Любовь по его правилам - Рина Ушакова

Несмотря на их крики, им удалось незамеченными скрыться с места преступления. Наверное, привычка орать друг на друга наоборот сыграла этим двоим на руку, потому что их перепалки никого уже не удивляли, и, следовательно, никто на них не обращал внимания. Ну, почти никто.

Проектор староста запрятал возле бокового выхода среди мешков с мусором, приготовленных на вынос, так как искать здесь мало кому пришло бы в голову.

— А вдруг его выбросят? — спросила с сомнением Даниэла.

— Да кому он нужен? Уборщицы раньше завтрашнего утра не объявятся, а мы его через пару часов подбросим на видное место, — отмахнулся староста. — Ладно, расходимся.

Чтобы не вызывать подозрений, они договорились вернуться в актовый зал по отдельности, поэтому староста направился по коридору в сторону вестибюля, а Даниэла поднялась по боковой лестнице на второй этаж и тут же столкнулась с Феликсом. Хотя назвать это столкновением можно было только условно, потому что он намеренно пошёл навстречу ей, услышав её крики.

— А ты тут откуда? — брякнула она вместо приветствия.

Увидеть его в школе Даниэла не ожидала. Подобные сборища он в принципе не любил, да и вообще заявил, что больше здесь не покажется, так что она сразу поняла, что появился он не просто так.

Даниэла внимательно присмотрелась к нему. Максим в красках расписывал его мучения, но ей не удалось обнаружить ни единого намёка на них. Феликс был всё так же собран и невозмутим, а его уверенный взгляд пронзал Даниэлу насквозь и не давал сдвинуться с места.

— И так ты встречаешь своего парня после долгой разлуки?

Спокойный и ровный голос. Никаких признаков того, что он расстроен или смущён. Даниэла в очередной раз почувствовала, что её обманули, и от этого внутри неё поднялась волна негодования.

— Не такой уж и долгой, мы не виделись всего три дня, — ответила она с напускным равнодушием.

— Ты так скучала, что даже считала дни? — усмехнулся Феликс.

На фоне его хладнокровия Даниэла робела и терялась, из-за чего никак не могла собраться с мыслями. Он продолжал в упор смотреть на неё, а она постоянно отводила глаза, потому что слишком долгий взгляд на него усиливал её нервозность.

— Не обольщайся, если бы Максим не сказал, я бы и не заметила, что тебя не было, — ответила Даниэла.

В этом разговоре Феликс определённо взял инициативу на себя, и она понимала, что ничего не может противопоставить ему. Он знал, что делает, он предвидел её реакцию, и заранее мог подготовить ответ, а Даниэла могла лишь стоять и ждать, когда ему надоест эта игра.

Терпеть подобное отношение она не собиралась, поэтому расправила плечи и с гордым выражением прошла мимо него. Вид у неё был крайне разозлённый и серьёзный, но на самом деле в этот момент думала Даниэла только о том, как бы не подвернуть ногу и не полететь на пол на глазах у Феликса.

Далеко уйти на своих каблуках она не успела, потому что Феликс схватил её за плечо и резко притянул к себе, отчего Даниэла потеряла равновесие и упала прямиком в его объятья. Сердце быстро колотилось от страха, и она испугалась, что Феликс это почувствует, но все попытки высвободиться, как всегда, оказались безуспешными. Он крепко прижимал её к себе и смотрел всё тем же уверенным и спокойным взглядом.

— Даниэла, ты же понимаешь, что это не может продолжаться вечно, — тихо сказал он. — Какой смысл убегать вместо того, чтобы разобраться во всём?

Его стремление искать везде смысл настолько утомило Даниэлу, что ничего отвечать она не стала. А может, ей просто уже не верилось хоть в какую-то возможность устранить те противоречия, которые мешали им быть вместе.

— Отпусти меня, — сказала Даниэла.

— Я не отпущу тебя, пока ты не ответишь мне на один вопрос.

— Какой?

— Что для тебя важнее: любовь или победа?

— К чему ты это вообще? — не поняла Даниэла.

— Просто ответь, — потребовал Феликс.

Суть этого вопроса оставалась для неё расплывчатой, но объяснять что-либо Феликс не планировал. Можно, конечно, было выбрать наугад, но что он имел в виду и что хотел услышать? И если с любовью всё было ясно, то что он подразумевал под победой?

— Я не собираюсь ничего отвечать только потому, что это нужно тебе, — сказала Даниэла. — И я устала постоянно делать то, что хочешь ты!

— Так любовь или победа? — настойчиво повторил Феликс, проигнорировав её заявления.

В тишине слышались отдалённые звуки музыки из актового зала, обрывки чьих-то разговоров и громкий смех. Даниэла с вызовом смотрела на Феликса и упорно молчала, пока не почувствовала, что он разжал руки, а затем и вовсе убрал их в карманы.

— Можешь идти, Даниэла, — сказал Феликс. — Но ты же понимаешь, что молчание — это ответ, который ты не хочешь произносить вслух?

Если честно, то она вообще ничего не понимала. О чём он говорил, чего хотел добиться от неё? Почему ему всегда нужно было действовать такими методами вместо того, чтобы прямо всё объяснить?

Настроение после этого странного разговора упало на самое дно, и исправить ситуацию не способна была ни мишура с гирляндами, ни радость от коварной мести «А»-шкам. Никакой радости, по правде, Даниэла уже не испытывала, потому что забыла про этот злосчастный проектор, а вот Вербицкой и её классу только предстояло это узнать.

* * *

Из актового зала высыпала шумная толпа, и, пока большинство разбрелось по школе, местные активисты занялись подготовкой ко второй части праздника. Сначала они относительно тихо копошились в своих кабинетах, но поднявшаяся в коридоре суматоха заставила их выбраться наружу, где случайные зеваки уже наблюдали за разгоравшимся конфликтом.

— Кто это сделал? — грозно спросила Вербицкая, но ответа, естественно, не получила.

Вокруг неё собиралось всё больше любопытных бездельников, которым очень интересно было узнать, в чём причина скандала. Перешёптывания становились громче, но сдаваться преступник не спешил, поэтому Света решила поставить перед всеми ультиматум.

— Если тот, кто украл наш проектор, не признается, никакого конкурса не будет, — сказала она и обвела всех строгим взглядом. — Или мы участвуем все, или не участвует никто.

— Ещё чего! — взбунтовалась староста одиннадцатого «А». — Вы сами куда-то его запихнули, а теперь найти не можете, почему мы должны за это отвечать?

— Да-да, мы готовились несколько недель и не будем из-за вас всё отменять, — согласилась прибежавшая на шум девятиклассница.

Толпа недовольно загудела, отчего безобидный школьный праздник грозил превратиться в яростный мятеж, но Вербицкая не отвечала на возмущённые выкрики. Она стояла, уперев руки в