Неусыпное око - Джеймс Гарднер

«Остынь, Кси, — подумала я в отчаянии. — Я знаю, что ты счастлива, но ты меня опозоришь».

Признание вины и извинение. Но восторг вряд ли ослаб хоть немного.

Мы с Фестиной стали обходить комнату с двух разных сторон, разбивая по пути якоря, вытаскивая булавки, которыми была пришпилена бабочка. Кси оберегала нас от любого контакта со своим телом, отстраняясь сразу же, как только разрушались очередные оковы. Я не знаю, что произошло бы, если бы мы к ней прикоснулись; может, нас засосало бы вовнутрь, и мы вращались бы в ней по бесконечной спирали. Лучше этого избежать.

Бац. Бац. Бац. Пока мы не подошли к последнему якорю, удерживающему оставшиеся нити существа Кси. Она была почти целиком у потолка, как лента серпантина, приклеенная к этому единственному месту у самого пола, но взвившаяся от потока воздуха вверх, развеваясь и трепеща. Я занесла свой булыжник для очередного удара, но Фестина сомкнула пальцы на моей руке.

— До того как ты это сделаешь, — сказала она мне, — пусть Кси остановит бактериологическую фабрику. Скажи ей вывести ее из строя, уничтожить. Если она общается со всеми наночастицами на планете, то ей не должно составить труда сделать все необходимое.

У меня даже не было времени сформулировать команду, как Кси уже подтвердила, что поручение выполнено. Бактериологическая фабрика на крайнем севере была закрыта навсегда, наниты рассредоточены.

Вот так… запросто. Кси только и нужно было, чтобы кто-нибудь потребовал этого.

— Все выполнено, — сказала я.

И вдарила со всей силы булыжником.

Блаженство Кси было таким всеобъемлющим, что я почти потеряла сознание — кровь прилила к голове, словно ослепляющий взрыв, так, что меня пот прошиб. Разноцветные огоньки наполнили комнату бурей синего, изумрудного: Кси танцевала, резвилась, парила повсюду одновременно, пока мой затуманенный мозг не осознал, что танцует не один павлиний хвост, а два. Мой павлин выскользнул и присоединился к ней, разделяя ее торжество, — от бушевавших эмоций в воздух сыпались искры, а у меня так кружилась голова, что я не насладилась и тысячной их долей.

Два павлина. Прежние возлюбленные. Старые враги. В танце.

И вдруг все прекратилось, а два хвоста открылись подле друг друга, струясь за пределы комнаты, вдоль по коридору и заканчиваясь, бог знает где.

— Вот и наш путь за пределы туннеля, — сказала Фестина. — Но куда?

— Не знаю, — ответила я. — Но нам лучше соглашаться — дел еще полно.

— Ты про то, что нужно выследить Майю?

Я кивнула. Дышать было все еще трудно. Я поняла, что Кси внедрила с мой мозг много других фактов, помимо рассказа о себе.

— Что такое? — спросила Фестина. — Что-то про Майю? Что-то, что… о, черт.

Она закусила губу. Поняла.

— Майя и Ирану, — прошептала Фестина. — Они оба обследовали бункеры страйдеров. — Она сделала глубокий вдох. — Они оба знакомы с бактериологической фабрикой, да?

Я снова кивнула.

— Ирану познакомился с ней полгода назад. Фабрика проанализировала его и выработала штамм для своборесов. Штамм убил Ирану и почти убил О-Года.

Адмирал Рамос собрала всю свою решимость.

— Когда Майя познакомилась с фабрикой?

— Четыре месяца тому назад, — сказала я.

— И фабрика создала штамм, безнадежно смертельный для человека?

— Да. Кси говорит, что этот вариант чумы поражает мозг.

— Черт. — Фестина побледнела. — Так Майя распространяет инфекцию, целую вечность. В Саллисвит-Ривере. И в Бонавентуре.

— Не забудь про Маммичог.

— Проклятье! Майя жила с Вустором и твоей матерью много дней. Твоя мать должна была заразиться. Весь дом наверняка пропитался заразой.

— Все вокруг, — согласилась я. — Кси говорит, что и мы с тобой заражены. И панацея в виде оливкового масла теперь не сработает. Это совершенно новый штамм. Старые лекарства можно выбросить на помойку.

Вот. Вот оно.

Спустя двадцать семь лет, наконец, упал второй башмак — штамм теперь убивает людей, не вредя улумам. Страшно, что такое живет во мне… и все же.

И все же.

У меня было забавное ощущение завершенности. Ботхоло Фэй — все это время ждала своей собственной смерти. Наконец дождалась.

Облегчение. Тошнотворный страх и скальпелеподобное облегчение.

Перед нами все еще мерцали хвосты, готовые перебросить нас туда, куда, по их мнению, нам следовало отправиться. Я потянулась к Фестине, взяла ее руку и сжала. И моя, и ее ладони вспотели от страха.

— Прости, — сказала я. — Это предназначалось не тебе. Но все устроится. Еще есть время.

Что я, черт возьми, имела в виду — сама не знаю.

Я мягко потянула ее за руку, ведя к разверстым павлиньим трубам. Она сжала мою ладонь в ответ, этаким крепким смелым рукопожатием; потом она меня отпустила, и мы устремились вперед плечо к плечу.

18

ПРИГЛАШЕНИЕ НА ПОХОРОНЫ

Из темного бункера в Маммичоге, через изгибы и коленца павлиньих внутренностей и снова в темноту: слалом я закончила лицом вниз, и в нос мне ударил запах щелочного мыла от желтотравника. Я подняла голову и увидела гостевой дом Генри Смоллвуда на фоне сияния миллионов звезд ночного Саллисвит-Ривера.

Что-то шлепнулось возле меня оземь. Потом раздался голос Фестины, точнее, рык:

— Опять этот чертов мороз.

Мы поднялись на ноги. Павлиньи хвосты качались перед нами, тускло светясь в темноте. Я не могла различить, который из них был Кси, а который — мой личный опекун.

Или, может, стоит сказать «бывший опекун»?

«Учулу», — произнес голос моего отца у меня в голове. «Прощай».

«Учулу, — повторил другой воображаемый голос — голос Тика. Тик всегда нравилась Кси; так почему она не могла решить говорить его голосом? — Учулу и джай. «Прощай, и спасибо тебе».

Потом они оба стали взлетать, сначала медленно, оставаясь параллельно земле, пока не поднялись выше крон деревьев, а после внезапно устремились вертикально вверх в глубины звездного океана.

— Позволит Лига Кси уйти? — прошептала я.

— Лига не снискала себе славы за всепрощение, — ответила Фестина. — Но как знать?

Мы следили за хвостами, пока они не скрылись из виду. А исчезли они быстро. Потом Фестина встряхнулась; это движение получилось похожим на показное содрогание.

— Очень трогательно, не правда ли? А теперь не пойти ли нам туда, где тепло?

Та же самая дежурная женщина-улум стояла за стойкой регистрации. Я едва ей улыбнулась, радуясь, что в холле не было других людей; прошел всего-то час с тех пор, как мы подцепили чуму от моей матери, но, возможно, мы уже были заразны. Что до дежурной, то ей мы не угрожали — этот штамм был единоличной собственностью хомо сапов.