Опаленная колыбель - Иван Тропов

– Да. Если без красивых слов, то отсюда надо убираться, – Фейнман говорит серьезно. – Риск переворота слишком велик.

– Но вам-то чего бояться? – говорю. – Вы же и ваша лунная колония эту Конфедерацию и создавали, и сто лет с ней нянчились…

– Польщен, весьма польщен такой оценкой моей деятельности, – Фейнман усмехается. – Но вы, видимо, плохо представляете себе психологию бюрократов от военных. Я буду арестован как советник свергнутого Янга, предателя интересов Конфедерации. Стокер – как враг Конфедерации, добывший симы для императора, что едва не вызвало распад Конфедерации. Вы, Серж, как шпион и пособник императора, нанесший ущерб дюжине боевых флаеров Конфедерации. Анна…

Тут Фейнман на Анну покосился и лоб себе трет, словно задумался о чем-то. Но потом головой мотает, словно какую-то мысль отгоняет, и усмехается.

– Анна – как шпионка враждебного Иркутска, входящего теперь в Империю. Дима… ох, на Дмитрия столько всего навешают, что приговор даже военного трибунала растянется на несколько часов.

– Но ведь все эти обвинения совершенно абсурдны! – я не выдержал.

– Для вас, Серж, – Фейнман говорит грустно. – Для меня, для нас. Но не для военных, устроивших переворот.

– Ты действительно опасаешься переворота в ближайшие часы, Ричард? – Стокер озабоченно хмурится, даже с диванчика встает.

– Да, Стокер, – Феймнан тоже поднимается. – Можете считать это официальным прогнозом ведущего специалиста института социомоделирования, – усмехается невесело.

Снова на Дымка смотрит.

– Ну что, Дима? – говорит мягко. – Вы принимаете приглашение в лунную колонию? Я думаю, если вы присоединитесь к нашим исследовательским программам, мы сможем добиться куда больших результатов…

Дымок от удовольствия аж запунцовел. Кивает согласно. Сказать что-то он тоже собрался…

Но только рот открыть и успел – а до слов дело так и не дошло. Потому что дверь в апартаменты Фейнмана не то, что распахивается – словно выпрыгивает из дверной коробки! Ручки о стены так врезали, что обделочный пластик захрустел и трещинами покрылся. Да и сами двери из петель только каким-то чудом не вылетели.

А в комнату уже вооруженные ребята набиваются. В броне, с карабинами…

Я даже решил, что у меня дежа вю началось. Но присмотрелся – нет, не дежа вю. Это не особисты, это военные. Форма чуть другая, и у карабинов стволы длиннее… И вежливости на этот раз никакой.

– Ни с места! – рявкают вразнобой. – Руки за голову! На колени!

И в дверях не стоят, помочь так и норовят – разве что по почкам прикладами не прикладывают.

И ничего не сделаешь. Десяток человек в боевой броне с винтовками наизготовку – против этого никаких рецептов, если у тебя самого ни брони, ни пулемета… У меня целых два есть, да только не здесь, а на городской стоянке перед туннелем – не разрешено здесь чужакам огнестрельное оружие внутри города носить. Только ножи у меня и остались – а много ли с ними сделаешь?…

Но я все-таки решил рискнуть.

Поэтому сразу же валюсь на пол и руки за голову послушно закладываю. Даже замком сплетаю. На лицо побольше страху нагоняю – а сам изо всех сил скрючиваюсь, чтобы меньше казаться.

Солдаты уже наручниками гремят. Но я и не сопротивляюсь. Даже помогаю им усердно. Все, что угодно – лишь бы не обыскивали тщательно! Автоматические ножны на предплечьях не такая уж частая штука. Да и куртка у меня из толстой кожи и со свободными рукавами… Может, не заметят?…

И точно. Им и в самом деле не до тщательного обыска. Спешить надо – переворот, все-таки! Не сопротивляемся, уже хорошо. Станнер из-за пояса вырывают, руки за спиной сковывают. По груди руками прошлись, маленький складной нож из кармана вытащили.

А ножи на предплечьях пропустили…

Не все потеряно, значит. Ножи при мне остались, а одна пара наручников – не так уж и много.

Четверо солдат дальше по комнатам разбегаются – апартаменты у Фейнмана не маленькие, натуральный лабиринт, насквозь все комнаты не разглядеть. А офицер на нас со Стокером косится.

– Ох и жлобы же эти нейтральные… – бормочет с завистью.

Сами-то конфедералы не только желтокожие и узкоглазые, но и мелковатые. А мы со Стокером и по европейским меркам не так чтобы мелкие, да еще накачены как надувные шарики.

– Этим двоим на ноги тоже наручники, – командует.

Этого я и опасался…

Но теперь на рожон лезть поздно – руки-то уже скованы! А против восьмерых с винтовками… Может, они и мелкие – но в боевой броне. Нет. Не рискну. Хоть и не трус я – но не настолько дурной.

