Мир растений: Рассказы о соснах и можжевельниках, орляке и кукушкином льне, сморчках, опенках, мухоморах, морской капусте, пепельнике и многих других редких и широко известных растениях - Алексей Всеволодович Смирнов

Фокусы осциллятории на этом не кончаются. Некоторые виды ее могут изменять окраску в зависимости от света, который получают. На красном свету становятся зелеными, на зеленом — красными. На фиолетовом — серо-голубыми, на голубом — коричневыми. Одну из осцилляторий заключили в сосуд и держали там 8 лет. Она не только уцелела, но совершенно изменила атмосферу. Кислорода там оказалось не 21, а 46 процентов!

Скорость размножения тоже немалая. В несколько часов может покрыть озеро сплошным ковром. В одном кубическом сантиметре тогда насчитывают по 10 тысяч ее нитей. Гуще, чем в Красном море. Иногда на тощей песчаной почве появляется осциллятория тенеррима. Пройдет дождь — и она прошивает песок на полсантиметра своими ниточками. Склеит песчинки слизью, и почва застынет, схватится корочкой, как цемент.

Ближайший родич осциллятории — формидиум пушистый (тот, что из «оконных» водорослей) выдерживает чуть ли не температуру кипятка, 85 градусов Цельсия, в термальных источниках возле Падуи и в гейзерах Йеллоустонского парка в США. Другой сородич — микроколеус (тоже из «оконных») разрастается в соленых водоемах, из которых черпают столовую соль. Он даже пользу приносит: соль садится поверх слоя водорослей, и ее легче собирать.

Сине-зеленые водоросли венчают вершины гор, придавая скалам особенно зловещий, мрачный вид. Выяснил это не так давно геолог В. Таусон. Он работал в долине реки Гунта на Западном Памире возле города Хорога. На гранитных серых скалах увидел черные потеки, будто их вымазали черной краской. Они занимали те места, где весною сочится снеговая вода. Таусон отбил кусок гранита, бросил в дистиллированную воду. Прибавил удобрения. Туда же положил черные корочки натека. Через полмесяца стенки чашки позеленели. Через месяц позеленел гранит. Через четыре месяца сине-зеленые покрыли весь гранит, и на них поселился мох.

Сине-зеленые водоросли оказались хорошо приспособленными и к нашей техногенной эпохе. Замусорение рек и озер для них только выгодно. Когда в днепровских водохранилищах стало слишком много сточных вод, они зацвели, покрылись пленкой сине-зеленых водорослей. Осциллятория проникает в самые неподходящие места, если вода в них потеряла чистоту. Недавно осциллятория озерная обнаружилась в… банях Тбилиси, а ее родственница — осциллятория короткая в водолечебнице курорта Гагры. Это вездесущее растение не смущает даже темнота. Недавно спелеологи провели инвентаризацию обитателей пещер. Водоросли нашлись всякие: красные, зеленые, золотистые. Всего 524 вида. Рекорд по массовости побила осциллятория.

В полярных льдах

14 февраля 1959 года дизель-электроход «Обь» встретился с ураганом у берегов Антарктиды. Набрав скорость 200 километров в час, ветер яростно взламывал кромку берегового припая. Льдины трещали, громоздились друг на друга. Дробились на мелкие куски. Через два дня, когда шторм поутих, ландшафт нельзя было узнать. Из белого он стал шоколадным. Льдины, находившиеся ближе к припаю и меньше раскрошенные, походили на куски грубо нарезанной коврижки. Внешняя кайма льдов, перемолотых в кашу, напоминала кофе с молоком.

Свидетель этого светопреставления профессор В. Буйницкий рассказывает, что «Обь», пробиваясь сквозь плотные льды, оставляла за собой ржавую полосу, точно двигалась по грязной, разъезженной во время оттепели дороге.

Кофейно-коричневую окраску ледяным глыбам придают диатомовые водоросли, пронизывая их во всех направлениях. Сверху их не видно из-за снега. В глубине залегают гнездами, слоями, вызывая коричневую окраску различных оттенков. Лед завоевывают снизу, с воды. Быстро проникают в его толщу. Размножаются беспредельно, так что в одном кубическом сантиметре можно насчитать 30 тысяч клеток. Постепенно добираются до верхней поверхности льда, то скапливаясь слоями, то расселяясь по всей толще сверху донизу.

Могут обходиться и без льда. Они заполнили не только полярные, но и тропические моря, по пищевой цепочке обеспечивая роду людскому рыбное довольствие. Половина рыбы, попадающей на обеденный стол, кормится диатомеями. И все же в воде их население в десятки раз меньше, чем во льдах.

Причин несколько. Знатоки считают, что важную роль играет вода тающих льдов. Она особая, «живая». Конструкция ее молекул близка к молекулам живого. Старение биомолекул под действием живой воды тормозится. Другое мнение: антарктический лед содержит мало дейтерия, тяжелого изотопа водорода. Дейтерий — яд для живого. Чем его меньше, тем лучше. Кроме того, во льду больше питания, чем в воде. Он вбирает в себя все то полезное, что накопила тоненькая поверхностная пленка океанских вод за лето. Вдобавок из воды диатомеи быстро перекочевывают в желудки потребителей. Изо льда их так быстро не возьмешь.

Впервые заметили работу диатомей не в Антарктиде, а в Арктике. Особенно интересовался ими знаменитый норвежский путешественник Ф. Нансен. Во время своей экспедиции на «Фраме» в конце прошлого века он постоянно встречал во льдах полыньи с темно-коричневыми пятнами на дне. Что ни день — пятна увеличивались. Сами полыньи превращались в небольшие пруды. На дне лежал слой коричневой гущи толщиной в несколько дюймов. Да и сам лед летом был грязно-бурого, ржавого цвета. Чисто-белые поля встречались редко. Темный осадок нагревался сильнее, и лед быстрее таял.

В самом начале нашего века русские полярники, пробиваясь на ледоколе «Ермак» к Новой Земле, радовались, когда встречали коричневую гущу, выплескивающуюся из трещин между льдинами. По опыту знали: раз в воде много диатомей, значит, во льду еще больше. Следовательно, лед непрочен и ледоколу сокрушить его легче. Так оно и было. Массивные льдины словно кто прожег раскаленным прутом: сплошные каналы пронизывали их во всех направлениях.

Диатомеи сильны своей массовостью. Густые армады их видны за километр. Отдельные клетки — только под микроскопом. Там они выглядят сверкающими снежинками. У каждого вида своя форма клеток: круглая, квадратная, треугольная, бочонковидная. Оболочка из кремнезема. По составу близкая к обычному кварцевому песку. На ней разные украшения.

В морях и океанах, в реках и озерах кремнеземки используют любую возможность, чтобы прицепиться к кому-нибудь или чему-нибудь. Не только ко льду. Если заплывают киты, пристраиваются на них. Плывет с севера на юг кит совершенно чистый. Кожа лоснится. За месяц пребывания в антарктических водах диатомеи кокконеисы так его облепят, что становится пятнисто-полосатым. Пятна желто-зеленые. Когда их много, кажется, будто кит в военном маскировочном халате. Если же океанский мастодонт остается на зимовку, то и подавно. Слой кремнеземок становится сплошным, как панцирь.

Первое время думали, что самая многочисленная из диатомей — кокконеис морской перекочевывает на китов с полярных льдин. Об этом судили по сходству окраски китового маскхалата