Огонь в его ладонях. Без пощады - Глен Кук

Идиллия продлилась две недели.

Густой дым застилал горизонт. Воинов Нассефа никак нельзя было назвать благородными завоевателями. Они сжигали все, что не могли унести, а людей убивали. Бич Божий делал все, чтобы внушить обывателям ужас.

— Готов спорить, что у него большое войско, — заметил Браги.

— Боюсь, что даже, слишком большое, — откликнулся Хаакен.

Бич Божий свирепствовал уже много дней. В его руки попала вся страна за исключением столицы и нескольких отдаленных небольших крепостей.

— Их, наверное, тысяч сто, — высказал предположение Рискерд.

Если он и ошибся, то ненамного. Военный азарт и стремление на дармовщинку разжиться грабежом проникли даже в самые отдаленные уголки Хаммад-аль-Накира. Многие тысячи тех, кого ни на йоту не интересовали религиозные идеи Эль Мюрида, откликнулись на призыв встать под его знамена.

Они ставили под сомнение его социальные воззрения и претензии на духовную власть, но им была по вкусу мысль о восстановлении Империи во всем ее величии. Запад разрушил Ильказар, но теперь молот истории попал в другие руки.

Рискерд делал все, чтобы скрыть свой страх.

— Палаток так много, что вся округа напоминает мне волнующееся море и волны с белыми гребнями, — пробормотал он.

— Кони не могут взбираться на стены, — напомнил Браги. — А если люди пойдут на штурм, мы их изрубим на котлеты.

Защитники Симбаллавейна насчитывали в своих рядах две с половиной тысячи солдат гильдии и примерно десять тысяч хорошо обученных местных бойцов. Великий Совет призвал к оружию и городских жителей. Польза от них была весьма сомнительной. Но генерал Хоквинд считал, что даже в столь неблагоприятных обстоятельствах сможет отстоять город.

— Что-нибудь обязательно пойдет не так, как надо, — мрачно пророчествовал Хаакен.

На сей раз его пессимизм оказался вполне обоснованным.

Нассеф прекрасно провел подготовительную работу. Его агенты потрудились на славу. Штурм начался с южных стен, обороняемых местными войсками и городской милицией. Орда жителей пустыни устремилась в атаку лишь для того, чтобы полечь под стенами. Как заметил Браги, это была не их война. Те немногие осадные механизмы, которыми они располагали, были чрезвычайно примитивны и легкоуязвимы.

Однако Нассеф, зная недостатки своего войска, начал прокладывать ему путь задолго до начала вторжения.

В Симбаллавейне, как и в любом ином месте, имелась порода людей, преданных лишь золоту. Была там и группа, готовая пойти на все, чтобы получить власть. Из их числа агентам Эль Мюрида удалось сформировать тайное теневое правительство. Изменники, используя золото пустыни, нашли достаточное число отчаявшихся людей, готовых предать свой город.

Они напали на Южные ворота с тыла в тот момент, когда обороняющиеся отражали атаку извне. Предатели распахнули ворота.

Сверкнули кривые сабли, и всадники с воем ворвались в город. Стальные подковы высекали искры из камней мостовой. Зазвенели тетивы седельных луков.

Из окон и с крыш в них полетели стрелы и дротики, но неопытные бойцы-горожане не могли остановить захватчиков.

Предатели, проникшие в ополчение, отдавали противоречивые приказы. Наскоро сформированные роты поспешно отступили в спокойную часть города. Началась паника. А всадники, ворвавшись в открытые ворота, растекались по улицам так, как растекается масло по поверхности воды.

Паника охватила весь город.

Во время военных кампаний на Востоке паника была любимым оружием Нассефа. Он использовал ее при захвате Аль-Ремиша. И сейчас он хотел продемонстрировать Западу мощь быстрых словно молния всадников. Всадников, которые, то появляясь, то исчезая, наносят удар в том месте, где их меньше всего ждут.

Симбаллавейн напоминал динозавра. Он был настолько огромен, что умер не сразу.

Молодые люди на северной стене видели отраженное в облаках зарево и слышали стон гибнущего города.

— Похоже, что шум приближается, — сказал Рискерд.

Они понимали, что происходит. Это была последняя ночь независимого Симбаллавейна. Молодые люди не скрывали своего страха.

— Почему мы здесь торчим? — поинтересовался один из солдат.

— Понятия не имею, — ответил Браги. — Капитан скажет, что нам делать.

— До чего же жарко, — буркнул Хаакен. Даже здесь ощущался жар полыхающего пожарами города.

— Я не хочу ничего сказать, но Хоквинд…

— А раз не хочешь, Рискерд, то заткнись! — рявкнул Хаакен.

— Я всего лишь…

— Рагнарсон? — К ним приближался Трубачик, осторожно переступая через вытянутые ноги сидящих солдат. Стена в этом месте была узкой.

— Здесь, сэр.

— Явись к капитану.

— Слушаюсь, сэр.

Трубачик двинулся к следующему отделению.

— Хейвен?

Браги отправился на командный пункт Сангинета.

— Подойдите ближе, — сказал капитан, когда все собрались. — И постарайтесь не шуметь. Вот так. Теперь слушайте. Положение резко ухудшилось. Генерал передал Великому Совету, что в полночь мы уходим.

В ответ послышался гул голосов.

— Тише. Там внизу кто-нибудь может понимать итаскийский. Господа, я хочу, чтобы вы поговорили со своими людьми. Главные силы противника сосредоточены на юге. Но нам все же предстоит сражение. На марше. Нам придется постараться. Не забывайте, что мы еще новички. Впереди и в тылу пойдут ветераны, но нам следует сделать все, чтобы удержать отведенный нам участок.

Рагнарсону все это крайне не нравилось. Неужели Хоквинд верит в то, что ему удастся провести свое войско через ряды армии, превосходящей его численностью и мобильностью?

— Самое главное для нас — дисциплина. Мы забираем с собой и гражданских лиц. Членов Великого Совета, их семьи и самого Тирана. У Тирана имеется собственный эскорт, но, если дело примет скверный оборот, рассчитывать на него не придется. Переход будет трудным, и полагаться мы сможем только на своих братьев.

Рагнарсон начинал понимать, что значит быть солдатом гильдии.

Он также видел, на каком основании Хоквинд оставляет город. Генерал просто следовал за тем, кто обратился за услугами гильдии и являлся его работодателем.

— Переход будет коротким. Наша цель — залив на побережье в двенадцати милях отсюда. Там нас ждет флот.

— Почему бы нам не отплыть прямо отсюда? — поинтересовался кто-то.

— Гавань в руках противника. Это, господа, все. Времени у нас в обрез. Разъясните все своим людям. Дисциплина и тишина. Тишина и дисциплина.

Командиры разошлись по подразделениям.

— Безумие, — заявил Рискерд. — Они добьются лишь того, что нас всех укокошат.