Противостояние II - Александр Раевский

— Не хотите рассказать мне о нём немного больше?

Галина Сергеевна усмехнулась уже в открытую.

— Вам бы я рассказала, но вот Юля... Очень уж эта информация... Как бы это сказать? Необычная? Да, необычная. Справится ли она со своим язычком?

Юле краска бросилась в лицо. Она поняла, что где-то в чём-то проговорилась, но не могла сообразить, в чём именно и когда.

— А что я такого сказала? — пробормотала она.

— Не знаю, Юленька... Мне кажется, уже одно то, что ты упомянула о нём в разговоре с родителями, несёт для него определённые риски.

— Тут вы, наверно, ошибаетесь, Галина Сергеевна, — вмешался дед. — Он и сам не особенно скрывается. Рассказывал вам Серёжа о колонне из лунного камня?

Она кивнула.

— Да, рассказывал. — Она взяла со стола камею, задумчиво покрутила её в пальцах, снова положила и вздохнула. — Возможно, вы и правы. Привыкла я к тому, что о Саше лучше поменьше разговаривать с посторонними. Да, вы правы: акция с колонной, как и возвращение колоколов в прошлом году были акциями демонстративными. Никак не могу привыкнуть к тому, что он перестал скрываться.

— А кто он, по-вашему?

— А вы до сих пор не поняли? — усмехнулась она.

— Я атеист.

— А другого объяснения у меня для вас нет, — ещё шире улыбнулась она.

Дед нахмурился. Похоже, её ответ ему не понравился. А может, ему не понравилась улыбка Галины Александровны. Не очень-то она была уважительной, а он привык, что к его словам люди относятся уважительно.

— Ну хорошо. Вот вы упомянули колокола. Как, по-вашему, он это проделал? Тут ведь никакой логики не просматривается. То есть совершенно никакой. Такого попросту не может быть!

— Не сердитесь, Михаил Александрович. Я не хотела вас обидеть. Объяснить возврат колоколов в Загорский монастырь ничуть не проще, чем объяснить появление на Земле колонны, вырубленной из скалы на Луне. Объяснение здесь возможно только одно: ОН... МОЖЕТ... ВСЁ! — Она произнесла это, чётко отделяя слова друг от друга. — И это не предположение, а твёрдо установленный факт. Кстати, одного этого вполне достаточно, чтобы объяснить любое другое необъяснимое явление, в котором он хотя бы косвенно был замешан. Он, действительно, умеет всё и может всё, Михаил Александрович. Просто потому, что он стоит над этим миром. НАД, понимаете? Грубо говоря, он не подчиняется даже законам физики, которые составляют основу нашего мира. Ещё в шестьдесят девятом я была таким же атеистом, как и вы, но встреча с ним заставила меня пересмотреть свои взгляды. В случае с ним мы имеем дело даже не с Богом в привычном для верующих понимании, но с Создателем! С демиургом, если угодно.

У деда поднялись брови.

— Как это? Мальчишка и Создатель? Вы помните, сколько лет нашей Вселенной?

Галина Сергеевна весело рассмеялась.

— А если предположить, что Создатель не один? Если предположить, что их двое? Или даже трое? Почему-то все считают, что Создатель может существовать только в единственном экземпляре. А если это не так?

Дед снова перевёл взгляд на окно и, очевидно, задумался, а Галина Сергеевна обратилась к Юле:

— И всё же будь осторожнее и постарайся не упоминать о Саше в своих разговорах с друзьями и подругами. Ему это ничем не грозит, тут твой дедушка прав, но вот всем, кто его окружает... Ты же, наверно, понимаешь, что сам факт его существования мешает спокойно жить очень многим? Особенно тем, кто руководит нашей страной.

Юля кивнула. Галина Сергеевна ведь права. Кем бы он ни был, но достаточно того, что кое-кто из наших граждан всерьёз принимает его за Бога. Бог ли он при этом или нет, не столь уж и важно. И это в стране, господствующим убеждением в которой является отрицание Бога и любых религий. Конечно, он мешает. Не может не мешать.

Галина Сергеевна внимательно наблюдала за ней. Потом, видимо, придя к выводу, что Юля поняла её, продолжила:

— А если силе что-то мешает, — а любая власть является силой, — то она всеми доступными ей средствами будет стараться устранить возникшую помеху. Брось в бурный поток камень — течение будет пытаться утащить его вслед за собой. Большой камень она не утащит, он слишком тяжёл для неё, а вот если ты бросишь в реку что-нибудь не столь стабильное, а, например, кусок дерева, то вода легко подхватит его и унесёт с собой. Этот кусок станет частью потока, понимаешь? В этой аллегории тяжёлым камнем, который невозможно сделать частью потока, выступает Саша, а щепками — обычные люди вроде нас с тобой, понимаешь? Точно так же, как и река, ведёт себя и власть. Всё, что ей мешает, она старается сделать частью себя или подчинить себе. А если это невозможно, то убрать со своего пути, устранить, уничтожить.

Юля кивнула.

— Да, понимаю. А мы? Я имею в виду себя, вас, Серёжку? Мы же напрямую с ним не связаны.

— Ну как же не связаны, Юленька? Ещё как связаны. Через Серёжу, например. Да и напрямую. Только связи эти невидимы миру. Представь себе, что кто-то хочет сильно обидеть тебя и для этого забирает у тебя Серёжку. Или не обидеть, а чего-то потребовать от тебя. Скажет: я верну тебе твоего друга, но ты должна будешь сделать то-то и то-то. Согласишься ты с этим требованием, если знаешь, что в случае твоего отказа Серёжа может погибнуть? Я думаю, согласишься. Я бы, например, согласилась. Щепке очень трудно сопротивляться потоку.

Тут дед очнулся от своих мыслей. Он взглянул на часы и неспешно выбрался из-за стола. Улыбнулся Галине Сергеевне, которая тоже поднялась, и говорит:

— Интересный разговор, но нам пора возвращаться. Нас ждут. Не желаете продолжить? Скажем, в следующее воскресенье? Мы с женой рады были бы увидеть вас с Серёжей у себя дома.

— Следующее воскресенье?.. — Она нахмурилась. — Я бы с удовольствием, но...

— Какие-то препятствия?

— Да, препятствия. Я не уверена, что меня на следующей неделе не зашлют в очередную командировку. Очень много приходится летать по стране.

— Снабжение?

— Нет, что вы! Упаси боже! Я участвую в одном крупном исследовательском проекте. У нас по стране несколько экспериментальных площадок, вот и приходится ездить и собирать результаты. Я лицо подчинённое — что скажут, то