Абрашкин Анатолий Русь - арийская колыбель - арийская колыбель

Наконец, достигли они устья Тибра, который, изви­ваясь по речной долине, впадал в море. Троянцы, вый­дя на берег, расположились под тенью дерев и стали готовить себе простейшие яства — рвали плоды и кла­ли их за неимением столов на сухие хлебные лепешки. Не утолив голода плодами, троянцы стали грызть са­мые лепешки. Тогда сын Энея, Асканий (другое его имя Юл), воскликнул: «Мы едим наши столы!» Все громко возликовали, услышав эти слова, так как увидели, как безвредно для них исполнилось грозное предсказа­ние гарпии Делены, и узнали, что, наконец, достигну­та цель их странствия. Эней же радостно воскликнул: «Привет мой тебе, о земля, назначенная мне судьбою! Хвала вам, пенаты Трои, неизменно сопутствовавшие мне доселе! Вот наше новое отечество!» Наутро Эней устроил на взморье стан, окружив его для безопаснос­ти рвом и валом.

Лациумом — страною, куда пристал Эней, мирно правил престарелый царь Латин. У него была единс­твенная дочь, Лавиния, руки которой домогались вожди близких и далеких стран. Красивейшим из же­нихов был Турн, вождь рутулов. К нему мать невесты, Амата, была благосклоннее, чем к остальным женихам. Но различные предзнаменования указывали на неже­лательность этого брака и указывали на другого жени­ха, который должен прийти из чуждой страны и воз­нести до небес славу их рода. Поэтому, когда Эней по прибытии отправил блистательное посольство к царю просить места, где б троянцы могли поселиться, то царь Латин дал им благосклонный ответ и предложил герою Илиона руку своей дочери.

Это, разумеется, привело в негодование Турна. Но он был не единственным, кому не по вкусу пришлось по­явление чужаков. По наущению Аматы в стране Латина поднялось восстание против пришельцев, которое возглавил Турн. Сам Латин, уже неспособный влиять на действия своих подданных, заперся у себя в доме, пре­доставив бразды правления супруге. Турн с большим войском напал на город Энея. Но на помощь осажден­ным пришли этруски, давние враги рутулов, а также царь Эвандр, выходец из греческой Аркадии. В жесто­кой войне погибло множество латинян. Когда их родс­твенники попросили у Энея мира, он отвечал им, что не намерен воевать с латинянами, но готов сразиться с Турном. Царь рутулов принял вызов и пал в поедин­ке с Энеем. После этой победы Эней достроил город и объединил два народа, троянцев и латинян.

Обратим внимание на одно поразительное обстоя­тельство. Эней плавал в поисках нового отечества во­семь лет, ровно столько же, сколько и Менелай! В от­личие от Менелая, Эней не заходил в гавани Египта, но он некоторое время провел в Ливии. Ливийцы вместе с «народами моря» в то время воевали против Египта, и можно не сомневаться, что воины Энея были задейс­твованы в этой кампании. Правда, Вергилий ничего об этом не говорит, но тот факт, что Эней странствовал именно восемь лет, дает нам основание утверждать, что к устройству мирной жизни своего племени Эней приступил только после успешного завершения вто­рого похода «народов моря». А остаться в стороне в то время, когда было взбудоражено все Средиземномо­рье, смог разве только хитроумный Одиссей, да и то в одиночку.

Согласно Вергилию, обосноваться Энею на новом месте помогли этруски. Что же это за народ, и как они оказались на Апеннинском полуострове? Геродот, живший примерно 25 веков назад, считал, что этруски пришли в Италию из далекой Малой Азии, из царства Лидии, располагавшегося на юго-западе полуострова Анатолия. Во время страшного голода царь лидийцев решил разделить свой народ на две части и одну из них под предводительством своего сына Тиррена на­править за море на кораблях. После долгих странствий подданные Тиррена достигли берегов Италии, где ос­новали страну и стали называться тирренами. Жив­ший во времена Геродота греческий историк Гелланик Лесбосский полагал, однако, что этруски пришли в Италию из Греции, где носили имя пеласгов. Геродот приписывал пеласгам многое, что имеет отношение к тирренам. Но пеласги и тиррены для Геродота были все же разными народами. Гелланик впервые в гречес­кой историографии отождествил их. Вслед за ним это сделали их современники Фукидид и Софокл.

Новый взгляд на происхождение этрусков сформу­лировал Дионисий Галикарнасский (I в. до н. э). По его мнению, этруски ниоткуда не приходили: они с неза­памятных времен населяли Апеннинский полуостров. Великий географ древности Страбон, как бы увязы­вая все эти взгляды, говорил об одном этрусском го­роде, что первоначально он был основан коренными жителями, затем захвачен пеласгами, а еще поздней перешел к другому народу — тирренцам… Как видим, сведения древних авторов весьма противоречивы. По­добный же разнобой во мнениях наблюдается и у ис­ториков нашего времени, правда, все они сходятся во мнении, что народ этрусков образовался в результате смешения племен разного этнического происхожде­ния. Это факт, но вот что в высшей степени интересно: согласно Дионисию Галикарнасскому, этруски называ­ли себя расенами, а в словаре Стефана Византийско­го (VI в.) этруски совершенно безоговорочно названы славянским племенем. А. С. Хомяков по этому поводу писал: «Давно уже все убеждены в том, что не одна сти­хия входила в состав этрусского народа… Признавая этрусков за смешанное племя, мы не находим… объяс­нения имени Разена и многих особенностей в разви­тии народа. Остатков языка этрусского у нас слишком мало, чтобы нам положиться на их совершенно произ­вольное толкование и делать из него шаткие выводы;

