Ïðîñòî ëþáîâü - Òàììàðà Âåááåð

утомил. Какое уж тут веселье – я всю ночь хандрил и дулся на диване. В конце концов она

оставила меня в покое и переключилась на Гриффина. – Он пожал плечами. – Ну, чем это

кончилось, ты и сама знаешь.

Я вымученно сглотнула, понимая, что напридумывала себе множество небылиц.

– Я был… Я до сих пор совершенно убит тем, что произошло в машине, – тихо

проговорил Келлан. – Тем, что я сказал. И сделал. До того момента я понятия не имел, что ты

думала, будто я спал с Анной, и был так зол на тебя за Денни, что позволил тебе поверить. Я

приукрасил события. – Он потупился, сгорая от стыда. – Злость чуть не заставила меня

хотеть тебя еще сильнее.

Мне пришлось сглотнуть раза три, прежде чем я смогла говорить.

– Келлан… Ты и представить себе не можешь, как мне было трудно. Как тяжко было

просить тебя остановиться, когда все тело молило не делать этого.

Испытывая желание поцеловать его, я погладила его по щеке. Кадык Келлана

дернулся.

– А ты понятия не имеешь, как было трудно остановиться. Я не врал насчет того, что

думал.

Я шумно глотнула, глядя на него и вспоминая слова, сказанные по глупости. Он

пытливо следил за моим лицом.

– Теперь ты думаешь обо мне хуже?

Я упрямо помотала головой, и он со вздохом отвернулся:

– Прости, Кира, что я наорал на тебя.

Глаза Келлана влажно блеснули, как только он вновь обратился взором ко мне, и я

пробежалась рукой по его волосам. В очередной раз гулко сглотнув, я обрела способность

говорить.

– Я знаю, что ты сожалеешь… Я помню.

– А, ну да… Реветь, как малое дитя… Не лучшее мое выступление.

Он собрался отвернуться опять, но я придержала его за щеку и заставила смотреть

мне в глаза.

– Я не согласна. Иначе я не увидела бы, что ты сожалел, и больше, наверное, никогда

бы не заговорила с тобой.

– Я не просто сожалел. Мне было жутко оттого, что я так с тобой разговаривал… Но

главное – я был уверен, что взял и разрушил единственную любовь, которая у меня была. Я

знал, что потерял тебя. Мне было ясно, что ты тогда целиком и полностью вернулась к

Денни. Я прочел это в твоих глазах и понимал, что мне больше нечего ловить – никогда.

Слеза наконец скатилась по его щеке, и я смахнула ее большим пальцем.

– Я никогда не думал, что мне будет… хорошо с тобой. Ни с кем этого не было,

никогда. Ты не знаешь, как много это для меня значило.

Келлан с новым усилием сглотнул, и я опять захотела поцеловать его, но он чуть

отодвинулся и сверлил меня взглядом.

– После этого мне было страшно к тебе приближаться. Я разрешил себе последнее

«прости» на кухне, но больше не хотел до тебя дотрагиваться. – Он заглядывал в мои глаза,

как будто искал в них прощения. – Прости, что сделал тебе больно, но мне нужно было

отвлечься и убедиться, что впредь я такого не допущу.

Он отвел мою руку от щеки и отвернулся, снова взирая на город. В его все еще

влажных глазах искрились огни.

– Прости меня, Кира, за всех этих женщин. Я не должен был так поступать с тобой. Я

и не хотел… Ну, может быть, какая-то часть меня хотела. Я просто…

– Не надо… – перебила его я. – Келлан, ты уже извинился за это.

– Знаю. – Он был готов уронить очередную слезу. – Просто я наломал дров. Но ты не

хотела меня так, как хотел тебя я, а мне было уже невозможно с тобой расстаться. Чтобы

заглушить боль, я сделал единственную вещь, которую умел, – Келлан покаянно покачал

головой, и слеза все-таки упала, – чтобы ощутить себя желанным.

– Женщины, – заключила я, наблюдая, как черты его искажаются болью.

– Ну да. – Келлан был бледен и потерян, как будто только что признался во многих

убийствах, а не был лишь одиноким парнем, который спал со всеми охочими до него

женщинами подряд.

– Толпы и толпы женщин, – добавила я не без сарказма в надежде приподнять ему

настроение.

– Да… Прости.

Он попытался изобразить улыбку.

– Все в порядке. Ну, не совсем в порядке, людей использовать все же нельзя… Но я,

пожалуй, понимаю.

Он посмотрел на меня исподлобья, восторженно обнадеженный. Я больше не могла

сдерживаться, встала на цыпочки и поцеловала его.

– Итак?.. – спросил Келлан, отстранившись слишком поспешно.

– Что?

Я смутилась и пришла в легкое раздражение: я еще не кончила его целовать. Мне

казалось, что никогда и не кончу.

