Джузеппе Бальзамо (Записки врача). Том 2 - Александр Дюма

– Признаться, я счастлив, графиня, слышать это из ваших уст. Итак, чем могу быть вам полезен?

– Как? Неужели вы, прорицатель, не можете угадать?

– Позвольте мне по крайней мере проявить скромность.

– Будь по-вашему, дорогой граф. Но тогда давайте вначале поговорим, что мне удалось сделать для вас.

– Я не могу этого допустить, графиня. Давайте, напротив, поговорим о вас, умоляю вас об этой милости.

– Ну что же, дорогой граф, прежде всего, одолжите мне этот волшебный камень, который делает вас невидимым: мне показалось, что, несмотря на резвость моих лошадей, за моей каретой шпионил кто-то из людей герцога де Ришелье.

– И что же этот шпион, графиня?

– Он скакал за моим экипажем на коне.

– Что вы думаете об этом обстоятельстве, и с какой целью герцогу понадобилось за вами следить?

– Вероятно, он собирается сыграть со мной одну из своих злых шуток. Как бы вы ни были скромны, граф Феникс, поверьте, что Бог наделил вас качествами, достаточными для того, чтобы разжечь в сердце короля ревность.., из-за моих визитов к вам или ваших – ко мне.

– Графиня! Герцог де Ришелье ни в каком отношении не может быть для вас опасен, – возразил Бальзаме.

– Однако он был опасен, дорогой граф, до одного известного события.

Бальзамо понял, что речь шла о какой-то тайне, которую Лоренца еще не успела ему раскрыть. И потому он не отважился ступить на незнакомую почву: он лишь улыбнулся в ответ.

– Да, он был опасен, – повторила графиня, – и я едва не оказалась жертвой его козней. Да и вы там сыграли кое-какую роль.

– Я? В кознях против вас? Никогда, графиня!

– Разве не вы дали зелье герцогу де Ришелье?

– Какое зелье?

– Приворотное зелье, заставляющее влюбиться без памяти.

– Нет, графиня, такое зелье герцог умеет варить сам, потому что уже с давних времен владеет его рецептом. Я же дал ему обыкновенный наркотик.

– Правда?

– Клянусь честью!

– А когда герцог приходил к вам за этим наркотиком? Припомните, пожалуйста, день, граф: это очень важно.

– Это было в прошлую субботу, как раз накануне того дня, когда я имел честь передать вам с Фрицем записочку с просьбой приехать за мной к де Сартину.

– Накануне? – вскричала графиня. – Накануне того дня, когда король отправился к юной Таверне? Ну, теперь все для меня объяснилось!

– Раз все стало вам ясно, значит, вы видите, что за исключением наркотика я здесь ни при чем.

– Да, именно наркотик нас спас. Бальзамо опять умолк. Он ничего не знал.

– Я счастлив, графиня, – заговорил он после некоторого молчания, – если, сам того не ведая, мог быть вам хоть в чем-нибудь полезен.

– Вы всегда оказываетесь рядом вовремя! Но вы можете оказать мне еще большую услугу, чем это было до сих пор. Милый доктор! Я была очень больна, выражаясь языком политики, и еще сейчас едва ли верю в свое выздоровление.

– Графиня! – подхватил Бальзамо. – Доктор, если он есть, всегда справляется о симптомах болезни, которую ему предстоит лечить. Соблаговолите поведать мне до Мельчайших подробностей, что вам довелось испытать, и, если возможно, не упустите ни единого симптома.

– Нет ничего легче, дорогой доктор, или дорогой колдун, как вам будет угодно. Накануне того дня, как был пущен в дело наркотик, его величество отказался сопровождать меня в Люсьенн. Под предлогом усталости подлый обманщик остался в Трианоне, чтобы поужинать, как я потом узнала, в компании герцога де Ришелье и барона де Таверне.

– Ага!

– Теперь вы тоже понимаете!.. Во время этого ужина зелье было подмешано королю. Он и так благоволил к мадмуазель де Таверне. Было также известно, что он не должен встретиться со мной. Значит, зелье должно было подействовать на благо этой девчонки.

– И что же?

– Подействовало!

– Что же произошло?

– Вот это-то как раз узнать, наверное, очень трудно. Есть люди, которые видели, как его величество направлялся к службам, другими словами – к апартаментам мадмуазель Андре.

– Я знаю, где она живет. Что же было дальше?

– Ах, черт побери, до чего вы скоры, граф! Ведь следить за крадущимся королем не безопасно!

– А все-таки?

– Я могу вам сказать лишь то, что его величество в страшную грозу ночью возвратился в Трианон бледный, трясущийся и в жару, близкий к беспамятству.

– И вы полагаете, что король был напуган не только грозой, – с улыбкой спросил Бальзаме.

