Третья Империя - Михаил Юрьев

3. Трудовые отношения

Отдельного имперского трудового кодекса не существует — эта сфера относится к земскому и национальному регулированию. Любой работодатель или, наоборот, трудовой коллектив могут заранее в своем уставе объявить, что они действуют по трудовому законодательству такого-то народа (как правило, того, к которому сами принадлежат), а если такой записи нет, то по умолчанию применяется земское трудовое законодательство России. Имперское законодательство ограничивается прямыми конституционными нормами о запрете дискриминации, кроме той, что вытекает из концепции разноправия (дискриминация определенных групп, например сексуальных или религиозных меньшинств), а также кроме дискриминации по включительному признаку (см. далее). Имперское законодательство предусматривает возможность работника в трудовом споре обращаться не в земский, а в имперский суд — но только в том случае, если ущемлены не только его материальные интересы, но и базовые принципы справедливости.

В основном трудовые законодательства разных народов различаются не очень сильно, но есть и исключения: большинство народов исторической России, и славянских и тюркских, имеют в своих трудовых законах понятие круговой поруки, а у европейских народов (кроме немцев и сербов) такое понятие отсутствует. Круговая порука — это когда за каждого работника солидарно отвечают все остальные, хотя подряд не артельный, а индивидуальный; работодатели по коллективным договорам с круговой порукой платят гораздо больше, поскольку снижают свои риски. Во всех национальных законодательствах, как и в земском общероссийском, есть понятие коллективного договора, но в некоторых он обязателен, а в некоторых нет. В последнем случае по предмету его регулирования должна быть декларация работодателя (по форме, прописанной в земском законодательстве), с которой знакомится под роспись нанимающийся на работу человек. Отраслевые или территориальные коллективные договоры или соглашения запрещены, это считается противоречащим антимонопольному законодательству.

Интересно, что даже по общероссийскому законодательству частным работодателям разрешено дискриминировать при приеме на работу и по религиозному, и даже по национальному признаку (государственным органам, учреждениям и предприятиям это запрещено) — но только по так называемому включительному, а не исключительному принципу. Это означает следующее: если, например, предприниматель-башкорт хочет на работе слышать родную речь, привычные шутки, вообще быть среди своих по крови — пожалуйста, российский закон считает это его правом. Но тогда нанимай одних башкортов и вноси соответствующую запись в свой устав, и если хотя бы один из нанятых будет другой национальности, в том числе русский, то это будет нарушением. То есть ты можешь объявить, что берешь на работу только людей такой-то национальности, пола или религии, но не можешь объявить, что берешь всех, кроме таких-то и таких-то. Логика этого ограничения мне совершенно ясна, непонятно лишь, зачем вообще подобное разрешать. Позицию власти по этому вопросу разъяснил в виртуальной беседе со мной Фридрих Бреннер, начальник имперской службы надзора за трудовыми отношениями: «Работодатель тоже человек, по конституционному принципу национализма нельзя лишать его естественного права быть среди своих».

По включительному признаку разрешается дискриминировать и малосемейных, и гомосексуалистов (это также должно быть отражено в уставе или декларации), но это именно разрешение: хочешь — дискриминируй, не хочешь — не надо. При этом законодательство использует тот же подход: хочешь не брать на работу педерастов — объяви об этом открыто и не бери уж тогда ни одного; причем такая возможность симметрична — по закону могут существовать и существуют в реальности работодатели, наоборот, берущие на работу только холостяков или гомосексуалистов.

Забастовки не запрещены, но и не поощряются — это выражается в том, что работодатель имеет право уволить бастующих за невыход на работу, если иное не предусмотрено их коллективным договором, а бастующие не имеют права мешать функционированию предприятия, в том числе найму штрейкбрехеров. Если работники силой займут предприятие, то присылать войска, как это бывало полтора века назад, никто, конечно, не будет — предприятие не является общественной территорией, и потому это не есть нарушение общественного порядка. Но на захвативших, если будет соответствующее заявление владельцев предприятия, будут возбуждены уголовные дела («насильственное завладение недвижимым имуществом»), и если они не явятся по повестке к следователю, то тогда уже точно приедет ОПОН. Логика тут примерно такова: зачем вам бастовать — вы ведь можете вместо забастовки обратиться в суд, в определенных случаях даже в имперский; и суд, как любой суд в России, подойдет к рассмотрению вашего дела справедливо и отнюдь не формально. Если же вы знаете, что суд не встанет на вашу сторону, и тем не менее уверены в успехе забастовки (например, предприятие находится в трудодефицитной зоне) — бастуйте, это справедливо, работодатель должен был бы отнестись к вам в этом случае повнимательнее.

