Бегущая в зеркалах - Людмила Бояджиева

— Извините за обстановку, в которой будет происходить наша встреча. Вы поймете, что мы вынуждены избегать людных мест, — улыбнулся Рул. — Нет, господин Динстлер, не бояться вам нечего — я здесь один и не совершенно безвреден. Говоря «мы» я имею ввиду организацию, которую представляю. Признаюсь сразу — это отнюдь не медицинская фирма, но и не спецслужбы, в причастности к которым, как я догадываюсь, вы меня подозреваете. Мое имя, скорее отсылает вашу память к литературному персонажу, чем означает реальное лицо. — Рул пододвинул гостю кресло, сел напротив, демонстративно положив руки на стол. — Прошу уделить мне полчаса: я полномочен сообщить вам нечто важное.

Однако Динстлер и не думал проявлять беспокойства, удобно расположившись в скрипучем жестком кресле.

— Я намерен выслушать вас, господин Рул, кого бы вы не представляли и как бы не звучало ваше подлинное имя. Прежде всего — мне нечего бояться: ни государственных, ни человеческих законов я не преступал и не намерен. И конечно же, меня гложет любопытство — чем вызван интерес вашей «организации» к моей скромной персоне? Насколько я знаю, мне нечем заинтересовать ни «покупателей», ни «продавцов» сенсаций, — он закурил, ища глазами пепельницу. Рул, как любезный хозяин, принес из кухни и поставил на низкий пластиковый столик зеленое стеклянное блюдце.

— Вы явно скромничаете, Динстлер, вам удалось провести пару серьезных профессионалов, потративших массу времени, чтобы обнаружить тот деревянный ящичек, который преспокойно стоял на чердаке вашего дома. Вы явно хотели сбить со следа лиц, охотившихся за этими документами Вот видите — я сумел вас удивить, милый доктор! Но я не за этим пригласил вас и поэтому — все по порядку.

Предположим, существует некая организация, очень древняя и очень могущественная, в задачи которой входит, грубо говоря, регуляция мирового прогресса — научного, общественного, нравственного. В каком направлении спросите Вы? — В позитивном, отвечу я с настоятельной категоричностью, если под конечной целью исторического развития подразумевать выживание человечества как вида и его нравственное совершенствование. Принято считать, что эту миссию выполняет Господь Бог, сохраняя позицию невмешательства в дела людские, то есть не регламентируя свободное волеизъявление человечества. Нравственные же законы, как предполагается, изначально заложены в душу каждого смертного его Отцом и Создателем. Но что же мы видим вокруг? — Свободные люди, забыв о своем предназначении, истребляют друг друга, растрачивая лучшие силы ума и тела, природные ресурсы, экономический и технический потенциал на совершенствование и тиражирование орудий уничтожения. И тогда мы — люди, не утратившие этих высших ориентиров, протягиваем руку помощи заблудшим, помогая им избежать катастрофических, а может быть непоправимых последствий того, что они называются прогрессом. Мы — «санитары цивилизации».

— Звучит не хуже воскресной лекции в клубе домохозяек. И как же выявляют эти «санитары» те ветви на древе цивилизации, которые необходимо ликвидировать или регламентировать в целях стимуляции, естественно, роста и плодоношения всего древа? — поинтересовался Динстлер, не доверявший проповедническим декларациям. — Уж очень бескорыстная организация получается, исполненная святости. Вы, случаем, не из Ватикана?

— Напрасно иронизируете, мы не вдохновляемся утопиями и далеко не бескорыстны. Однако, наша задача сформулирована вами правильно, господин Динстлер. Более того, я убежден, что мы с вами заодно. Иначе не сидеть бы нам в столь дружеской обстановке, — Рул насмешливо кивнул на пыльные кусты за окном, скрывавшие домик.

— То есть, надо понимать, откажись я поддержать вашу благотворительную миссию, ко мне была бы применена сила? — сообразил Динстлер.

— Увы. Сентиментальность здесь мало уместна. Давайте вспомним газовые атаки первой мировой войны, Хиросима и Нагасаки, бактериологическое оружие и напалм во Вьетнаме и многое, многое другое. А с чего начиналось все это? С полета мысли и усилия воли какого-нибудь прекраснодушного ученого, гуманиста Оппенгеймера, колдующего над своими пробирками, обожающего детишек и животных, одержимого светлой идеей — дать Человечеству власть над природой! Восславить разум! Значит, дело не в авторе открытия, а в том, кто перехватит огонек знания, высеченный в трудах и муках прекраснодушным ученым. А кто же? Да тот, кто посильнее. А кто же самый сильный, у кого наибольшая власть? У художников или парфюмеров? У ботаников и врачей? У тех кто взращивает, совершенствует, украшает? Н-нет… У других. У тех, кто умеет и любит убивать, потому что именно это право на владение Смертью и дает высшую власть…

— Я просто заслушался, господин Рул. Вы весьма красноречивы и, допустим, до этого момента мне нечего вам возразить. Я понимаю, что мы здесь не за тем, чтобы пускаться в глубинные философские споры о полномочиях Добра и Зла и Божественном промысле. Принимаю, как аксиому, ваш основной тезис: ученый не всегда может нести ответственность за последствия своего изобретения. А следовательно, необходим контроль за ним и осторожность, как с ребенком, заполучившим бенгальские огни… Но я-то, не физик-ядерщик, не биолог, выращивающий сомнительные вирусы. Я всего лишь хирург-косметолог, в лучшем случае — художник, который, как вы сами сказали — силы в этом мире не представляет. К тому же мои теперешние идеи, скорее всего, относятся к области фантастики.

— Никак нет, должен вас обрадовать, — Рул выдержал интригующую паузу. — Профессор Майер в конце 30-х годов нащупал нечто, способное перевернуть все представления о возможностях воздействия на человеческий организм. И как вы знаете, его изобретение могло попасть в плохие руки. Мы постарались сбить со следа тех, кто охотился за бумагами находившегося в то время в психиатрической лечебнице Майера. Какое-то время все были убеждены, что секрет утерян. Конечно же, научный прогресс нельзя остановить, его можно лишь корректировать. Мы можем до поры до времени «держать за руки» китайцев, тянущихся к атомному оружию и ожидать, когда их политический режим перестанет представлять угрозу для человечества, подчинившись общим законам гуманизма. Мы наблюдаем за наиболее перспективными научными направлениями, незримо оберегая их судьбу от вмешательства корыстных «заказчиков» и «покровителей». Недавно, в поле нашего зрения попали вы. В тот самый момент, когда затеяли свой розыск в Берлине по адресу, указанному в факсимиле Майера и стали интересоваться новыми медицинскими и фармацевтическими технологиями.

Динстлер понял, что имеет дело действительно с серьезной организацией.