Он явил чарующую полуулыбку.

– Я был прав? Ты использовала меня?

– Келлан…

Испытав угрызения совести, я отвернулась.

Улыбка слетела с лица Келлана, и он очень серьезно сказал:

– Если да, то ничего страшного, Кира. Мне просто хотелось бы знать.

– К тебе я всегда испытывала что-то, но… – вздохнула я. – Да, в самый первый раз я

использовала тебя, и мне очень жаль. Это было непростительно. Если бы я знала, что ты

любишь меня, я никогда бы…

– Кира, все нормально.

– Нет, не нормально, – прошептала я и тихо добавила: – Во второй раз было не так.

То, что произошло, не имело никакого отношения к Денни. Это касалось только нас. Все

было по-настоящему. И каждое прикосновение после этого стало настоящим.

– Ужасно приятно это слышать, – шепнул он в ответ, не глядя на меня, но мягко

улыбаясь, а затем вдруг нахмурился опять. – Ты должна быть с Денни, а не со мной. Он

хороший человек.

– Ты тоже хороший человек, – отозвалась я, изучая его прекрасное, но все еще

насупленное лицо.

Келлан помотал головой, а я взъерошила ему волосы и снова вздохнула:

– Не надо считать себя плохим из-за того, что произошло между нами. Мы с тобой

сложные.

– Сложные… – повторил он, кладя мне на щеку ладонь и поглаживая пальцем скулу. –

Наверное, да.

Он уронил руку.

– Это моя вина…

– Перестань, Келлан. Я виновата не меньше. Я наделала ошибок…

– Но… – начал он.

– Нет, Келлан, мы оба все испортили. Всегда, знаешь ли, виноваты двое… Я хотела

тебя так же сильно, как ты меня. И нуждалась в тебе, как ты нуждался во мне. И хотела быть

рядом с тобой, как и ты. И точно так же хотела к тебе прикасаться. Ты мне небезразличен…

Я не сумела закончить мысль, и фраза повисла незавершенной.

На глаза Келлану вновь навернулись слезы.

– Я никогда не был до конца откровенен с тобой. Может быть, мне сразу следовало

сказать, что я люблю тебя? Я страшно раскаиваюсь, Кира. Я столько раз тебя ранил. Знала

бы ты, как многое мне хочется изменить… Я…

Мне пришлось заткнуть ему рот крепким поцелуем. Теперь я понимала лучше. Боль

не ушла, но я видела, какой удар я нанесла ему сама. Он сделал единственную вещь, какую

умел, чтобы унять страдания. Плохо ли, хорошо ли – другое было ему неведомо. Келлан

снова коснулся моей щеки и вернул поцелуй, мы слились, на миг позабыв о нашей

напряженной беседе.

По прошествии вечности, показавшейся мне слишком короткой, он отступил и тихо

произнес:

– Нам пора идти.

– Погоди, ты приволок меня на самую верхотуру, в такое романтичное…

уединенное… место, чтобы только поговорить? – Я искушающе вскинула брови.

Он ухмыльнулся и покачал головой:

– Ну и ну – смотри, как я тебя развратил.

Самодовольно просияв, я рассмеялась.

– Идем, пора ехать домой. – Он увлек меня к лифтам, я же надулась, и он сказал,

заметив мое выражение: – Кира, уже поздно, то есть рано, а тебе нельзя задерживаться на

балу. – Келлан свел брови. – А то в тыкву превратится не карета.

Я закатила глаза при этом сравнении, но он был прав: пора домой. К своему

удивлению, я расстроилась, но отбросила досаду. Я вроде как ожидала… Покраснев, я не

стала додумывать мысль.

Мы завершили нашу круговую прогулку, дойдя до лифтов, и я бросила последний

взгляд на эффектный город внизу и эффектного мужчину, стоявшего рядом. Он утопил

кнопку, я улыбнулась, и мы стали ждать, когда двери откроются.

– Отлично. Но тебе незачет. – Я втянула Келлана за футболку в кабину и поддразнила:

– Мне было обещано потрясение.

Он хулигански ухмыльнулся и привлек меня для долгого поцелуя, едва двери

сомкнулись и мы устремились вниз.

На обратном пути, пока мы шли от «Иглы», Келлан поглядывал на меня мрачно, а я

озадаченно вскидывала брови, испытывая сладкое томление. Возле машины он остановился

и склонил голову набок, изучая меня.

– Я хотел поговорить еще кое о чем.

Бабочки, порхавшие у меня в животе, затеяли делать сальто.

– О чем? – спросила я так тихо, что вышел даже не шепот.

Угрюмость Келлана резко сменилась сухой ухмылкой вкупе с изогнутой бровью.

– Поверить не могу, что ты украла мою тачку… Что, серьезно?

Я рассмеялась, припомнив мою развеселую езду, а после и ее причину, при