Третья Империя - Михаил Юрьев

Отдельной молодежной политики на общеимперском уровне нет, поскольку, по нынешним российским понятиям, никакой молодежи как отдельной группы не существует — есть взрослые люди молодого возраста (в разделе «Образование и наука» будет объяснено, почему так получается). Политика в области опеки несовершеннолетних мало отличается от нашей, а о политике в области семьи речь пойдет чуть ниже.

Я не забыл страхование безработицы — его в Империи просто не существует (кроме чисто рыночных продуктов у ряда страховых компаний); помимо выходного пособия в размере месячного оклада потерявший работу не получает никаких пособий. Вместо этого существует записанное в Конституции обязательство государства принять на работу любого человека, который не может найти ее, с зарплатой не меньше минимально установленной (но совершенно не обязательно по его специальности). Это, впрочем, не означает, что его нельзя оттуда выгнать — с наглыми и нерадивыми российское соцобеспечение церемониться не собирается. Как это будет применяться на практике, я сказать не могу, потому что массовой безработицы в России в нашем веке еще не было, то есть не было самой проблемы. Можно догадаться, что будет увеличен бюджет общенациональных экономических проектов, особенно в наиболее трудоемких частях (некоторый аналог наших общественных работ 1930-х годов), но, по всем существующим теориям, это вызовет экономическое оживление, которое снимет саму причину безработицы.

Таким образом, этими тремя частями — пенсионирование, социальное страхование, здравоохранение — общеприменимое российское социальное обеспечение (не путать с социальной политикой, что существенно шире!) исчерпывается, если не считать системы странноприимных домов, о которых речь пойдет далее.

Это любопытный и весьма важный элемент российской жизни, который я назвал бы концепцией последнего шанса. В сущности, это разновидность наших ночлежек, только государственно организованная в единую систему и без элемента унизительности. Они представляют из себя общежития самого примитивного типа, то есть с санузлами на этаже, с комнатами на 6–8 человек; они есть в любом городе. Любой гражданин России, пришедший туда, получает место по предъявлении паспорта — ничего другого спрашивать с него не позволяет закон — и живет там столько, сколько хочет, хоть до конца жизни. Здесь принципиально важно, что никаких доказательств того, что ему негде ночевать, и даже бездоказательных заявлений об этом, от человека не требуется. Там же есть бесплатная столовая — не ресторан «Грандъ Новиков», конечно, но с голоду не помрешь и даже голодным не останешься.

Там же есть бесплатная выдача одежды, по два комплекта на одного гражданина в год: либо новой военной с армейских складов, либо бывшей в употреблении цивильной, сдаваемой населением в порядке благотворительности. За проживание, одежду и кормежку постояльцы обязаны лишь работать по дому (уборка и ремонт) и столовой, обязывать их делать другую работу запрещено. Практически не бывает случаев, когда кто-то один или группа людей в странноприимном доме начинает третировать других или помыкать ими, а если бывает, то быстро пресекается, потому что в каждом таком доме постоянно дежурит полицейский, причем опричник — они наводят почти животный ужас на потенциальных хулиганов. Единственное ограничение для постояльцев, помимо запрета шуметь после 23 часов, — им нельзя резервировать за собой место более чем на день; то есть если вы ночь там не ночевали, то ваше место остается за вами, лишь пока есть другие свободные места, — иначе все население резервировало бы места на всякий случай, и никакого количества домов бы не хватило.

В общем и целом в этих домах вполне прилично; я сам ходил смотреть и один раз по специальному разрешению агентства (потому что я не гражданин) даже ночевал там. Может показаться, что вся эта система есть способ неденежного социального обеспечения бродяг («бомжей», как их называют русские). Такая функция у нее действительно есть, но дело этим отнюдь не исчерпывается. В силу ее наличия любой россиянин знает, что, как бы ни повернулась жизнь, дна он не достигнет — голод и холод ему не грозят ни в каком варианте. Но и это не главное. Полное отсутствие бюрократии (поселяешься по паспорту, который есть у всех граждан, за одну минуту) приводит к тому, что на день-два туда уходят многие люди, ведущие отнюдь не бродяжническую жизнь. Я сам разговаривал, во время моего там однодневного пребывания, с мужчиной, которого последний год преследовали материальные неудачи и который в итоге за день до этого поругался с женой и ее матерью; с 16-летним подростком, поругавшимся с родителями и решившим уйти из дома (надеюсь, что не надолго); и с молодой девушкой, два дня назад приехавшей из маленького городка завоевывать Санкт-Петербург.

