Фея придёт под новый год (СИ) - Лакомка Ната

Если с хозяином что-то случилось, начальник полиции проболтается об этом.

— Непременно спрошу, когда Тодо вернётся домой, — заверил меня господин Фонс. — Но пока я хочу поговорить с вами.

— Но я не желаю с вами разговаривать, — я говорила спокойно, опустив глаза, чтобы не провоцировать Фонса. — Я плохо себя чувствую и хотела бы удалиться.

— И опять вы говорите совсем не то, — с наигранной печалью покачал Фонс головой. — Если бы вы проявили ко мне больше внимания… — и он перешел от слов к делу, положив руку мне на бедро.

Я отшатнулась, налетев на спинку кровати.

— Уходите! — спокойствие сразу покинуло меня. — Как вы смеете! Называете господина Десинда своим другом, а сами пристаете к служанке в его доме.

— Какая вы занятная служанка, — засмеялся он, подкручивая ус. — Служанка, которая носит бриллианты, спит в хозяйской постели, распоряжается его деньгами…

— На это есть причины, — повторила я.

— Конечно, есть, — согласился Фонс. — И нам с вами они прекрасно известны. Вскружили голову старине Тодо, избавились от старших детей — одного в плаванье, другую замуж… Осталось избавиться от нудной старухи Бониты и младших — и Тодо будет в полном вашем распоряжении со всеми своими капиталами.

— Всё не так, — сказала я, едва сдерживая негодование. — Вы обвиняете меня напрасно.

— Не обвиняю, — утешил он меня. — Я восхищаюсь вами. Мне всегда нравились красивые и предприимчивые женщины. Такие, как вы — отчаянные, с огоньком. Я ведь и сам такой — с огоньком. И мы прекрасно подошли бы друг к другу. Вы зря упрямитесь, сударыня. Будьте посговорчивее, и ваша жизнь наладится.

Он поманил меня пальцем, приказывая подойти, но я медленно отступила к дверям, надеясь убежать.

— Не совершайте глупостей, сударыня Элизабет, — предостерег начальник полиции. — Или как вас там?..

Вот теперь бежать было самое время. Но я не успела, потому что дверь распахнулась, и я попала прямиком в объятия господина Тодеу.

— Вот так новости, — сказал он, ничуть не обрадовавшись гостю. — Чем обязан, Финеас?

— Формальный обыск, — ответила я за начальника полиции.

В присутствии господина Тодеу я сразу почувствовала себя увереннее, а вот господин Фонс, наоборот, подобрался, как для драки.

— Обыск? — хозяин прошелся по комнате, поглядывая на начальника полиции, а потом коротко сказал: — Это моё кресло.

— Так я его не украл, — огрызнулся Фонс, у которого, по-видимому, сразу испортилось настроение, и поднялся из кресла.

— Значит, обыск? А что ищем? — господин Тодеу невозмутимо скрестил на груди руки.

— Документы, — буркнул начальник полиции. — Пусть эта красотка, — он мотнул головой в мою сторону, — покажет документы.

Вот оно. Дождалась, глупышка Миэль. Я чувствовала себя, будто стояла на эшафоте — кругом много людей, но никто не поможет. Документов нет. Мою личность никто не удостоверит. Ложь выплывет наружу, а там недолго дознаться до правды. А может, уже дознались. Гибастиас вполне мог отомстить. Скорее всего, он и отомстил.

— Это — Элизабет Белл, — услышала я спокойный голос хозяина и встрепенулась с надеждой. — Я видел её документы, они в порядке. Или тебе недостаточно моего слова?

Фонс замялся, а господин Тодеу продолжал:

— Если ты не веришь моему слову, то придется мне подать на тебя в суд за оскорбление. Я — уважаемый торговец, и ни у кого нет оснований сомневаться в моих словах.

Начальник полиции посмотрел на меня исподлобья, подумал, а потом спросил:

— Ты поручишься за неё, Тодеу?

— Легко, — ответил мой хозяин.

— Имей в виду, — начальник полиции всё больше мрачнел, — в случае ложного поручительства это будет преступлением против короны — конфискация имущества, изгнание. Тюрьма, а то и казнь.

Я вздрогнула, потому что всё это было правдой. Страшнее ложного свидетельства только убийство и покушение на короля…

— Это — Элизабет Белл, — четко и раздельно повторил господин Тодеу.

— Ты уверен? — господин Фонс облизнул губы, бросив на меня взгляд.

