Ересь Хоруса: Омнибус. Том IV - Дэн Абнетт

Медленно, но неуклонно линия предателей начала опасно прогибаться…

«Штурм зоны высадки был адом, невиданным мной раньше. Подозреваю, что такого раньше не видел никто. Легион впервые сражался с легионом, нашим врагом были мы сами в худшем виде. Наши собственные грехи пришли забрать нас.

Моё отделение одним из многих получило честь стать частью контингента Гвардии Ворона в первой волне штурма, авангарде. Нашу высадку возглавлял сам Феррус Манус, нашей целью были защитные линии на правом фланге у подножия укреплений, ещё ближе и нас бы размазало о пустотные щиты. У нас была одна задача — штурмовать укрепления, занять врага, пока основные силы высадятся позади, сфокусировать на нас их внимание, сфокусировать все их орудия. Эта не было задание с высоким шансом на выживание, но мы — все мы — вызвались сами, так что самому лорду Кораксу пришлось бросать жребий, чтобы решить, кто из нас будет сражаться в авангарде, а кто высадиться с основными силами легиона.

Я уже сражался в тридцати трёх высадках во враждебных условиях, но такой не была ни одна: ни орки на Бельфагоре, ни диссиденты-терократы на Люксе Майорис. Истваан встретил нас самой страшной яростью, мы словно падали на огненную стену даже тогда, когда перед нами летел орбитальный обстрел. Не знаю, сколько десантных капсул было сбито с небес до приземления, но без «Вихрей смерти» мы не пережили бы и шага.

Из-за обстрела капсула моего когтя сбилась с курса, приземление было жёстким, мы наполовину погрузились в боковую стену траншейного редута и оказались под огнём прежде, чем отстрелились двери. Стреляя очередями, мы вырвались в огненный вихрь болтов и спустя мгновения оказались сред них… Детей Императора, но не таких, каких я помнил. Изменённых, искажённых. Вымазанные сажей и засохшей кровью доспехи, на некоторых ожерелья из костей и трофеи, словно у диких охотников за головами. Они кричали, смеялись даже тогда, когда мы прорывались сквозь них, и этот… смех было слышно даже сквозь рёв выстрелов, он был как-то усилен шлемами и звучал неправильно… безумно.

Потом было лишь убийство и выживание, никаких манёвров, никакой тактики. Их доспехи были как у нас, оружие одинаковым, кровавая баня, никаких преимуществ, никакой передышки, никакой пощады, только смерть. За считанные минуты кончились снаряды, и нам осталось только грабить убитых и продолжать стрелять.

Мой коготь прорвался: пять убитых, пять осталось в строю. Мы, выжившие, направились к увиденным с орбиты зенитным батареям — защищённым щитами, но не с земли, не от нас… всё остальное было неважно, а время было против нас, мы расшевелили осиное гнездо. Мелтаганы в упор, бронебойные гранаты, мы взорвали три сторожевых орудия, сломали батарею «Икар», но этим всё кончилось, они бросились на нас, хлынули из бункеров, излились из туннелей в траншеи. Солдаты Имперской Армии… когда-то, наполовину обезумевшие, а с ними легионеры, кажется Сыны Хоруса, гонящие их кнутами как рабов.

Я приказал отступать, мой сержант был мёртв, а следующим в цепи командования был я. Ударь и исчезни — такими были наши приказы, путь нашего легиона. Небо почернело от десантных кораблей и транспортов, мы сделали что могли. Орда обрушилась на нас словно потоп. Мой коготь увидел штурмовой клин Железных Рук, а затем нас захлестнуло пушечное мясо предателей.

Я тонул, размахивая направо и налево кулаками, круша черепа, ломая кости, но их было так много, так чертовски много. Доспех содрогался, кровь и осколки забили сочленения, один ткнул в лицевую пластину стаббером и выстрелил, авточувства вырубились. Они тянули меня вниз, меня били сто кулаков, скрежеща клинками, ища слабое место.

Затем пришёл огонь. Это были Аверни, Железные Руки. Аверни сожгли их, выжгли их с наших спин. Пламя омыло меня, обожгло в сотне мест, где был пробит доспех, но я выдержал, а люди — нет. Пепел их тел покрыл меня, словно засохшая грязь, прилип. Когда я встал, он треснул и осыпался словно шелуха. Мне никогда не забыть этот звук. Я слышу его во сне.

Мой доспех был выведен из строя, мне пришлось снять блок питания и вернуться в тыл, чтобы перевооружиться. Так я и выжил. Затем я сражался в авангарде, чтобы защитить зону высадки, и прорвался с лордом Кораксом. Из штурмовавших в конце крепостную линию не уцелел никто. Из всего когтя выжил лишь я, я последний.

Пламя огнемёта Аверни сплавило дисплей хроногорафа моего доспеха. Я заметил это лишь потом. Семь минут. Всё, что я вам рассказал, произошло за семь минут, столько смертей за такой короткий срок, и столько их последовало за этим…»

Извлечение из показаний, данных под присягой Жакосом Занаком, назначенным в авангард при штурме Истваана V, 5-ый ударный коготь, 19-я боевая рота, легион Гвардии Ворона.

