«Если», 2004 № 04 - Журнал «Если»

— Но для вас она находка. Я заметил, что вы отметили ее имя звездочкой.

— А ты заметил, что позже я перечеркнул эту звездочку?

— Конечно, но если хорошенько все обдумать, эта женщина может снова показаться вам привлекательной. Мне кажется, вы смогли бы поладить.

— Слушай, а ты видел ее ноги?

— На фотографии в вашем бумажнике есть только ее лицо.

— Что?! Ты и в бумажник заглянул?

— С помощью очков… Поймите меня правильно, Эд. Я просто хочу помочь.

— Благодарю покорно!

— Надеюсь, вы не станете возражать против одного моего решения.

— Какого еще решения?

В дверь позвонили. Я пронзил туфли гневным взглядом.

— Я взял на себя смелость позвонить Марше и попросить ее прийти.

— ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ?!

— Эд, успокойтесь! Да, я позволил себе такой поступок. Но ведь это совсем не то, как если бы я позвонил вашему бывшему боссу мистеру Эдгарсону в «Суперглянцевые публикации».

— Ты бы не посмел!

— Посмел бы, но не позвонил. Однако вам было бы совсем неплохо вернуться на работу к Эдгарсону. Он платил весьма щедро.

— А ты читал их книжонки? Не знаю, что ты о себе возомнил, но со мной твои штучки не пройдут!

— Эд, Эд, я пока еще ничего не сделал! И ничего не стану предпринимать, раз вы не желаете. Только с вашего разрешения!

В дверь уже стучали.

— Эд, я лишь пытаюсь за вами присматривать. А чем еще заняться машине с функцией эмпатии и избытком вычислительных мощностей?

— Через минуту узнаешь, — пообещал я.

И открыл дверь. На пороге стояла Марша, сияя улыбкой.

— Эд, я так рада, что ты позвонил!

Значит, этот сукин сын сымитировал мой голос! Я посмотрел на туфли. Взгляд остановился на глубокой царапине на левом носке… И тут меня озарило!

— Заходи, Марша. Рад тебя видеть. У меня для тебя кое-что есть.

Она вошла. Я сел на единственный приличный стул и снял туфли, не обращая внимания на звучащие в голове вопли компьютера: «Эд! Не надо!..»

Встав, я протянул туфли Марше.

— Что это? — спросила она.

— Туфли для благотворительных целей. Извини, пакета у меня нет, придется тебе нести их в руках.

— Но что мне с ними делать?

— Марша, это особенные туфли, поверь. Отдай их безнадежному неудачнику, и они сделают из него человека. Выбери какого-нибудь слабовольного типа, на которых ты специализируешься. Туфли станут для него опорой в жизни.

Марша с недоумением посмотрела на туфли:

— Тут на одном царапина…

— Пустяки. Смотри глубже. Марша, поверь, эти туфли способны осчастливить человека. Я им просто не подхожу. Но кто-нибудь из твоих знакомых, получив их, станет благословлять землю, по которой ты ходишь, уж поверь.

И я проводил ее к двери.

— Когда мы увидимся? — спросила она.

— Не волнуйся, я позвоню, — ответил я, наслаждаясь вновь обретенной свободой.

Перевел с английского Андрей НОВИКОВ

Как видите, вопрос с занудливой обувью решается довольно просто, поэтому мы и предлагали читателям не концентрироваться на разгадке, а обдумать свои версии в логике задачи. И конкурсанты, как нам кажется, блестяще справились с заданием.

Проделав титаническую работу по систематике читательских версий, мы решили позволить отдых теперь уже себе и предложили задачу с гораздо меньшим (на наш взгляд) количеством валентностей. Перед вами миниатюра американского писателя, повествующая о загадочной цивилизации.

Конфедерация Потомков (земляне, расселившиеся по космосу) получает сигнал с дальней планеты, которая, судя по всему, просто жаждет вступить в контакт с человеческим сообществом. Поскольку полторы сотни лет назад в эту звездную систему был направлен исследовательский зонд, не обнаруживший признаков цивилизации ни на одной из планет, но вскоре прекративший передавать сигналы, люди вдвойне заинтересованы в контакте…

Однако дипломатическая миссия, в которую входят известные лица наиболее значимых миров Конфедерации, сталкивается с откровенным политическим безумием: после первых восторженных приветствий буквально через несколько часов следует категорическое требование убираться вон. Когда же миссия решает прервать контакт, ее вновь приглашают к сотрудничеству. Спустившийся корабль ждет теплая встреча, насекомоподобные туземцы сажают гостей в роскошный лимузин, сопровождаемый почетным эскортом, однако на пол пути угрюмо пересаживают в совершенно иной транспорт и отправляют в тюрьму. Наутро все опять меняется: господин Президент обещает вечную дружбу и сотрудничество.

Вопросов напрашивается два, но, учитывая предыдущий этап конкурса, зададим один: на чем основано это странное общество?

Ждем ваших версий (не больше трех от каждого конкурсанта!) до 1 июля этого года.

Жюри конкурса

Критика

Дмитрий Володихин, Игорь Черный

Продолжение следует…

«Серийное производство характеризуется… изготовлением… однородной продукции, выпуск которой повторяется в течение продолжительного времени. Наибольшее распространение имеет в машиностроении и металлообработке». Ну и, разумеется, в теле-, видео- и литпроизводстве, — остается добавить к скупым строчкам энциклопедической статьи. Сериал для современной фантастики — явление обыденное. К нему привычны издатели, читатели, критики, да и сами авторы. Беда это? Болезнь роста? Достижение? Ответить на эти вопросы пытаются московский и харьковский критики.

Мы живем в обществе глобального рынка. А общество рынка предоставляет все услуги, которые можно продать; рекламирует услуги, которые продать нельзя, но, заморочив рекламой голову массовому потребителю, продают и их. Кроме того, общество всепоглощающего рынка должно постоянно себя воспроизводить, а значит, следить за состоянием умов. Следовательно, на масскульт (помимо чисто коммерческого) возлагается роль успокоительного средства, антидепрессанта.

Сериал на TV, видео, в литературе — одна из услуг, предназначенных к продаже. Как только отечественная культура приняла рыночные правила игры, эта услуга мигом распространилась на территорию фантастической литературы.

Означает ли это, что в советское время сериалов не было? Да полно! А «Строговы»? А «Вечный зов»? А революционная эпопея о Максиме? А милицейский боевик «Рожденная революцией»? А сериал Юлиана Семёнова об Исаеве-Штирлице? А целый ряд подобного рода образцов в детской литературе? И любили их; более того, старшее поколение до сих пор зачитывается/засматривается, хоть и партагитации в них — насосом не откачаешь, а все ж добротно вещи сработаны, на долгое пользование…