Искушение. Сын Люцифера - Сергей МАВРОДИ

В итоге Андрей уже вынужден был даже несколько раз не ездить на рыбалку, а оставаться в лагере и целыми днями колоть дрова, мыть посуду и пр. и пр. Т. е. пытаться хоть как-то сгладить ситуацию и компенсировать хоть отчасти вызывающие праздность и безделье своей дражайшей супруженицы. Отрабатывать, так сказать, ее общественные долги.

Хотя и это было, по правде сказать, не дело. Никаких ведь больших единоразовых работ в лагере обычно не бывает, надо просто работать понемножку, но ежедневно. Чай, там, для всех иногда приготовить, рыбу помочь почистить, посуду помыть. Участвовать, короче, в общественной жизни. А сразу, за один день — ну, что ты сделаешь?

Ну, натаскал он и наколол дров для всего лагеря на три недели вперед — ну, и дальше что? Теперь можно все эти три недели бездельничать и ничего не делать? Я, мол, свое уже отработал? Так в лагере не принято. Наколол — ну, и молодец! А завтра новая работа появилась — значит, и опять вместе со всеми ею занимайся.

Не дело, короче, все эти разовые «отработки». Нездоровую какую-то атмосферу создают. Мелочных подсчетов «кто чего больше сделал». Как в таких случаях выражался один его знакомый уголовник, «всё это стрёмная хуйня».

Именно! — мрачно подумал Андрей, быстро и бесшумно поглощая последний бутерброд. — Стрёмная. И именно хуйня. Точнее не скажешь. Да и синонимов-то в обычном языке нет. Идиома, блядь. Лагерная. Вернее, лагерно-тюремная. Там, наверное, тоже такие вот ситуации постоянно возникают сплошь и рядом. Ладно, слава богу, хоть уезжаем завтра. А то еще пара дней — и взорвалось бы все на хуй! Как перегретый паровой котел. Переругались бы все. Ездить бы потом не с кем было!

То, что больше он сюда жену с собой никогда не возьмет, он решил для себя твердо. Пусть что хочет делает! Хоть на голове стоит. Нет — и всё! Ни под каким предлогом! Да она, наверное, и сама не захочет. Но даже если вдруг и захочет!.. Нет — и всё тут! Баста. Нет, нет и нет!

Андрей заранее подбадривал и взвинчивал себя всеми этими сверхжесткими лозунгами, прекрасно понимая в глубине души, что, на самом-то деле, если его Верочка действительно чего-то захочет…

Вот как уж он не хотел ее сегодня с собой на рыбалку брать! Как отговаривал! Ну, последний же день, блин!

«Да зачем тебе со мной тащиться!? Вставать ни свет ни заря… болото… комары!.. Выспись лучше спокойно… Полежи… Встанешь… позавтракаешь не торопясь… Отдохнешь перед отъездом…» — «Нет!! Пойду!»

Твою мать!! Ну, что ты с ней будешь делать!

Хорошо, что проспала хоть, вроде. Удирать только теперь надо побыстрей.

Эта мысль его подстегнула. Андрей торопливо проглотил, давясь, остатки бутерброда. Одним глотком допил чай, тихо поставил пустую кружку на стол и бесшумно встал.

И в это самый момент из палатки, нагнувшись, вылезла, позёвывая, заспанная и растрёпанная Вера. Андрей некоторое время молча смотрел на нее, как на какое-то привидение, застыв на месте и потеряв дар речи, и не верил собственным глазам.

Господи! Ну почему! Ну что же это такое делается-то! Она же спит обычно до двух часов! И легла ведь вчера, вроде, поздно, далеко за полночь! (Андрей всё так специально коварно подстроил, надеясь, что теперь-то уж жена наверняка утром не встанет! За себя он не беспокоился. Посплю пару часиков — и нормально. Не впервой. В поезде потом отосплюсь.)

Вера между тем выпрямилась, широко зевнула, прикрыв рот рукой, и, посмотрев на Андрея, громко спросила:

— Ты уже собрался? А чего ж ты меня не разбудил?

— Тише говори, разбудишь всех! — яростно зашипел на нее Андрей и настороженно прислушался. В лагере было тихо. Никто, вроде, не проснулся. Пока, по крайней мере. — Встала все-таки?..

— Конечно! А ты, значит, решил без меня уехать?

— Да ничего я не решил! — раздраженно прошептал Андрей. (Уедешь тут!) — Я тебя будил, ты не вставала.

— Нет, решил… — капризно надула губки жена.

— Ладно, иди умывайся скорей, если хочешь ехать, а я чай пока разогрею, — решительно скомандовал Андрей. — А то время уже много.

Он окончательно понял, что от жены ему теперь не отделаться, надо ее заставить хотя бы поскорее собраться — и побыстрее ехать. Пока еще и другие не проснулись. Да и действительно ехать уже пора. Пятый час.