Сковывают солдаты нам со Стокером ноги. Раздает офицер приказы – и выметаются они из апартаментов. Переворот, все-таки! Не одних нас надо во избежание повязать. Сейчас в городе президенты всех городов Конфедерации. Да каждый с личной охраной… Это сколько чужаков и изменников! Работать и работать. Так что ребята дверьми погромче хлопнули и дальше понеслись.

Шестеро понеслись, и офицер с ними. А двое нас караулить остались.

Двое – не десяток, но тоже немало. Особенно когда эти двое в броне и с оружием, а на тебе две пары наручников…

И напряжены они ужасно. Хоть мы все, даже Анна, в наручниках, и на полу лежим – а ребята все равно винтовки не откладывают. Даже не опускают! Дулами нас по очереди обводят, словно мы вот-вот на них бросимся.

– Господа… – Фейнман вежливо начинает.

Но они только дулами дергают.

– Можно узнать, по какому… – Фейнман упрямо продолжает.

Солдаты мигом окрысились.

– Молчать! – в два голоса рявкают. – Лицом в пол!

И еще доходчивее дулами дергают. А кроме винтовок у ребят и станнеры к поясам подвешены. Знать бы еще, парализующие там иглы или боевые…

Я выбрал парализующие.

Если у них винтовки – то зачем бы им станнеры с боевым зарядом? Да и… если в их станнерах боевые иглы, у нас вообще никаких шансов.

Минут через десять солдаты малость расслабились.

Еще бы! Оба на Анну косятся…

Стокер мой взгляд ловит настойчиво. Нам бы пошептаться… Подползаю к нему тихонько, буквально по сантиметру.

– Нужно их довести, – шепчу. – Нарывайся!

Стокер только глазами хлопает.

– Наоборот! – шипит. – Надо усыпить их внимание…

– Нарывайся! – я его перебиваю. – Со скованными ногами много не сделаешь. Мне надо, чтобы хотя бы у одного в руках был станнер, а не винтовка!

Тут он понял. Про ножи мои в механических ножнах вспомнил, и все сообразил. И вовремя.

– Эй, вы, двое! – солдат рявкает. – Не разговаривать!

И по разным углам нас со Стокером растаскивают. И даже на пару оплеух не поскупились. Для доходчивости, наверно.

Но я только рад. Вот и повод, вот и затравка! Тут мы со Стокером и начали над солдатами издеваться.

Фейнман хмурится, Анна на меня умоляюще смотрит – чтобы я прекратил. Дымок от страха вообще глаза закрыл… Не понимают они, зачем мы со Стокером нарываемся.

А я Анне подмигиваю ободряюще – и опять в солдат шпильки втыкаю. Стокер не отстает.

Солдаты сначала терпели. Только скалились в ответ и по хорошему заткнуться предлагали. А затем начали отвечать. Им отвечать удобно – у них ведь не только языки развязаны, но и руки не скованы…

Через полчаса губы у меня и губы в кровь были разбиты, и левый глаз начал заплывать. Стокер тоже не лучше выглядит.

Но старания наши даром не пропали. Когда один солдат предложил нас из станнеров парализовать – я даже про боль забыл!

Очередной оплеухи я почти с радостью ждал.

А солдаты уже разошлись. Мутузят нас со Стокером от души. И душа у них щедрая оказалась… Хорошо, что кулаки не пудовые.

Но затрещина все равно вышла классная. Голова у меня так мотнулась, что кровавые брызги с губ до стены долетели, даже в ушах зашумело.

Но мне как раз это и было нужно.

Делаю я зверское лицо, ноги сгибаю, запястья к голеням прижимаю – и давай скрипеть! Теми наручниками, что на руках, о ту пару, что на ногах. А сам рычу и напрягаюсь весь, словно наручники порвать решил. И наручниками друг о друга скрежещу погромче – словно это они рвутся, не выдержав…

Мы со Стокером по сравнению с этими ребятами почти великаны, да и в самом деле не слабые… Конечно, наручники-то даже Стокеру не разорвать – на наручники всегда лучшую сталь пускают! Но у страха глаза велики. Струхнули солдаты. Один быстрее ко мне – проверить, уж не разорвал ли я наручники, в самом деле?

Подскакивает ко мне, за спину заглядывает.

А я ноги еще сильнее подтягиваю, и руки за них прячу так, чтобы наручники на них не видно было. Солдат матюгается и ко мне склоняется, чтобы мои руки вытащить и наручники проверить – и тут я его за руку хватаю.

Он даже опешил.

– Эй, ты чего… Ну, отпусти!

Но я держу, а самому ему просто так не вырваться – силы у него не те. Напарник его мигом окрысился, винтовку в левую руку перебрасывает – и за станнер.

Где-то за всем этим Анна кричит, Дымок тоже блажит…

Но я именно ради этого момента последние полчаса тумаки ловил.