Вельяминовы. За горизонт. Книга 2 - Нелли Шульман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ваш Герберт учится в пансионе… – адвокат отозвался:
– В пригороде Мюнхена, в лучшей католической школе Баварии. Мы не хотели посылать мальчика в Швейцарию. Он бы скучал по родителям, а так он каждые выходные проводит дома… – адвокат Краузе добавил:
– Швейцарские школы принимают кого угодно, только плати. Я уверен, что там есть и евреи… – Циммерман уловил нотку презрения в голосе молодого коллеги, – как будто им не хватает Израиля… – Леон велел себе молчать:
– Они думают, что я американец. Не надо лезть на рожон, пусть мы и даем деньги Израилю. Я приехал сюда ради бизнеса, а не для разговоров о политике. Штрайбль антифашист, он сидел в Дахау… – адвокат Краузе внимательно посмотрел на Леона:
– Для американца у вас отличный немецкий язык, и фамилия похожа на нашу… – Леон пожал плечами:
– В Нью-Йорке все перемешались, концов не отыщешь. У меня хорошие способности к языкам… – о прошлом он предпочитал не говорить:
– Что было, то было, надо оставить войну за плечами. Тем более, я сижу за одним столом с немцами… – Леон взглянул на часы:
– Вы обещали четвертого гостя к десерту, герр доктор Штрайбль. Десерт на столе, а его все нет. Непохоже на немецкую пунктуальность… – Штрайбль прислушался:
– В передней звонят. Должно быть, это он. Он занятый человек, пишет книги, публикуется. Он тоже пострадал от гитлеровцев. Пойду, встречу его, как положено хозяину…
Поднимаясь из-за стола, Штрайбль добавил: «Он не немец, украинец. Герр Степан Бандера».
Из всех гостей адвоката Штрайбля Скорпиона интересовал только один.
Устроившись на лавочке, рядом с пышным, монументальным фонтаном Виттельсбахов на Максимилиан-плац, юноша внимательно рассматривал припаркованные у подъезда герра Штрайбля автомобили. В кармане Саши лежал портативный фотоаппарат, замаскированный под обыкновенный американский кодак. Механизм отлично справлялся со съемками в сумерках.
На площади зажигались фонари. Неожиданно теплый для середины октября ветер шелестел страницами университетского учебника истории. Студент Александр Шпинне приехал из Западного Берлина в Мюнхен на короткие каникулы:
– Выпить пива, поесть сосисок… – юноша зашуршал бумажным пакетом, – проживаю я в католическом пансионе, днем гуляю по городу с фотоаппаратом, а вечером сижу над учебниками или хожу в кино…
Группа из Москвы встречалась в фойе дешевых кинотеатров. Ребята играли в бильярд, торчали перед американскими автоматами, бросая туда мелкие пфенниги, крутя рычажки. Перемигивались лампочки, к потолку поднимался сизый дым крепких «Каро», на пластинке подвывал Элвис Пресли. Трещали шары, Саша натирал кий мелом:
– Товарищ Котов рассказывал, что папа тоже любил играть в бильярд и хорошо разбирался в картах… – юноша улыбался:
– И с тем, и с тем я отлично справляюсь… – он замечал быстрые взгляды, которые бросали на него щебечущие по углам девчонки. В Мюнхене, католическом городе, молодежь одевалась смелее, чем в Берлине. Юбки девушек заканчивались выше колена, некоторые носили синие американские джинсы и облегающие грудь свитера. Саша напоминал себе, что в Лондоне его ждет Невеста:
– Я здесь не ради мимолетных знакомств с ненужными для работы девицами, – думал юноша, – тем более, нельзя ставить под угрозу нашу миссию… – штаб группы находился в неприметной квартирке на пятом этаже доходного дома на недорогой улице Крейтмарштрассе. Дом стоял напротив особняка, где размещались апартаменты лидера украинских националистов. Несколько дней назад, дождавшись, пока квартира опустеет, двое парней в форме техников городской телефонной компании поднялись на третий этаж. Ребята несли рабочие чемоданчики.