но нельзя не признаться, что большая часть названий местных и городских приводит нас к догадке о… глав­ной стихии, вошедшей в состав Этрурии, именно о стихии славянской. Города: Антиум, в котором отзыва­ется имя антов, Клузиум (ключ, напоминающий Ключ иллирийский, Иллирия — область на северо-западе Балканского полуострова), Кортона или Гортина, Перузия (Порушие), Ангара (Угарье), Кластидиум, иначе Кластициум (Клястицы), Спина (ныне Dorso di Spina); реки Арнус (Ярный), Цецина (Течень), озеро Клузина (Ключино) и многие другие имена чисто славянские. Но, очевидно, этих примет слишком мало. Обратим внимание на другие два обстоятельства, которые го­раздо важнее: 1) никогда в самое цветущее время свое­го величия, во время своей предприимчивости воен­ной, разены не нападали на венетов; 2) когда кельты и римляне разрушили некогда сильный и богатый союз городов этрурских, те из разен, которые предпочли свободу в стране бедной рабству в приволии этрурс– ком, пробились сквозь землю галлов цизальпинских и нашли убежище у вендов великих (винделиков). Тут, в ущелиях неприступных, выстроили они новый город Ретсун (Разень, или Раженъ, от ражий) и долго еще боролись против исполинского могущества Рима, со­ставляя с венетами гордый союз. Трудно поверить, что непобедимые венды им уступили землю поневоле; еще труднее, чтобы разены, пробиваясь сквозь всю силу кельтов, искали новой войны, а не гостеприимства племени родного».

Хомяков в целом довольно точно обрисовал про­блему славянства этрусков. Но она, как и всякий об­суждаемый десятилетиями вопрос, интересна своими частностями. Почему, например, этруски называли себя расенами? Ведь многие историки-профессиона­лы, не находя сколько-нибудь серьезного ответа на этот вопрос, отказываются обсуждать идею этруско-славянских связей. И они во многом правы, поскольку сам Хомяков признает, что славянских примет оста­лось «слишком мало». Развиваемый в нашей книге метаисторический подход, однако, позволяет по-новому осветить эту проблему.

Начнем с коренных жителей Сицилии. Фукидид со­общает, что, по преданию, древнейшими обитателями Сицилии были жившие в одной ее части циклопы и лестригоны. Циклопы были потомками ариев и при­шли в Южную Европу с территории Русской равнины в IV—III тыс. до н. э. Лестригоны или «прирожденные гра­бители» — это, скорей всего, пираты Сицилии. Их ко­манды могли быть интернациональными, но, думается, что подчинялись они хозяевам острова — циклопам.

В латинской традиции циклопов называли сикулами, от их имени произошло название острова Сици­лии (Сикелии). Помимо сикулов в числе древнейших обитателей Италии упоминают также лигиев или лигуров. Это ликийцы! Ранее мы уже говорили о ликийцах, проживавших во II тыс. до н. э. в Малой Азии и пере­бравшихся туда с Крита. Но другая часть этого народа, известная античным историкам как лигии, мигриро­вала в Европу. Лигии проживали в Верхней Италии и Южной Франции, на Балеарских (Белоярских!) остро­вах, Корсике и Сардинии (впоследствии их вытеснили отсюда кельты). Да-да, можно совершенно определен­но говорить о проникновении морской цивилизации ариев вплоть до восточного (средиземноморского) побережья Испании.

Сикулы-сколоты и лигии-ликийцы были первой волной миграции в Южную Европу с территории Рус­ской равнины. По времени можно предполагать, что она приходилась на эпоху активного заселения эти­ми же племенами юга Греции и Крита (рубеж IV и III тыс. до н. э.). Греки называли этих переселенцев пе­ласгами. Вторая мощная переселенческая волна с Рус­ской равнины датируется уже началом II тыс. до н. э. Она связана с движением в Европу тех арийских пле­мен, которые принесли с собой культ бога Тура. Грекам они запомнились в образе кентавров, т.е. конных тав­ров. В Греции их роль оказалась не столь значитель­ной, поскольку страна уже была населена сильными в военном отношении ахейцами. Но вот земли Италии оставались к тому времени еще малообитаемыми. Эт­руски почитали Тура под именем Турмеса, а его женс­кая параллель Турана выступала в качестве этрусской Афродиты — богини любви. Народ, поклонявшийся этой богине, греки стали называть тирренами, а море, которое они контролировали, — Тирренским. Вполне понятно, что тиррены не были единственными обита­телями столь плодородных земель, в числе их соседей были индоевропейские племена, пришедшие сюда не­сколько позднее с севера — италийцы (латины и дру­гие). И может быть, слово «этруски» (а его стали упот­реблять римляне!) родилось путем соединения назва­ний италики и русские…