Глубина 11 тысяч метров. Солнце под водой - Жак Пикар

Через полтора часа стабилизируемся на глубине 500 метров, и «Линч» сообщает наше точное местонахождение, определенное по системе «Лоран С». Четыре часа «Бен Франклин» остается на заданной глубине, отклоняясь от нее не больше чем на высоту корпуса.

Взрывы, производимые поверхностью, отдаются в аппарате сильно, даже чересчур, весь корпус вздрагивает под ударами взрывных волн. Кстати, в этот раз и случилось то, о чем я говорил раньше: с одной из полок свалился какой-то предмет. По нашей просьбе «Линч» отходит подальше и занимает положение в 2,5 километра от точки, находящейся над нами.

Поверхность сообщает, что конец экспедиции и выход экипажа из «Бена Франклина» намечен на утро 14 августа, а не на вечер 13, «когда кончается наш срок». Меня это вполне устраивает, но кое-кто из моих товарищей бурно возмущается не столько из-за отсрочки, сколько потому, что наверху распорядились, даже не посоветовавшись с нами. Что поделаешь, поверхность, хотя и действует из лучших побуждений, когда передает нам полученные приказы или собственные решения, еще не научилась действовать в духе товарищества, который утвердился в мезоскафе. Но поскольку «навязанное» нам решение продиктовано здравым смыслом, досада быстро проходит, и вот мы уже снова острим по телефону.

— «Бен Франклин», «Бен Франклин». Прием.

— «Приватир», я — «Бен Франклин». Прием.

— «Бен Франклин», Басби на месте?

Что можно ответить на такой вопрос?

— «Приватир», я — «Бен Франклин». Фрэнка Басби нет. Он только что вышел, и никто не знает, когда он вернется…

В 0.40, перед тем как нам возвращаться к отметке 200 метров, «Линч» повторно определяет наше местонахождение, а следовательно, и ход. На глубине 500 метров скорость Гольфстрима здесь все та же: ровно 3 узла. Быстро подсчитываем, что масса движущейся вместе с нами воды составляет минимум 75 миллионов кубических метров в секунду. Но скорее всего эту цифру следует увеличить в несколько раз, ведь течение может простираться вдесятеро глубже отметки 500 метров.

В 8.00, в воскресенье 10 августа, мы висим на глубине 160 метров, температура потока 19,58 °C. Обращаю внимание на обволакивающее нас со всех сторон огромное облако мельчайших зеленовато-бурых крупинок, его плотность от 200 до 400 частиц на кубический метр. Что это — водоросли (вполне возможно на данной глубине), представители фитоплактона, которых я упоминал выше, или просто муть, принесенная откуда-то издалека? Обращаюсь с этим вопросом к Франку, но он считает, что это не играет совершенно никакой роли. Его основная специальность — геология.

58. На краю карты

10 августа в 10.00 наша глубина 151 метр, и мы находимся в струе, которая постепенно поднимается, так что через три четверти часа аппарат уже на глубине 142 метров. Время от времени слышим, как из аккумуляторных батарей вырывается газ, а от этого мезоскаф становится легче. Нам непременно надо опуститься поглубже. Но одна из наших уравнительных цистерн заполнена, а в другой после вылазки к отметке 500 метров находится воздух под давлением 50 атмосфер. Объем цистерны — около 350 метров; значит, в ней примерно 17,5 тысяч литров воздуха, это около 23 килограммов. Сейчас давление воды 14 атмосфер, и, чтобы она пошла в цистерну, надо оттуда сбросить по меньшей мере 35 атмосфер. Таким образом, излишек воздуха составляет примерно 16 килограммов (350 литров при среднем давлении 35 килограммов на квадратный сантиметр). Парадоксальная ситуация: прежде чем принять балласт для погружения, мы должны отдать 16 килограммов (в наших масштабах это огромная величина), иначе вода просто не пойдет в цистерну.

Мезоскаф пользуется случаем подняться до отметки 110 метров. Но тут мы принимаем, наконец, воду в уравнительную цистерну, аппарат снова набирает глубину и зависает у отметки 140 метров с тенденцией к дальнейшему погружению, потому что теперь мы попали в нисходящую струю. К тому же мы идем на восток со скоростью 3–4 узла. Если скорость и курс не изменятся, завтра нас может унести за край последнего листа нашей карты.

Ничего, главное, мы держимся в пределах Гольфстрима, на полпути между его северной «стеной» и центром, во всяком случае, если определять центр не по скоростям, а по температурам. Так что, по всей вероятности, наш дрейф с течением не прервется до 14 августа.