Путем поистине титанических усилий, беспрерывных понуканий, покрикиваний и подбадриваний («Ну, долго ты еще!?..», «Сколько можно собираться?!..», «Мы поедем сегодня в конце концов!?..»), ему удалось добиться почти невозможного. Всего какие-то полчаса — и вот они уже выезжают на байдарке в знакомую, заросшую травой протоку, ведущую на Черное озеро — маленькое озерцо, соединенное этой протокой с основным, большим; по которому они сюда со станции и приплыли на моторке. Почему «Черное», Андрей не знал. То ли и вправду оно так называлось, то ли просто туристы его между собой так окрестили — Андрей этим никогда не интересовался. Черное и Черное. Все его так звали. Тем более, что и вода, и рыба там действительно были в нем какие-то черные. Наверное, из-за болотистого, торфяного дна и берегов. Везде сплошные торфяники.

План у Андрея на сегодня был таков. Доехать до конца Черного озера — оно заканчивалось еще одной узкой заросшей протокой, исчезавшей в болоте, — оставить там лодку, благо, место было абсолютно безлюдное, а самому, точнее, теперь самим, учитывая увязавшуюся с ним Веру, пойти пешком поискать другие озера, разбросанные тут в изобилии. Маленькие, не посещаемые никогда никем безымянные озерца, полные непуганой рыбы.

Сама эта мысль действовала не него возбуждающе, как наркотик. Он даже удивлялся, как это он до сих пор этого не сделал?! Все только собирался да собирался… Вот и дособирался до последнего дня. Как обычно всегда и бывает. Всё безалаберность да лень-матушка.

Приедешь на Черное озеро… Утро… тихо… хорошо… Народу ни души… И ехать никуда не хочется. А-а!.. завтра съезжу!

Андрей выехал из первой протоки, пересек на байдарке неподвижное, тихое, гладкое как стекло и словно дымящееся в этот ранний утренний час Черное озеро, и въехал во вторую протоку. Еще пара минут — и байдарка ткнулась носом в заросший берег. Дальше плыть было невозможно. Надо было вылезать и идти пешком. Андрей ловко развернул байдарку боком, вылез сам, потом помог вылезти жене, небрежно привязал байдарку — течение тут никакого, куда она денется! — взял спиннинг, подсачек, пакет со снастями, и они пошли.

Собственно говоря, Андрей и сам толком не знал, куда они идут — так просто, наудачу. Местные говорили, что маленькие озерца тут на каждом шагу, так что найдем с божьей помощью чего-нибудь. Ну, прогуляемся в крайнем случае немножко налегке, а потом назад вернемся. Подумаешь! Даже интересно. Поиск… новые места… Ожида-а-ание. Предвкуше-е-ение!..

На первое озеро они наткнулись очень быстро. Буквально минут через десять впереди заблестело широкое водное зеркало с плавающими над ним клочьями белёсого утреннего тумана.

Андрей осторожно, стараясь не шуметь, подкрался к берегу и, затаив дыхание, сделал первый заброс…

Помня свой план найти и обловить как можно больше озер, Андрей уже через час с сожалением двинулся дальше. (Места-то какие! Уходить не хочется!) Второе озеро оказалось тоже совсем рядом. Потом третье, четвертое… Складывалось впечатление, что озера здесь понатыканы действительно на каждом шагу. И все новые… безлюдные… неизведанные… Полные тайн и загадок, огромных щук-крокодилов и толстых, упитанных окуней-горбачей. Этакая рыбацкая Мекка. Эльдорадо!

Впрочем, с огромными щуками и упитанными окунями дело продвигалось пока туго. Клева, как ни странно, почти не было. Нигде! И места вроде были преотличные — трава, коряжник! — время — раннее утро, самый клев — ан нет! Не клюет — и всё! Ну, хоть ты тресни!

Может, погода меняется? — не знал уж прямо, что и думать, Андрей. — Давление?..

Как бы то ни было, давление, там, или еще что, но дальше парочки мелких окуньков дело пока не шло. Вера, естественно, давно уже устала, соскучилась и стала туманно намекать насчет возвращения в лагерь. То есть и не туманно даже, а весьма прозрачно и настойчиво. Собственно, попросту ныть:

— Долго мы еще тут по этим болотам таскаться будем? И всё ради этих двух карасиков?

— Это окуни, — мрачно поправил Андрей.

— Да? А я думала карасики. Такие же рыбки и около лагеря ловятся на эту длинную леску с крючочками. Такие же маленькие и полосатенькие.

Блядь! «Рыбки»!.. Андрей хмуро покосился на пакет с двумя сиротливо лежащими там снулыми окуньками. Самое обидное, что такая мелочь действительно безотказно и возле самого лагеря клевала. В любое время дня и ночи. Такая же вот примерно. «Маленькая и полосатенькая». Такие же вот микроокуньки. «Микры», как он их обычно пренебрежительно называл. Или «матросики». «На длинную леску с крючочками», т. е. на обычный простейший перемёт с резинкой, они попадались целыми десятками.