Я был похоронен заживо. Записки дивизионного разведчика - Петр Андреев

Место для кухни и хозповозок он подбирал подальше от передовой. Если в районе действия дивизиона были строения, то под крышей. И, конечно, был он всегда сытый. Злые языки говорили, что бессменный повар Трунов готовит ему отдельно от солдат и офицеров. Так бы Защепин и закончил всю войну без риска потерять здоровье и жизнь, да война шла к концу, а его грудь не украшала ни одна награда. Даже медаль «За боевые заслуги», которой награждал своим приказом командир полка, не дали. А он так преданно служил начальникам. Вот и решил он проявить мужество, стал все чаще, когда на передовой было мало огня, посещать НП. Мы видели, как ему было неуютно с нами, но ничего не поделаешь – нужна награда. А командир дивизиона не понимал человека или делал вид, что не замечает, и указания писарю Галкину писать наградной лист не давал. Все старания Защепина показать себя в боевой обстановке оставались тщетными.

Команда – получить завтрак. Умываться некогда, да и воды для этого нет, надо успеть позавтракать до начала артподготовки. Начнется «работа» – есть будет некогда. А то может быть и хуже. На фронте бытовала такая шутка: «Ешь быстрее, а то убьют – останется, жалко будет». В литературе мы читаем, что в старой армии перед боем не кормили – это опасно при ранении в живот. У нас же, наоборот, могли не кормить при затишье, но перед боем всегда (если было чем) кормили и выдавали по 100 граммов. Перед наступлением повара и солдаты хозвзводов еще до рассвета несли в окопы термосы с кашей и рюкзаки с хлебом. Старшины старались выполнить свою работу как можно раньше, до рассвета, чтобы сохранить свои кадры. Помню случай на Днепре, когда в батальоне, который поддерживал наш дивизион, солдат с термосом был отправлен старшиной в батальон так рано, что прошел через цепи своего батальона незамеченным и унес кашу немцам.

Небо чистое. Погода сухая, безветренная. Предутренняя тишина. Даже пулеметы молчат. Спешим с завтраком. Осталось несколько минут до начала артподготовки. Штурмовые отряды пехоты со своими плавсредствами сейчас сосредоточились у воды и ждут первого залпа. Командир батареи ст. лейтенант Трубов с орудийным расчетом ст. сержанта Ярового по времени сейчас уже погрузили пушку на плот и готовы взяться за весла.

Мы знали, что война кончается, и готовились к этому, как нам казалось, решающему, а может быть, и последнему бою. До Берлина оставалось 60–70 км, союзники уже подходят к Эльбе, и думалось, что ни один здравомыслящий человек уже не будет оказывать сопротивление. Стоит нам только преодолеть водный рубеж, и сопротивление врага закончится.

И все-таки, когда в воздух взлетела красная ракета, сердце посетил холодок. Одновременно с ракетой заговорили дежурные телефонисты, принимая и передавая команду «Огонь!». Над обороной противника взвились в воздух осветительные ракеты, в сплошной гул слилась пулеметная стрекотня, и тут же все это заглушила артиллерия. Началась артиллерийская подготовка.

Пока артиллерия и минометы обрабатывали передний край обороны немцев, наши штурмовые отряды успешно переправились через реку и закрепились на западном берегу. Успех был обеспечен. Дальше все шло по плану. Артиллерийский огонь перенесен в глубь обороны, и за ним стала продвигаться пехота. В это время на плацдарме были уже не штурмовые отряды, а переправившиеся батальоны. Только на третьем часу наступления немцам удалось остановить продвижение наших войск. То ли немцам помогла водная преграда – русло старого Одера, к берегу которого подошел отступающий противник, то ли к ним было переброшено подкрепление, но наше наступление было остановлено сильным огнем, а затем немцы перешли в контратаку. Контратаки были отбиты, но и наши остановились.

Командование высоко оценило действия нашего командира батареи и расчета пушки при отражении контратак противника. Командиру батареи старшему лейтенанту Трубину и командиру орудия старшему сержанту Яровому было присвоено звание Героев Советского Союза, а солдат расчета наградили орденами.

Весь день идет непрерывный бой, но все попытки выбить противника с восточного берега старого русла Одера не имеют успеха. День клонился к вечеру, когда нам было приказано сняться с занятых на восточном берегу позиций и двигаться на переправу севернее деревни Альткюстринхен в район железнодорожного моста. Там дивизия нашего корпуса, наш сосед справа, имела больший успех. Она продвинулась вперед настолько, что уже сумела организовать переправу на понтонах, буксируемых катером.

Переправа работала с полной нагрузкой. Небольшой, но мощный катер легко, даже как-то весело, швырял понтон от одного берега к другому. Батареи, роты солдат, повозки подтягивались к берегу непрерывным потоком и в ожидании своей очереди рассредоточивались в непосредственной близости от причала. В то время как понтон причаливал к западному берегу, с нашей стороны подходило очередное подразделение переправляющихся. Погрузка и разгрузка шли споро, без малейшей задержки.

Еще светло. В небе появилась «рама». Во всех подразделениях звучит команда «Воздух!». Руководитель переправы – замкомандира корпуса, генерал, срывая голос, перемежая с матом, кричит: «Рассредоточиться!» Но команда повисла в воздухе. Никто с места не тронулся. Каждый командир стремится быстрей попасть на переправу. Только там в случае налета авиации можно рассредоточиться, уйти от бомбежки. У нас же вся ближайшая местность – открытая равнина. К счастью, ни немецкие, ни наши самолеты не появились. То ли они были заняты на главном, берлинском, направлении – в это время наши соседи слева наступали на Зееловские высоты, то ли у немцев уже не было самолетов, но нашей переправе они не помешали.

Генерал распорядился переправить артиллерию в первую очередь. На понтон грузили один «Студебеккер» с пушкой. Мы переправились первыми из дивизиона. Катер ловко дернул понтон, залихватски развернул его по течению и через несколько минут уже у другого берега снова развернулся и ловко подвел к причалу у западного берега. Саперы подхватили брошенные им тросы, и понтон был причален. В одно мгновение на причал сошла машина, а вслед за ней солдаты выкатили пушку. Не успела машина с пушкой выбраться на высокий берег, а катер уже причалил понтон под погрузку на восточном берегу.

Все семь пушек, четыре гаубицы и штабная машина выстроились в колонну. Командир дивизиона торопится. Быстро наступает вечер. Совсем недалеко впереди слышны раскаты боя. Наша пехота прямо под нами и слева выбивает противника, закрепившегося на дамбе по берегу старого Одера. Соседняя дивизия справа продвинулась значительно дальше, и там тоже идет бой. На стороне противника в нескольких местах что-то горит. И чем больше темнеет, тем четче видны всполохи пожаров.