Шпионаж по-советски. Объекты и агенты советской разведки - Дэвид Даллин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дозенбергу, которому так и не было предъявлено обвинений, удалось уехать в Германию и Румынию, где шла ожесточенная битва между агентурой и контрразведкой. Все это случилось в начале тридцатых годов. А позже он был послан в Тяньцзин с миссией военной разведки. К 1939 году он разочаровался в коммунизме и вернулся из Москвы в Соединенные Штаты. Там его обвинили в том, что он делал фальшивые пометки в паспорте, и он провел год в тюрьме. После освобождения он сменил имя и канул в безвестность.
Генерал Клебер и эра «Амторга»
Советский шпионаж в Соединенных Штатах набирал силу с начала тридцатых годов. Примерно в это время ГБ и ГРУ основали свои сети, агенты Коминтерна приходили и уходили, фальшивые паспорта и работа для прикрытия были в изобилии, а значительное число американских коммунистов было готово вступить в святой для них аппарат русского коммунизма. Только немногие из резидентов военной разведки, посланных в Соединенные Штаты, были заметными фигурами, наиболее способные агенты, число которых всегда было ограничено, требовались в более ответственных местах. Одним из резидентов в Соединенных Штатах в 1930-1931 годах был бывший офицер-танкист Красной Армии Герберт, недалекий бюрократ. Другим был Александр Уланов (Вальтер), бывший эсер, который тоже не отличался большим умом.
Ведущим резидентом в начале тридцатых годов был Марк Зильберт[46], один из выдающихся шефов советской военной разведки в Соединенных Штатах, который достиг мировой известности во время испанской войны, где, приняв имя одного из наполеоновских генералов, Жан-Батиста Клебера, командовал армией республиканцев. В апреле 1937 года, в разгар террора, Зильберт был отозван в Москву, арестован и казнен вместе с большим числом других командиров Красной Армии.
Несмотря на свои способности и ум, Зильберт не добился особых успехов в Соединенных Штатах. Одним из его многочисленных помощников был бывший конструктор инженерной корпорации «Арма» Соломон Кантор. Корпорация «Арма» выполняла конфиденциальные заказы военно-морского флота, и ее работники давали подписку о сохранении секретности. Оставив работу в корпорации, Кантор обратился в поисках источника информации к своему старому другу Уильяму Дишу, который работал там проектировщиком, и установил контакт между ним и Зильбертом. В своих переговорах с Дишем Зильберт взял себе псевдоним Херб, который звучал так же по-немецки, как и Диш, чем он как бы намекал на свои правые взгляды по поводу германских политических дел.
Зильберт-Херб сказал Дишу, что ему, разумеется, за вознаграждение требуется информация для частной промышленной фирмы – он якобы хотел обойти конкурентов. Мистер Херб и Диш регулярно встречались в течение полугода, и американский инженер снабжал советского агента секретными документами.
Перед своей второй встречей с Хербом Диш доложил своим руководителям о контактах с Зильбертом, и президент корпорации информировал военно-морскую контрразведку. Она посоветовала Дишу продолжать встречаться с Зильбертом и проинструктировала его, какие материалы он может передавать советскому шпиону – они были устаревшими или поддельными.
Агенты контрразведки Соединенных Штатов следовали за Дишем, когда он шел на назначенное место встречи и сели в ресторане Шрафта поблизости от них. Диш никогда не передавал документы Зильберту напрямую, он оставлял конверт с ними на столе, и, когда оба уходили, Зильберт забирал его с собой. Каждый раз Диш получал сумму от 100 до 200 долларов.
После нескольких недель наблюдения военно-морская контрразведка передала дело Херба в ФБР. Прежде чем Диш отправился на встречу с Зильбертом, его пригласили в офис ФБР на Лексингтон-авеню, где обыскали. После встречи его снова обыскали, и не осталось никаких сомнений в количестве и качестве денег, которые передал ему советский агент. Деньги остались в ФБР. Перед ФБР теперь встала задача найти, для кого работает Херб. При следующей встрече Диш сказал Хербу, что документы, которые он принес сейчас, должны быть возвращены в тот же вечер, поэтому необходимо, чтобы Зильберт сфотографировал их немедленно. Агент ФБР, который следовал за ним, увидел, что он входит в здание «Амторга».
Прошли месяцы, и все будто бы шло как обычно. Документы, приносимые Дишем, поступали в кабинет генерала Берзина в Москве. У советских военно-морских экспертов не могли не возникнуть сомнения по поводу надежности и ценности информации, и у Зильберта зародились подозрения. И в один из дней он не явился на назначенную встречу. Он так никогда и не появился. Однако его не арестовали.
В других рискованных предприятиях Зильберту повезло больше, чем в шестимесячной тайной битве с американской контрразведкой по поводу морской артиллерии.
Другим членом шпионского аппарата Зильберта был Роберт Гордон Свитц (он же Гарри Дюрей и Авиатор). Обученный сначала на фотографа, чтобы заменить Лидию Шталь, он потом стал пилотом, занимался шпионажем, исследуя военные сооружения и вооруженные силы в Панаме. Достать секретные документы о зоне канала было задачей коммунистической ячейки, которая состояла из военнослужащих и гражданских лиц, работающих там. Авиатор должен был в безопасности доставить похищенные документы в Нью-Йорк.
Субагент Свитца, русская девушка Фрема Керри, представила его своему близкому другу, Роберту Осману. Осман, высокий, худой юноша с кожей лица землистого цвета и меланхоличным взглядом, член Лиги молодых коммунистов, был сыном бедного безработного сапожника, который эмигрировал из России. В то время, когда он встретился со Свитцем, Осман был капралом в армии Соединенных Штатов, размещенной в Панаме. Как клерк в армейском офисе, он должен был перепечатывать разные документы, в том числе и секретные. Таким образом, многие из них, включая планы форта Шерман и укреплений в зоне канала, нашли свой путь в сеть Зильберта в Нью-Йорке.
Письмо из Панамы, в котором были секретные документы, адресованное Герберту Мейерсу в Нью-Йорк, которое по каким-то причинам не могло быть доставлено, вернулось в Панаму, и там его вскрыли в почтовом отделении. Так как в письме были секретные сведения, началось следствие, в результате которого было определено, что письма напечатаны на машинке Османа. Выяснили также, что Осман получил из Нью-Йорка денежный перевод на 400 долларов. Ему предъявили обвинение. Военный суд в августе 1933 года объявил приговор: двадцать лет каторжных работ и штраф в 10 тысяч долларов, а также позорное увольнение из армии.
Однако приговор не был приведен в исполнение. В марте 1934 года по ходатайству адвоката Луиса Вальдмана президент Соединенных Штатов
