Ниндзя. Первая полная энциклопедия - Алексей Горбылев

Уэно Ки Тёсуй (Ки Тэнсин) был наследником одной из ветвей школы Кукисин-рю, имевшей длиннющее официальное название Хонтай Кисин Уэно тэнсин-рю Куки синдэн дакэнтайдзюцу — «дакэнтайдзюцу божественной традиции семьи Куки основной школы небесного сердца семьи Уэно направления Кисин», позже замененное на более короткое Синто тэнсин-рю — «Синтоистская школа небесного сердца».

Основу этой школы заложил Уэно Тацуэмон Тацукара, который в начале XVII в. соединил технику кэндзюцу Катори синто-рю с болевыми приемами торидэ школы Итидэн-рю. Позже его потомки многое позаимствовали из арсенала школ Кукисин-рю и Такаги-рю, а также из кэндзюцу Ходзан-рю и копподзюцу Итидзё фуни-рю. Синтез с другими школами боевого искусства продолжал и восьмой патриарх, Уэно Ки Тёсуй, который к семейной традиции добавил приемы каратэ школ Сито-рю и Синто дзинэн-рю (основана Кониси Ясухиро, который учился в том числе и у названного выше Фудзиты Сэйко), китайского кэмпо и различные приемы крупной школы будзюцу Асаяма итидэн-рю. Таким образом, Хацуми Масааки изначально изучал именно те школы боевого искусства, которые преподавал Такамацу Тосицугу, хотя и не в чистом виде, а в сложной смеси. Интересно, что многие ученики Уэно после смерти наставника перешли под крыло основателя современной школы дзюдзюцу Хакко-рю Окуямы Рюхо и составили костяк его ближайших соратников.

Подведем итог нашему исследованию ниндзюцу Будзинкана. На основе имеющихся данных можно сделать вывод, что Будзинкан — это сложная синтетическая система рукопашного боя, вобравшая в себя традиции ряда древних школ будзюцу и, возможно, гораздо более поздних каратэ, айкидо и даже китайского кэмпо. Почти весь технический арсенал Будзинкана — вся работа с оружием и почти вся бросковая техника тайдзюцу — восходит к технике школ Куки синдэн-рю и Такаги ёсин-рю, которые никакого отношения к кланам ниндзя из Ига и Кога не имели. Впрочем, возможно, что Хацуми действительно изучал некоторые боевые приемы из арсенала «воинов ночи».

Одно можно утверждать наверняка: Хацуми Масааки ниндзюцу как таковое не преподает. Это становится очевидным уже при рассмотрении программы обучения Будзинкана. Еще более показательно отношение японского правительства к Хацуми и его организации. Оно вполне лояльно, мол, играйте-играйте, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось. Думается, если бы Хацуми действительно организовал «крутую» школу для подготовки шпионов, диверсантов, террористов, киллеров, эта позиция была бы совсем иной. Короче, Хацуми Масааки, хоть и мастер боевого искусства, но всё же не ниндзя, как бы этого ни хотели десятки тысяч его последователей.

И всё-таки, есть ли ниндзя сегодня?

Думается, однозначного ответа здесь быть не может. Всё зависит от того, кого считать ниндзя. Например, можно ли считать настоящим ниндзя человека, который в течение двух-трех лет занимался в каком-нибудь клубе на Западе и получил соответствующий сертификат? Ну, а если человек занимался по книге какого-нибудь «западного» специалиста, который на самом деле имеет весьма смутное представление о ниндзюцу и не обучался ни у одного из наставников в Японии? Вряд ли. Считать таких любителей ниндзя означало бы относиться к ним в десятки раз серьезнее, чем они того заслуживают.

Может быть, следует считать ниндзя современных шпионов или солдат из некоторых спецподразделений? По функциям они очень близки своим средневековым сородичам. Зато очень и очень далеки по форме — слишком далеко шагнул технический прогресс со времени золотого века ниндзюцу. Да и с традиционной японской культурой и философией они, как правило, никак не связаны. К тому же такое понимание терминов ниндзя и ниндзюцу чересчур расширительно, они становятся полными синонимами слов «шпион», «диверсант» и «шпионаж».

