Сталинизм и война - Андрей Николаевич Мерцалов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Итак, сфабрикованные Сталиным и его преемниками причины поражения РККА в 1941–1942 гг. несостоятельны. На деле все сводится к просчетам, бездеятельности, халатности в первую очередь Сталина, Молотова и других членов Политбюро ЦК ВКП(б), военных руководителей от Тимошенко и Жукова до командующих пограничными военными округами, по меньшей мере. Внезапность нападения на самом деле была главной, если не единственной причиной поражения. Она выражалась в том, что до и после 22 июня 1941 г. военно-политическое руководство СССР было парализовано, а Вооруженные Силы не были приведены в боевую готовность. Главным содержанием первого полугодия войны не были «трагедия и героизм», как пишут сейчас некоторые военные историки[236]. Сочетание этих двух слов логически не строго и не несет информации. Такое было и в войнах Рима с Карфагеном. Это — время поражений РККА. Однако благодаря неимоверным усилиям большинства народа противник был остановлен, на фронте установилось относительное равновесие. Провал скоротечной войны предрешал общее поражение вермахта.
II. Основные черты сталинистского руководства
Представляя в настоящем разделе результаты первых попыток исследовать сталинистское руководство войной, авторы отдают себе отчет в том, что ныне эту проблему можно осветить лишь в основных чертах. Нет всех источников, не осуществлены еще необходимые исследования как конкретно-исторические, так и общесоциологические. Авторы вынуждены сосредоточить внимание главным образом на проявлениях этих черт в верхних этажах руководства. В какой степени сталинизм поразил руководство в целом, как взаимодействовали реакционная и прогрессивная тенденции в руководстве войной, многие другие важные стороны проблемы составят предмет дальнейших исследований. Однако откладывать начало работы до лучших времен неразумно. Уже сегодня появились многие факты, которые не объясняет старая схема. Показать ее несостоятельность, в определенной мере способствовать формированию научной концепции можно и должно уже сейчас.
Среди основных черт сталинистского руководства войной мы выделяем некомпетентность (и авантюризм), антидемократизм (особенно: бюрократизм, правовой нигилизм), безнравственность (жестокость)[237]. Все они органически связаны друг с другом, неизменно сопровождали друг друга. Может быть, наиболее ярко это иллюстрирует известный приказ Сталина № 227 от 28 июля 1942 г. В нем проявился бюрократизм режима. Суть приказа в ограничении прав командиров всех степеней, крайней централизации военного руководства, что так свойственно бюрократизму. Но он и безнравствен, в нем попытка Сталина найти козла отпущения. Он крайне жесток. Наконец, в приказе, как в зеркале, отражается непрофессионализм Сталина и его советников. Современная война немыслима без инициативы всех командиров. Но именно ее и стремился уничтожить автор приказа. Только что описанное поведение Сталина в 1941–1942 гг. вытекает в первую очередь из его некомпетентности. Усиление произвола и жестокости, политического и экономического гнета объективно или субъективно было призвано возместить эту некомпетентность. Полемизируя с Е. Вучетичем, К. Симонов верно подчеркивал, что отход Красной Армии до Волги и Кавказа нельзя объяснить лишь «случаями нераспорядительности, растерянности, а порой даже паники». Дело «в более грозных исторических причинах» — сталинизме. В известной фразе тех лет «война все спишет…» сосредоточились, как в капле воды, дилетантство, бюрократизм, безнравственность, эти родовые признаки сталинской системы.
Изучить сталинистское руководство войной можно, лишь руководствуясь требованиями классической военной теории. В первую очередь мы имеем в виду отношение к военному делу как науке. Один из русских последователей Жомини полковник Астафьев писал в середине прошлого века: «Военное искусство есть главное условие победы, оно достигается образованием вождей и войск». В российской литературе считалось общепринятым: «Военное искусство состоит в том, чтобы, располагая более слабой армией, чем у противника, всегда иметь больше сил, чем у него на пункте, где его атакуют или он атакует нас» (Н. Кудрявцев); «решительные результаты с минимумом пролитой крови» (Ж. Леваль). Эти и многие другие положения, разработанные в мировой науке, оказались в 30—90-е гг. неприемлемыми для отечественных правителей и послушных им историков. Нынешняя официальная концепция второй мировой войны — это лишь калька с мифа о Жукове. В ее основе лежат другие принципы — искусство побеждать любой ценой, великим законы войны не писаны. Приведем некоторые суждения военных классиков, касающиеся нашей проблемы.
Жомини исходил из того, что «превосходство в искусстве полководцев бесспорно является одним из надежнейших залогов победы». «Во все времена и у всех народов победа сопровождала чаще войска, искусно предводимые, нежели многочисленные» (Л. Дюра-Ласаль). В трудах классиков мы находим исчерпывающий ответ на вопрос, как формируются полководцы. «Усилия научного порядка и опыт, — считал эрц-герцог Карл Австрийский, — создают полководца; но не исключительно личный опыт… а также и обогащение своего знания чужим опытом… Столь распространенная в наше время фраза, что великие полководцы таковыми рождаются и не нуждаются в каком бы то ни было образовании, является одним из грубейших заблуждений современности, одним из однобоких общих мест, опираясь на которые, наглые или ленивые и малодушные хотят избавиться от тяжелых усилий на пути к совершенству». И далее: «Гений родится, но великий человек должен быть подготовлен; гений есть зачаток, но не завершение. Часто в военной истории «образованные вожди армий… побеждали необработанных гениев».
В разных работах Жомини отводил уму и теоретической подготовке полководца то «первое, второе, то лишь третье место», после «твердого и спокойного характера и хладнокровия». Но и в третьем случае он подчеркивал: «Твердый характер есть главнейшее из всех качеств» главнокомандующего, однако лишь соединение этого свойства со знанием теории «образуют великого полководца». Наиболее удачным для полководца было бы сочетание ума и природного лидерства. Жомини явно следует Фридриху II: «интеллект обязателен для генерала». Ученый писал также о «сообразительности генералов» как условии победы, умении «облегчить выполнение своих приказов ясным их изложением». Автор называет это «первостепенным качеством генерала». Отдаваемые подчиненным