Речь идет, конечно, о небогатых людях — даже среднеобеспеченные граждане в случае чего просто поедут в гостиницу; но это совершенно обычные люди, не опустившиеся бомжи, и именно они определяют атмосферу в этих домах (положительно влияя при этом и на многих бомжей). Необычно то, что те, кто не хочет работать и зарабатывать, но ни на что материальное (кроме поддержания жизни) особо и не претендуют, ставятся государством, в силу наличия системы странноприимных домов, в совершенно нормальное положение. Не самый уважаемый гражданин, перед которым снимают шапку незнакомцы, конечно, но полноценный гражданин, а не бродяга-изгой. И хотя многие возражали против этого (в российском народе весьма сильны общинные представления типа «кто не работает — тот не ест»), власть настояла на своем: как выразился Михаил Усмиритель, «никто не знает, кто приятнее Богу». Это еще один показатель того, что в Третьей Империи в отличие от ее предшественниц люди — это действительно граждане, а не трудовые, податные или военно-призывные единицы.

2. Семья и рождаемость

Банальная фраза о том, что семья есть ячейка общества, к современной России относится в полной мере. Само слово «семья» понимается там весьма консервативно — союз мужчины и женщины (или мужчины и нескольких женщин — у тех народов, у которых традиция и семейное законодательство разрешают полигамию), включающий совместное проживание и общее имущество и зарегистрированный государством. То, что называется у нас гражданским браком, то есть совместное проживание без официальной регистрации, а тем более однополые браки в Империи семьей не считается. Еще в начале нашего века в России, как и у нас, и в Европе (у нас и по сию пору), тенденция была обратной — количество зарегистрированных браков падало, и грань между ними и гражданскими браками, как и браками нетрадиционными, в общественном сознании стиралась.

Но это внешняя сторона процесса — сутью же его было то, что даже традиционный брак стал восприниматься как рационалистически выбранное совместное удобство, а не как сакральный союз. Те же тенденции имели место и в ситуации с рождаемостью — росло число тех женщин, кто принял сознательное решение не иметь детей, и в еще большей степени тех, кто решил ограничиться одним ребенком, что не обеспечивало воспроизводства населения. Если бы не те женщины, которые рожали незапланированно, на что по разным причинам рассчитывать глупо, то убыль населения была бы еще гораздо больше.

Когда общество всерьез озаботилось этой проблемой (с середины первого десятилетия XXI века), все предложения по исправлению ситуации и последующие действия сводились к одному — социально-экономическому поощрению рождаемости (финансовому, жилищному и т.п.), что не давало и не могло дать значимого результата. Дело в том, что положительно повлиять эти меры в принципе могли только на тех, кто сознательно хотел ребенка (второго ребенка, третьего и т.д.), но не мог себе этого позволить по материальным причинам. Но таких было меньшинство — а большинство женщин просто не понимало, для чего надо иметь более одного ребенка, даже если материально это и не проблема. Ведь это означает продолжительные физические мучения в период беременности и родов, потерю массы времени и сил впоследствии, испорченную фигуру и, соответственно, перспективу сексуальной жизни, снижение шансов повторно выйти замуж — зачем, когда один ребенок уже есть и инстинкт и общественная норма, таким образом, удовлетворены? Ведь смысл жизни в удовольствиях, вот и государство прямо говорит, что главное — чтобы люди жили богато и счастливо. Так к чему еще дети? Поэтому статистика однозначно показывала, что в наиболее зажиточных регионах России (а дифференциация была весьма велика) рождаемость не самая высокая, а скорее самая низкая, и наоборот. Все это видели, но совершенно не представляли, что еще, кроме пособия и квартир, можно сделать для решения этого вопроса в деидеологизированном обществе. Но когда вернулась идеократия, все стало на свои места.