На предприятиях в России профсоюзов почти нет — их роль играет трудовой коллектив; он обладает многими правами юридического лица, даже не являясь формально зарегистрированным, а его две трети имеют право обращаться в суд от имени всех работников предприятия. Территориальные и общероссийские профессиональные организации работников в России есть, они называются гильдии, но они гораздо более дробны, чем наши профсоюзы: у нас четыре профсоюза водителей-дальнобойщиков, а там их 27 гильдий. Гильдии в меньшей степени, чем у нас, занимаются защитой прав трудящихся и в большей — их представительством, переподготовкой, финансовой взаимопомощью через соответствующие кассы, зачастую улаживанием профессиональных вопросов между членами — на мой взгляд, они больше напоминают наши коллегии адвокатов, чем профсоюзы.

В последние годы распространились так называемые трудовые братства — в сущности те же гильдии, но без жесткой привязки к общей профессии. Они зачастую предлагают предпринимателям полностью укомплектовать всеми профессиями вновь открывающееся предприятие, обычно с круговой порукой, то есть берут на себя функции в том числе и агентств по найму, — но вообще-то это скорее большие клубы.

В общем и целом трудовые отношения в России по сравнению с нашими характеризуются большим разнообразием и меньшим напряжением между работодателями и работниками — на мой взгляд, потому, что имперская власть не вмешивается в эти процессы, давая всему развиваться естественно, и явно не отдает предпочтение ни одной из сторон.

4. Миграционная политика

В 2000–2020 годах Россия активно стимулировала иммиграцию этнических русских из бывших частей СССР, не входящих в Российскую Федерацию, а позже в Российский Союз, — Украины, Прибалтики, Молдовы и Средней Азии. Особенно активно эти процессы пошли с 2006 года, после соответствующего указа Владимира II. Поток иммигрантов из названных территорий состоял не столько из русских в строгом смысле, сколько из так называемых русскоязычных — то есть всех тех не принадлежавших к местной титульной нации граждан развалившейся Империи, кто так себя и продолжал идентифицировать. После начала Великого кризиса 2010– 2014 годов к нему прибавился поток русских (здесь тоже подразумеваются русскоязычные) из США и Евросоюза, стремящихся вернуться на родину по экономическим причинам. А в 2020–2021 годах в Россию реэмигрировало более четырех миллионов жителей США, имеющих русские корни (многие во втором-третьем поколении), поскольку после Двенадцатидневной войны и оккупации США жизнь для них в Америке по понятным причинам стала непереносимой (несмотря на все усилия Белого дома, они фактически превратились в изгоев и не могли быть уверенными даже в сохранении жизни). В отличие от них русские, эмигрировавшие в прошлом и начале нынешнего века в Европу, там и остались, поскольку эти территории стали частью России.

Помимо этого, давно существует так называемая договорная иммиграция, осуществляемая в рамках межправительственных соглашений, которые Россия с 2007 года имеет с Индией и с 2008 года с Китаем. На договорную иммиграцию действуют квоты, которые регулярно пересматриваются в двустороннем порядке. Такая иммиграция довольно жестко регламентируется, в первую очередь в части недопущения приезда в Россию на временные заработки (договорная иммиграция разрешается только навсегда) и расселения в национальных гетто типа Чайна-таунов — Россия готова принимать в качестве договорных иммигрантов лишь тех, кто хочет стать если не русскими по национальности, то уж во всяком случае реальными ассимилированными гражданами Империи. Впрочем, основная часть договорных иммигрантов, особенно китайцев, идет еще дальше — они принимают русские имена и стараются стать русскими, хотя никто не заставляет их это делать. По статистике, 69% китайцев женятся (или выходят замуж) на русских и детей воспитывают чисто как русских. Общее количество договорных иммигрантов составило по настоящее время около 25 миллионов человек (без учета их потомков, родившихся уже в России) и, вероятно, составит в ближайшие двадцать лет еще не менее 15 миллионов, преимущественно из Индии. Русские могли бы обойтись и без мигрантов, поскольку никакой особой нехватки рабочей силы в Империи не ощущается, но они сознательно потворствуют притоку свежей крови; в России считается (как и у нас), что приток нового народа, со своим особым видением мира, идеями и культурой, очень обогащает страну. Но только в том случае, если своя культура достаточно сильна, чтобы не капитулировать перед чужой, а, наоборот, ассимилировать ее, переняв все лучшее.