000 намеченных объектов. На планете не осталось ни одного безопасного места. Энергия, запасенная в этом оружии, превышает 10 000 мегатонн. Смертоносные джинны спокойно ожидают, когда потрут лампу. Но их разрушительная сила сконцентрирована на отрезке в несколько часов, а не в шесть лет — это блок-бастер для каждой семьи на планете, по Второй мировой войне каждую секунду на протяжении целого вечера.

Немедленную смерть при ядерной атаке вызывает ударная волна, сметающая тяжелые укрепленные сооружения на многие километры вокруг, а также огненная вспышка, гамма-излучение и нейтроны, которые сжигают изнутри тех, кто находится поблизости. Школьница, пережившая американскую ядерную атаку на Хиросиму, завершающий эпизод Второй мировой войны, писала в своем дневнике:

Сквозь тьму, как на дне ада, я могла слышать голоса других учениц, зовущих своих матерей. В большом резервуаре с водой возле опоры моста плачущая мать поднимала над головой обнаженного ребенка с докрасна обгоревшим телом. Другая мать рыдала, пытаясь кормить

462

своего ребенка сожженной грудью. Ученицы стояли в резервуаре, выставив над водой только головы и сложенные руки, и, плача, звали своих родителей. Но все, кто оказывался рядом, были ранены, все до единого, и не было никого, ни одного человека, кто пришел бы на помощь. Опаленные волосы на головах завивались от жары, выцветали и покрывались пеплом. Люди не были похожи на людей, они вообще казались созданиями не из этого мира.

Взрыв в Хиросиме, в отличие от последующего взрыва в Нагасаки, произошел в воздухе высоко над поверхностью, и поэтому радиоактивное загрязнение было незначительным. Однако 1 марта 1954 года при испытании термоядерного оружия на атолле Бикини (Маршалловы острова) выделилась мощность, значительно больше ожидаемой. Огромное радиоактивное облако повисло в 150 километрах от крошечного атолла Ронгалап, обитатели которого сравнивали взрыв с восходом Солнца на западе. Через несколько часов радиоактивный пепел усыпал Ронгалап подобно снегу. Средняя доза облучения, полученная жителями, составила около 175 рад, немного меньше половины той, что приводит к смертельному исходу. Благодаря удаленности от эпицентра погибло немного людей. Конечно, радиоактивный стронций, который они поглощали с пищей, откладывался в костях, а радиоактивный йод — в щитовидных железах. Две трети детей и треть взрослых впоследствии страдали от нарушений в работе щитовидной железы или от злокачественных опухолей. В качестве компенсации жителям Маршалловых островов была предоставлена квалифицированная медицинская помощь.

Мощность бомбы, сброшенной на Хиросиму, составляла всего тринадцать килотонн, то есть тринадцать тысяч тонн тринитротолуола. Испытание на Бикини высвободило мощность пятнадцать мегатонн. При полно-

463

масштабном обмене ядерными ударами в пароксизме термоядерной войны по всему миру будут сброшены бомбы общей мощностью, равной миллиону бомб в Хиросиме. Учитывая, что тринадцатикилотонная бомба в Хиросиме унесла жизни нескольких сотен тысяч человек, этого количества достаточно, чтобы убить сто миллиардов людей. Но в конце ХХ века нашу планету населяет менее пяти миллиардов человек*. Конечно, при обмене ударами не каждого убьет ударная волна или световая вспышка, проникающая радиация или радиоактивные осадки. Однако осадки будут оставаться смертоносными долгое время: 90 процентов стронция-90 распадется через 96 лет, 90 процентов цезия-137 — через 100 лет, 90 процентов йода-131 — всего через месяц.

Выжившие станут свидетелями более коварных последствий войны. Полномасштабный обмен ядерными ударами приведет к выгоранию входящего в состав воздуха азота, превратив его в оксиды, которые, в свою очередь, уничтожат значительную часть озона в верхних слоях атмосферы, открывая доступ интенсивному солнечному ультрафиолетовому излучению**. Повышенный уровень ультрафиолетового излучения сохранится на многие годы, вызывая рак кожи, преимущественно у людей белой расы. Но что намного более важно, он совершенно непредсказуемым образом повлияет на всю экологию планеты. Ультрафиолетовое излучение уничтожит урожаи. Погибнут многие микроорганизмы; мы

* К 2000 г. численность населения Земли немного превысила 6 млрд. человек. — Пер.

** Этот процесс аналогичен разрушению озонового слоя фтор-углеродными пропеллентами, используемыми в аэрозольных баллончиках, которые были запрещены рядом стран, но гораздо более опасен. Сходными явлениями объясняют вымирание динозавров в результате взрыва сверхновой в нескольких десятках световых лет от Земли. — Авт.

464

не знаем, какие именно, в каком количестве и в какие последствия это выльется. Может статься, что сгинут организмы, составляющие основание той огромной экологической пирамиды, на вершине которой едва держимся мы сами.

Пыль, поднятая в воздух при полномасштабном ядерном конфликте, будет отражать солнечный свет, и на Земле станет немного холоднее. Но даже небольшое похолодание может вызвать катастрофические последствия для сельского хозяйства. Птицы в большей мере страдают от радиации, чем насекомые. Нашествия насекомых, довершающие разорение сельскохозяйственных угодий, — весьма вероятное следствие ядерной войны. Опасаться надо и другой беды: чумные бациллы обитают по всей Земле. В конце ХХ века люди редко умирали от чумы, но не потому, что перевелись бактерии, а благодаря высокой сопротивляемости организма. Однако радиация, порожденная ядерной войной, наряду со многими другими напастями повлечет за собой угнетение иммунной системы, ослабив нашу способность противостоять болезням. В долгосрочной перспективе возможны мутации, появление новых разновидностей микробов и насекомых, способных создать дополнительные проблемы для людей, которые пережили ядерный холокост; нельзя исключить и того, что спустя некоторое время, необходимое для накопления и проявления мутаций, обнаружатся новые, ужасные разновидности людей. Большинство мутаций в случае проявления будут смертельными. Но не все. И тогда нахлынут новые страдания: потеря любимых; миллионы обожженных, слепых и покалеченных; инфекционные заболевания, эпидемии, долговременное радиоактивное заражение воздуха и воды; высокая вероятность опухолей, рождения мертвых или уродливых детей; отсутствие медицин-

465

ской помощи; безнадежное сознание того, что цивилизация уничтожена понапрасну, что мы могли, но не предотвратили этого.

Английский метеоролог Л. Ф. Ричардсон заинтересовался вопросом о войне. Он хотел понять ее причины. Есть интеллектуальные параллели между войной и погодой. Оба явления сложны. Оба демонстрируют закономерности, указывающие на то, что это не столько неукротимые стихии, сколько естественные системы, которые можно постичь и контролировать. Для анализа глобальных погодных явлений в первую очередь необходимо собрать огромный массив метеорологических данных; затем нужно выяснить, как в действительности ведет себя погода. Если мы хотим разгадать логику войны, надо применить аналогичный подход, решил Ричардсон. Он собрал данные о сотнях войн, сотрясавших нашу несчастную планету в период между 1820 и 1945 годами.