Свобода в изгнании. Автобиография Его Святейшества Далай-ламы Тибета. - Тензин Гьяцо

Чтобы тибетцы могли выжить как народ, необходимо, чтобы перемещение населения было прекращено и чтобы китайские переселенцы могли иметь возможность вернуться в Китай. В противном случае тибетцы вскоре станут всего-навсего приманкой для туристов и реликтом великого прошлого. В настоящее время, по-видимому, китайцев держат здесь главным образом материальные стимулы. Условия жизни для них довольно трудны: сообщают, что горная болезнь очень распространена среди китайского населения.

Третий компонент моих предложений относится к правам человека в Тибете. Эти права должны уважаться. Тибетский народ должен снова получить свободу развиваться в культурном, интеллектуальном, экономическом и духовном плане и иметь возможность пользоваться основными демократическими свободами. Нарушения прав человека в Тибете одни из самых серьезных в мире. Это установлено организацией "Эмнисти Интернейшнл" и другими подобными организациями. В Тибете практикуется дискриминация в виде открытого апартеида, который китайцы называют "сегрегацией и ассимиляцией". На самом деле, тибетцы являются в лучшем случае гражданами второго сорта в собственной стране. Лишенные всех основных демократических прав и свобод, они живут при режиме колониальной оккупации, когда вся реальная власть находится в руках китайских аппаратчиков Коммунистической партии и Народно-освободительной Армии Китая. Хотя китайское правительство разрешает тибетцам восстанавливать некоторые буддийские монастыри и проводить в них религиозные службы, оно запрещает всякое серьезное изучение и преподавание религии. Таким образом, в то время как тибетцы в эмиграции имеют возможность пользоваться демократическими правами, обеспеченными конституцией, обнародованной мною в 1963 году, тысячи и тысячи моих соотечественников продолжают страдать в тюрьмах и трудовых лагерях за свою веру и свободу. Потому что в Тибете те тибетцы, которые проявляют лояльность к Китаю, называются "прогрессивными", а те, кто проявляет лояльность к своей собственной родине клеймятся как "преступники" и попадают в заключение.

Мое четвертое предложение призывает сделать серьезные усилия для восстановления природной среды Тибета. Тибет не должен использоваться для производства ядерного вооружения и хранения ядерных отходов. Тибетцы глубоко уважают всякую форму жизни. Это врожденное чувство усиливается нашей буддийской верой, которая запрещает нанесение вреда всем живым существам, будь то человек или животное. До китайского вторжения Тибет был чистым, прекрасным, нетронутым естественным заповедником с уникальными природными условиями.

К сожалению, в течение последних нескольких десятилетий природе Тибета был нанесен огромный ущерб, во многих местах невосполнимому уничтожению подверглись его леса. Общее воздействие на природу Тибета было опустошительным — особенно вследствие высокогорного расположения и засушливости, которые замедляют процесс восстановления растительности, протекающий здесь гораздо дольше, чем в низменных влажных регионах. По этой причине то немногое, что осталось, должно быть взято под охрану, и нужно предпринять усилия для того, чтобы устранить последствия чудовищного и разнузданного обращения Китая с природой Тибета.

В этом деле приоритет должен быть отдан прекращению производства ядерного оружия и, что даже более важно, предотвращению захоронения ядерных отходов. По-видимому, Китай планирует не только размещать здесь собственные отходы, но также и импортировать отходы других стран в обмен на твердую валюту. Опасность, которую представляет такое захоронение, очевидно. Ставится под угрозу жизнь не только поколения нынешнего, но и будущих. Кроме того, те неизбежные проблемы, которые возникнут в пределах определенного района, с легкостью могут перерасти в катастрофу глобальных масштабов. И передача отходов Китаю, который обладает малонаселенными областями, но имеет примитивную технологию, будет скорее всего только кратковременным решением этой проблемы.

В своем призыве к проведению переговоров о будущем статусе Тибета я выразил желание подойти к этому вопросу в обстановке откровенности и доверия с перспективой найти такое решение, которое удовлетворяло бы долговременным интересам каждого — тибетцев, китайцев и, в конечном счете, всех людей на земле — причем мной двигало побуждение внести вклад в установление всеобщего мира на земле при помощи мира в регионе. Все, что я высказывал, не имело целью просто критиковать китайцев. Напротив, я хотел бы помочь китайцам, чем только могу. Я надеялся, что мои предложения будут для них полезны. Но к сожалению, они предпочли увидеть в этих предложениях только призыв к сепаратизму (хотя, что касается будущего Тибета, я нигде не говорил о суверенитете), и Пекин тут же принялся осуждать мою речь в самых сильных выражениях.

Это не слишком меня удивило. Не чересчур был я удивлен и реакцией народа Тибета — хотя и не ожидал ее. Через несколько дней после того, как я произнес речь в Вашингтоне, стали поступать сообщения об огромных демонстрациях в Лхасе.

Глава пятнадцатая

Всеобщая ответственность и добросердечие

Позднее я узнал, что сентябрьские и октябрьские демонстрации 1987 года последовали непосредственно за резкой критикой Пекином моего "Мирного плана из пяти пунктов". Жители Лхасы тысячами выходили на улицы, чтобы требовать восстановления независимости Тибета. Как и следовало ожидать, китайские власти отреагировали насилием и жестокостью. На разгон демонстрации была брошена вооруженная полиция, открыт беспорядочный огонь и убито по меньшей мере девятнадцать человек. Гораздо больше людей были ранены.

Сначала китайцы отрицали, что вообще был произведен хоть один выстрел. Спустя шесть месяцев они признали, что некоторые члены сил безопасности сделали предупредительные выстрелы в воздух над головами толпы. И они допускали, что некоторые пули могли упасть на толпу, нанеся непреднамеренный вред. (Когда я услышал это, то подумал, уж не идет ли речь о новом тайном оружии: самонаводящихся на кровь тибетцев пулях).

Известие о демонстрациях и безжалостном кровавом их подавлении облетело весь мир, и впервые с 1959 года тибетские события стали в сводке новостей на первое место. Однако только спустя некоторое время я узнал подробности того, что произошло. И этим я обязан тем немногим западным туристам, которым довелось быть в столице в это время. Сорок человек из них впоследствии образовали группу и представили доклад о жестокостях, свидетелями которых они стали. Из доклада я узнал, что обе демонстрации развивались по одной схеме. Сначала горстка монахов собралась перед Джокхангом, выкрикивая "Бо рангзэн": "Независимость Тибету". К ним быстро присоединились сначала сотни, а затем тысячи мирян, которые откликнулись на этот призыв к свободе. Внезапно появился батальон сил безопасности. Около шестидесяти монахов и мирян были без предупреждения арестованы и загнаны в полицейский участок, который теперь находился прямо напротив Джокханга. Перед тем их жестоко избили. Тогда народ потребовал у должностных лиц освобождения демонстрантов. Вдруг появились работники госбезопасности с видеокамерами и стали снимать толпу. Боясь последующего опознания, несколько человек начали бросать камни в операторов. Некоторые тибетцы в панике стали переворачивать полицейские машины и поджигать их, после чего вооруженные работники госбезопасности открыли стрельбу. Большинство людей, однако, проявили немалую выдержку, и когда некоторые полицейские бежали, бросив оружие, они подобрали его и разбили о землю.