Всё-таки нельзя отрывать искусство ниндзюцу от того конкретного контекста японского Средневековья, в котором оно сложилось. Это означает, что классическое ниндзюцу золотого века сегодня — не более чем музейный экспонат. Хотя экспонат весьма интересный, поучительный и «научительный», в том смысле, что его исследование может дать немало ценного материала. Например, до сего дня не изучены и не разгаданы многие психотехники «ночных невидимок», методы их физической подготовки, способы «оттачивания» чувств — зрения, слуха и т. д.

В завершение разговора хочется поделиться лишь одной мыслью: если вы когда-либо слышали от кого-то, что он — «ниндзя», можете считать этого человека самозванцем, ибо распространение о себе такой информации противоречит и духу, и традициям «ночных воинов» и реальной истории.

Часть 2. Оружие и снаряжение ниндзя

Глава 1. Маскировочный костюм и доспехи ниндзя

Работая над этой книгой, я просмотрел несколько десятков западных и русскоязычных работ по ниндзюцу, но я нигде не смог найти хоть сколько-нибудь подробного описания синоби сёдзоку — маскировочного костюма ниндзя. А продающиеся на Западе «синоби сёдзоку», которыми повсеместно пользуются последователи таких организаций, как Будзинкан, Гэмбукан, Дзинэнкан и других, никакого отношения к средневековым японским лазутчикам не имеют.

О том, что представлял собой настоящий маскировочный костюм ниндзя, мы можем судить лишь по реконструкциям японских историков, среди которых нужно особо выделить Наву Юмио.

Синоби сёдзоку — «маскировочный костюм синоби»

Условия работы ниндзя предъявляли жесткие требования к специальному костюму, который позволял бы шпиону «растворяться во тьме», не сковывал движения и был приспособлен для переноски всех необходимых инструментов и приспособлений. Реконструированные по дошедшим до наших дней описаниям образцы синоби сёдзоку (или синоби-но фукусо) демонстрируют весьма удачное решение этих задач.

Маскировочный костюм синоби сёдзоку состоял из куртки с поясом, специальных брюк (Ига-бакама), маски (дзукин), скрывающей лицо, ручных накладок-перчаток (тэкко), ножных обмоток (кяхан, хабаки или асимаки), мягких тапочек-носков с особым отделением для большого пальца (таби), сандалий (варадзи) и верхней куртки (уваппари).

Брюки-хакама ниндзя отчасти походили на современные брюки для верховой езды: широкие вверху, они имели зауженную голень. Сделано это было для того, чтобы при ходьбе штанины не цеплялись за кусты и чтобы их можно было использовать вместе с доспехами гусоку.

Маскировочный костюм синоби сёдзоку

Разновидность хакама, которую использовали ниндзя из кланов Ига и Кога, издревле назывался Ига-бакама — «хакама из Ига». Изначально такие брюки, внешне напоминающие японские женские рабочие шаровары-момпэ, надевали крестьяне из Ига и Кога для работы на полях. Штанины Ига-бакама, в отличие от некоторых других видов хакама, были отдельными друг от друга и сшивались вместе лишь в верхней части таким образом, чтобы правая штанина была глубоко запахнута за левую. При этом в паховой области оставалась дыра, но правильный запа́х штанин позволял ниндзя садиться в шпагат без выставления нижнего белья на всеобщее обозрение. Такая конструкция брюк позволяла ниндзя справлять нужду, не снимая брюк, а только немного распустив шнурок, связывавший накладывающиеся друг на друга части.

Спинка брюк кроилась более длинной, чем передняя часть. Поэтому даже при глубоком наклоне вперед лазутчик не чувствовал никакого неудобства. Как и во всех настоящих хакама, сзади у Ига-бакама имеется дощечка, накладывающаяся на поясницу. С внутренней стороны за ней в «шпионском» варианте делали длинный узкий потайной кармашек.

Верхнее кимоно — уваги (а японцы обычно носили по несколько кимоно, но на нижнем нательном кимоно мы не останавливаемся, так как в нем ничего особенно «шпионского» не было) ниндзя представляло собой модель ханкирэ — «полуразрезное кимоно». Оно было относительно коротким, длиной от затылочной части воротника до подола около 80 см, с довольно широкими рукавами. В нижней их части, так же, как и в популярной модели верхнего кимоно периода Гэнроку (1688–1704 — время наивысшего расцвета городской культуры при сёгунах Токугава), делались объемные карманы. Чтобы широкие рукава не мешали при ходьбе по кустарникам, их подворачивали, и устье рукава стягивали при помощи шнуров (согласно Нава Юмио, к каждому рукаву крепилось по четыре шнурка).