— Уверен так же, как то, что моё имя — Тодеу Десинд, — ответил хозяин.

В этот момент я испытала самые жесточайшие муки совести. Даже после убийства мужа я не так переживала. Но господин Тодеу защищал меня, рискуя своим имуществом, положением, жизнью, а я даже не удосужилась рассказать ему правду…

— По-моему, тебе пора, Финеас, — сказал тем временем хозяин. — И выведи своих ребят. Не хочу, чтобы затоптали ковры.

— Пойду проверю, как там дети… — начала я, но господин Тодеу предостерегающе сверкнул на меня глазами.

— Останьтесь, — бросил он и вместе с начальником полиции пошел к выходу.

Я смотрела им вслед и увидела, как хозяин достал из кармана камзола тяжелый кошелек и на ходу сунул его в руку начальнику полиции. Проделано это было с такой ловкостью, которая выдавала долгие годы тренировки. В свою очередь господин Фонс с такой же ловкостью, одним движением кисти, сгреб кошелек и отправил себе в карман.

Взятка!..

Потрясённая до глубины души, я стояла посреди комнаты, хотя мужчины вышли, и шаги их затихли на лестнице.

Господин Тодеу не просто лжесвидетельствовал ради меня, он ещё дал взятку должностному лицу… Как будто решил совершить все возможные преступления…

Я недолго оставалась одна. Минут через пять хозяин вернулся.

— Что с детьми? — сразу спросила я.

— Всё хорошо, с ними Джоджо. Никто не напуган, им было даже забавно. Не беспокойтесь, Фонс и его люди ушли. Вам ничего не угрожает.

— Но где были вы?

— Ездил по одному важному делу, — на его губах появилась улыбка — совсем невеселая, скорее, наоборот.

— Господин Десинд… — произнесла я умирающим голосом, готовая плакать и каяться. — Мне надо рассказать вам правду…

— Я ничего от вас не требую, — он подошел ко мне и положил руку мне на плечо.

Рука была тяжелая, горячая, и я почувствовала себя крохотной перепуганной, замерзшей и заблудившейся птичкой, которую подобрали и отогрели в ладонях.

— Пусть остальные болтают, что хотят, — продолжал хозяин, всё крепче сжимая моё плечо. — Я верю только тому, что вижу, а не чужим словам. И я никому не позволит обидеть ту, что принесла счастье в мой дом. А вы принесли.

— Откуда они узнали, что у меня нет документов? — спросила я, смущенная этими простыми, но такими важными для меня словами.

— Дядя Корнелии донёс, что вы — не та, за кого себя выдаёте, — сказал господин Тодеу.

— Лодочник?

— Он самый.

— А вы… заплатили начальнику полиции за молчание?

— Легче всего играть на человеческой жадности, — признал хозяин. — Но это того стоит.

Теперь его рука легла на мою щёку, погладила, и я прижалась к его ладони, уже зная, что произойдет сейчас. Не могло не произойти.

— Я позабочусь о вас, — тихо произнёс господин Тодеу и наклонился ко мне, отыскивая мои губы своими губами.

Вино давно выветрилось, но головокружение осталось. И я подчинилась этому головокружению, мечтая, чтобы оно продолжалось.

Поцелуй длился так долго, что мне не хватило дыхания, и я первая отстранилась, запрокидывая голову. Сердце стучало, готовое вырваться из груди, и господин Тодеу обнимал так крепко…

— Что мы делаем? — попробовала я остановить его. — Это неправильно…

— Для меня только это и правильно, — он не отпускал меня, и глаза у него блестели в свете свечи жарко, безумно, и говорил он такие же безумные и жаркие слова: — Вы не представляете, как я жил всё это время. Не жил, а мучился. И адские муки по сравнению с этими — ничто. Говорят, под новый год феи приходят к нам, простым смертным. Вы — фея? Вы принесли в этот дом сказку, а я уже и не надеялся, что в моей жизни сбудется сказка. Я полюбил вас с первого взгляда, как только увидел. И чуть не умер, когда встретил вас в моем доме. Вы стояли у окна, и ваши волосы были распущены, как сейчас, — он запустил руки в мои волосы, пропуская пряди сквозь пальцы, — солнце заглядывало в окно и целовало каждую прядь, — он целовал мои волосы, прижимал к лицу, вдыхая их запах. — Они пахнут солнцем и медом, и такие же золотистые. И ваше лицо… Солнце целовало и его. И я тоже захотел… как солнце…