Теперь в штабе слышали все, сказанное Бандерой по телефону. Жучки фиксировали и разговоры домашних:
– Но нужная нам информация поступила именно в звонке… – Саша давно сделал снимки машин, – мы узнали, что герр Штрайбль сегодня устраивает званый обед узкому кругу друзей… – Штрайбль и Бандера познакомились на приеме у городского епископа:
– Ватикан создал украинскую церковь для поддержки националистических настроений, – в Москве, на курсах, Саша выслушал цикл лекций по истории так называемого украинского освободительного движения:
– Пагубное влияние католиков на Россию началось во времена Смуты. Бандера всегда состоял на содержании у Ватикана, к немцам он прибился в начале войны, и то ненадолго… – с осени сорок первого года, лидера украинских националистов держали в концлагере Заксенхаузен:
– Фашисты не позволили бы никакой украинской независимости… – допив пиво, Саша закурил, – они хотели превратить славян в рабов… – Бандеру выпустили на свободу, по выражению их лектора, как последнюю надежду на спасение. Осенью сорок четвертого года, когда поражение рейха стало неминуемым, Гитлер готов был принять под фашистские знамена даже славян:
– Но ни Бандера, ни армия Власова нацистам не помогли… – Саша вытянул длинные ноги, тоже в джинсах, – Власова мы повесили, а сегодня сдохнет и Бандера…
Степан Андреевич, впрочем, не должен был умереть на месте покушения. Оружие Лемана, опробованное в подобных акциях, стреляло облаком цианистого газа. Именно так два года назад товарищ Леман устранил подручного Бандеры, Льва Ребета. Скорпиона, как и других членов группы, научили обращению с пистолетом:
– Капсула цианида лопается, человек вдыхает ядовитые пары, у него начинается сердечный приступ, – вспомнил Саша, – смерть не вызывает подозрений у врачей…
У подъезда Штрайбля стояло два автомобиля. На черном американском лимузине приехал хозяин дома, в сопровождении высокого, сутуловатого, отменно одетого мужчины средних лет, по виду тоже адвоката, или дельца, в очках. Саша не слышал, о чем говорили хозяин и гость, но подумал, что визитер Штрайбля, судя по всему, не немец:
– Он не похож на немца, – хмыкнул юноша, – скорее, на еврея… – по досье Штрайбля освободили из концлагеря Дахау американские войска. Будущий адвокат сел студентом, за антифашистскую агитацию:
– Он не левый, не социалист. То есть христианский социалист, как они себя называют. Он верующий католик, как и Шпинне… – в Берлине и в Мюнхене Саша аккуратно ходил к мессе и даже начал разбирать латинские молитвы:
– Не зря товарищ Котов говорил, что латынь тренирует мозг… – он выбросил окурок в урну, – Невесте понравится моя набожность…
Третий гость, крепкий парень лет тридцати, тоже в хорошем костюме, появился на итальянской спортивной машине. Саша подумал, что когда-нибудь советская промышленность тоже начнет выпускать такие:
– Но это баловство. Для СССР важнее освоение целины и социалистические стройки. Парень точно немец, я по лицу его вижу. Наверное, он какой-то подчиненный Штрайбля… – Степан Андреевич Бандера появился на Максимилиан-плац позже других гостей, пешком:
– До его дома отсюда минут двадцать, – Саша сверился с часами, – интересно, он вызовет такси, или решит прогуляться… – он издалека заметил маленького, легкого Бандеру. Степану Андреевичу исполнилось пятьдесят, но, несмотря на войну и концлагерь, выглядел он тридцатилетним:
– Значит, он пройдется, – Саша поднялся, – впрочем, нам все равно. Леман ждет его в подъезде. Моя задача удостовериться, что Бандера без приключений доберется до дома…
Подождав, пока объект окажется на углу площади, Саша последовал за ним. Юноша не видел высокого, немного горбящегося мужчину в очках, вышедшего вслед за Бандерой из подъезда адвоката Штрайбля. Остановившись на булыжнике, Леон оглянулся в поисках такси:
– Хотя зачем, – хмыкнул он, – мой отель в пяти минутах ходьбы… – ему хотелось вымыть руки:
– Хорошо, что я сдержался, и не сказал герру Степану все, что я о нем думаю… – Леон скривился, – я знаю такую породу, он обыкновенный невежественный антисемит, несмотря на свои писания. Он и печатается только в бульварных газетенках… – о войне речь за десертом не заходила, но Леон понял, с кем он имеет дело.
Он хорошо помнил власовцев по партизанским временам:
– Раньше с коллаборационистами у нас был короткий разговор… – он нашел в кармане плаща зажигалку, – их ждала пуля или петля, но сейчас требуется законный суд. Надо позвонить Монаху в Мон-Сен-Мартен, а то все руки не доходят… – в свете огонька Леон увидел, что Бандера заворачивает за угол Максимилиан-плац. Он заметил светловолосого юношу, идущего вслед за украинцем:
– Интересно, я еще не разучился отличать обыкновенных прохожих от топтунов, как мы говорили