Словно чувствуя, какой опасный оборот набирает наступление лоялистов, предатели ринулись в контратаку, и предавшие примархи вышли на поле боя. Ангрон, жаждущий крови и ревущий подобно зверю из ужасных забытых времён, возглавил вылазку, которая словно вбитый молотом клин разделила Железных Рук в центре и Гвардию Ворона на правом фланге, а затем повёл своих Пожирателей Миров на воинов Коракса. Резня была ужасной, в лабиринте каньонов бесчинствовали забрызганные кровью терминаторы, убивая всё на своём пути без разбора примотанными цепями к рукам силовыми топорами. На левом фланге в траншеи хлынули густые облака ядовитого газа, который проникал сквозь малейшую трещину в доспехах и растворял плоть. Задушенные крики умерших такой жуткой смертью возвестили приход Мортариона Жнеца.

Широкими взмахами косы примарх Гвардии Смерти прорубал себе путь через Саламандр, и даже доблесть и самопожертвование отважных Огненных Змиев могла лишь задержать его, а не остановить. Наступление лоялистов замедлялось, а всё новые предатели вступали в бой. Элита Сынов Хоруса, налётчики и юстаэринские терминаторы, во главе с грозным Абаддоном с непревзойдённой яростью ринулась в контратаку. Отделения тяжёлой огневой поддержки занимали позиции на внешних холмах впадины, чтобы организовать смертельный перекрёстный огонь, и встречались с атакующими звеньями штурмовых спидеров «Дротик» и «Штормовых Орлов». Супертяжёлые «Глефы» Саламандр занимали позиции на флангах лоялистов, чтобы выбить врага из укрытия испепеляющими лучами волькитовых карронад. Штурмовые корабли, высадившие свой груз, совершали отчаянные и часто самоубийственные заходы, на бреющем полёте летя сквозь огненную бурю и ведя шквальный огонь в надеже изменить ход боя, но многие падали с небес, словно пылающие метеоры.

Когда битва на линии фронта зашла в тупик, где под шквальным огнём продолжалась бойня, в очистившейся от десантных кораблей легионов зоне высадки начали высаживаться флотские ауксилии. Подразделения Имперской Армии, полки тяжёлой пехоты, артиллерийские роты и отделения тяжёлых танков — высаживалось всё, но путь между зоной высадки и линией фронта преграждали завалы из горящих обломков и изувеченных тел, а напор был таков, что все долетевшие туда вражеские снаряды или ракеты находили цель. В этот момент смятения и разлада в тыловых эшелонах лоялистов был подан сигнал, и у них под ногами открылись скрытые бункеры и редуты, откуда вырвались отделения самоубийц Гвардии Смерти и Пожирателей Миров, чтобы сеять хаос. Там, где они сталкивались со ждущими легионерами или тяжёло катящимися бронетанковыми подразделениями, засады причиняли ограниченный урон, но если террористы оказывались среди солдат Имперской Армии, то начиналась кровавая бойня. Ни обучение, ни экипировка не могли помочь обычным людям, беспомощным, как дети против голодных волков.

Если одна сторона отступала в одном месте, то наступала в другом, линяя фронта смещалась вновь и вновь, никто не мог получить преимущества среди неописуемого разрушения. Чёрные пески покраснели от крови. Десятки тысяч космодесантников погибли меньше чем за три часа, что было кошмаром, невиданным доселе в открытом бою, и десятки тысяч изнурённых и раненых воинов продолжали сражаться.

Во многих местах поля боя сражающиеся не могли получить припасы из-за яростной схватки, непрерывного обстрела и контробстрела. Там ломались цепные мечи, кончались гранаты, и тогда воины обеих сторон вырывали из окровавленных рук убитых оружие, чтобы продолжать убивать, или просто избивали друг друга руками и ногами, колотили врагов опустевшими болтерами, ставшими искорёженными дубинками. Повсюду была смерть, но никто не желал отступать. Битва продолжалась.

У крепостной линии бушевала невообразимая бойня, а вдали во впадине Ургалла медленно опускался огромный красный корабль, и противовоздушный огонь высекал на его цилиндрических бронированных стенах почерневшие отметины. То был макротранспорт, несущий боевую манипулу Легио Атарус, Разжигателей, и их прибытие встретили расцветшие тепловые сигнатуры собратьев, наступавших сквозь бушующие на равнинах песчаные бури. Приближался Легио Мортис, и у исполинских ног их титанов мчались десятки «Хищников», а также эскадроны охотников и гравициклов из легионов Сынов Хоруса и Пожирателей Миров. Авгурия показала, что Легио Атарус превосходят как числом, так и огневой мощью: два «Налётчика» и три «Пса войны» Разжигателей против «Владыки Войны», двух «Грабителей» и «Ночного упыря» при поддержке двух разведывательных титанов у Голов Смерти. Против быстро приближающейся бронетехники и быстрых штурмовых подразделений предателей у Легио Атарус был лишь ковенант союзного Легио Кибернетика и эскадрон вспомогательной бронетехники Механикум. Холодный расчёт оценил шансы на выживание меньше чем в 13 % процентов, о чём Легио Атарус и сообщил в закодированном вокс-сообщении Горгону, одобрившему их решение прямо атаковать врага, а не пытаться защищаться и быть опрокинутыми.