11 августа. Опять на поверхности сильное волнение, назревает шторм, и нашим сопровождающим становится трудно определять свое местонахождение. Система «Лоран», о которой я рассказывал, обеспечивает высокую точность при благоприятных условиях в ионосфере и атмосфере, но в шторм и она не выручает. Тут даже «Линч» — специальное океанографическое научно-исследовательское судно, оснащенное системами «Лоран А» и «Лоран С», — ничего не может сделать. Для спутниковой навигации он еще не оборудован. А вообще-то необходимое снаряжение уже производится, и летающие по околоземной орбите навигационные спутники позволяют добиваться неслыханной точности. Используя эффект Доплера, устанавливают расположение судна по отношению к спутникам, затем определяют его местонахождение по таблицам, которые регулярно публикуются. Больше того, спутники устроены так остроумно, что сами периодически сообщают свои координаты, чтобы можно было внести необходимые поправки. Разумеется, координаты рассчитываются на Земле и передаются на спутники, а те по команде повторяют их.

Во всяком случае, когда настает время отмечать наше местонахождение (мы приготовились сделать это на стенке мезоскафа, потому что при такой скорости дрейфа нас уже должно было вынести за пределы карты), к нашему удивлению, оказывается, что курс круто изменился и мы теперь идем на норд-норд-ост. Так что с картой рано прощаться.

59. Горячий чай и ураганы

Сегодня ночью мы в предпоследний раз опустимся к отметке 500 метров. Но перед этим на борту происходит примечательное событие: Кен Хэг, чтобы согреть нас, заваривает настоящий чай на английский лад. Дон Казимир предоставляет в его распоряжение маленький электрический чайник и, что еще важнее, выделяет 125 ватт-часов на то, чтобы вскипятить воду. Кен достает из-под своей койки пронесенную тайком на борт банку дарджилингского чая и заварной чайничек из севрского фарфора. Молча, сосредоточенно, как это принято в Великобритании, он отмеряет положенное количество чаинок, молока и сахара, и вот уже мы наслаждаемся напитком, какого не пили несколько недель, чудесным нектаром, который выгодно отличается от божественного своей материальностью.

После чая не совсем приятный разговор с поверхностью: принято сообщение о новом урагане. Сколько времени нужно нам, чтобы всплыть, если это окажется необходимым?.. Затем — куда более отрадная, хотя и односторонняя, беседа с отрядом дельфинов. И наконец можно приступать к погружению.

На посту пилота — Эрвин. В 20.00 он открывает клапаны одной из уравнительных цистерн. Через два часа мы зависаем на глубине 500 метров, и «Линч» может взрывать свои акустические снаряды. Фрэнк Басби заранее просит судно отойти в сторону на три-четыре километра. Глупо будет, если нас взорвут за два дня до завершения экспедиции.

Вечером на борту царит приподнятое настроение. До нашего отпуска осталось совсем немного. Вот только эта новая депрессия — область пониженного давления — нас беспокоит. Всякий знает, как трудно предсказать поведение существа, подверженного депрессии. И хотя для серьезных тревог пока нет основания, все же лучше быть начеку. В 00.05 мы начинаем всплывать, и к 7.00 двенадцатого августа снова стабилизируемся у отметки 200 метров. Температура 18,55 °C — та же самая, что была на этой глубине двенадцать часов назад, перед началом погружения. Мы, несомненно, находимся в Гольфстриме, однако данные о нашем местонахождении снова озадачивают нас: теперь мы идем точно на север, на полуостров Новая Шотландия!

На поверхности опять скверная погода. Билл Рэнд говорит мне по телефону, что зыбь достигает восьми метров в высоту да ветер гонит и треплет частую волну.

Правда, это еще не ураган, а очень сильное волнение. Сам ураган, по всем данным, бушует километрах в четырехстах от нас. Полагаю, нам было бы не сладко, если бы в такую погоду пришлось всплывать на поверхность и идти на буксире за «Приватиром». Но за сутки погода может еще наладиться.

Или окончательно испортиться. Как раз в такую погоду мы всплывали около Гуама в 1960 году, после погружения на глубину 11 тысяч метров, и ничего, справились. Правда, тогда нас эскортировали мощный эсминец и морское буксирное судно, оснащенное всем необходимым для такой операции.

В разгар бури поверхность сообщает приятную новость. Корабль морской пограничной охраны «Кук Инлет» с одной из так называемых постоянных плавучих баз в Северной Атлантике, которые служат метеостанциями, пунктами привязки и спасательными центрами для судов и самолетов, пересекающих океан, сменяется с дежурства на станции «Экоу» и будет в нескольких часах хода от нашей вероятной позиции, когда мы послезавтра всплывем на поверхность.