– Нет, потому что лакей слышал, как он воскликнул несколько раз: «Мертва! Мертва! Мертва!»

– Да ну? – удивился Бальзамо.

– Это подействовал наркотик, – продолжала Дю Барри, – а король ничего так не боится, как покойников, а после мертвецов – самого вида смерти. Он увидел мадмуазель де Таверне, которая необычайно крепко спала, и решил, что она мертва.

– Да, да, действительно, она была мертва, – проговорил Бальзамо, вспомнив, что ускакал в ту ночь, не разбудив Андре, – да, мертва или очень похожа на мертвую. Верно, верно. Что же было дальше, графиня?

– Никто так и не знает, что произошло в ту ночь, вернее на рассвете. Известно только, что, воротившись к себе, король был охвачен сильнейшей лихорадкой и нервной дрожью, которые утихли лишь на следующий день, когда ее высочеству пришла в голову мысль отворить все окна и показать его величеству яркое солнце, освещавшее смеющиеся лица. Только тогда исчезли все пугавшие его видения вместе с породившей их темнотой. К полудню королю стало лучше, он выпил бульону и съел крылышко куропатки, а вечером…

– А вечером..? – переспросил Бальзамо.

–., а вечером, – продолжала Дю Барри, – его величество, очевидно, не желая оставаться в Трианоне после пережитого накануне ужаса, приехал ко мне в Люсьенн, и я, дорогой граф, имела случай убедиться, что герцог де Ришелье – почти такой же великий колдун, как и вы.

Торжествующее лицо графини, ее грациозный, кокетливый жест завершили ее мысль и окончательно убедили Бальзамо, что фаворитка еще не потеряла своей власти над монархом.

– Так вы мною довольны, графиня?

– Я просто очарована, граф, клянусь вам! Ведь когда вы говорили мне, что мои опасения напрасны, вы были совершенно правы.

В знак признательности она протянула ему белоснежную надушенную руку, не такую холодную, как у Лоренцы, а теплую и мягкую.

– Теперь ваша очередь, граф, – молвила она. Бальзамо поклонился с видом человека, приготовившегося внимательно слушать.

– Вы предотвратили нависшую надо мной опасность, – продолжала Дю Барри. – Я полагаю, что и мне удалось выручить вас из немалой беды.

– Я и без того вам признателен, – отвечал Бальзамо, пытаясь скрыть волнение. – Соблаговолите, однако, сказать мне…

– Да, речь идет о той самой шкатулке.

– Так что же, графиня?

– В ней хранились шифры, которые де Сартин приказал разгадать сразу всем своим шифровальщикам. Каждый из них расшифровывал особо, и все они пришли к одному и тому же выводу. Вот почему де Сартин прибыл сегодня поутру в Версаль, когда там была я. Он принес с собой все шифровки, а также код дипломатических шифров.

– Что же сказал король?

– Король сначала удивился, потом испугался. Короля легко заставить себя слушать, если хорошенько его напугать. Со времени покушения Дамье на одно слово в чьих бы то ни было устах безотказно действует на Людовика Пятнадцатого, это слово – «Опасность!»

– Следовательно, де Сартин обвинил меня в заговоре?

– Прежде всего де Сартин попытался меня выпроводить. Однако я отказалась выйти, заявив, что никто так не привязан к королю, как я, и никто не может меня выпроводить, когда с его величеством говорят о грозящей ему опасности. Де Сартин стал настаивать, однако я воспротивилась, и король сказал с улыбкой, глядя на меня с хорошо мне известным выражением:

«Пусть останется, Сартин, сегодня я ни в чем не могу ей отказать».

– Вы понимаете, граф, что в моем присутствии де Сартин, помня о нашем с вами многозначительном прощании, побоялся вызвать мое неудовольствие и не стал выдвигать обвинения непосредственно против вас; он набросился на недобрые намерения прусского короля по отношению к Франции, на стремления некоторых людей воспользоваться сверхъестественной силой, чтобы облегчить распространение мятежа. Одним словом, он обвинил многих, доказав с шифрами в руках, что все эти люди виновны, – В чем?

– В чем?.. Граф! Неужели я должна разглашать государственную тайну?..

–..которая в то же время является и нашей с вами тайной? Да вы ничем не рискуете! Я заинтересован, как мне кажется, в том, чтобы никому об этом не рассказывать.

– Да, граф, мне известно, что вы очень в этом заинтересованы. Итак, де Сартин хотел доказать, что многочисленная, мощная секта, состоящая из отважных и верных членов, ловких и решительных, исподволь подрывала уважение к его королевскому величеству, распространяя о короле слухи.

– Какие?

– Ну, к примеру: что король повинен, мол, в том, что народ голодает.