Метаморфозы. Новая история философии - Алексей Анатольевич Тарасов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Например, XXVII съезд КПСС (1986 г.) постановил, что: 1) мы не можем во всех деталях предвидеть новое общество [а ведь самое главное условие «успешности» пророчества – вера в него!]; 2) исключается тезис о необходимости формирования «нового человека» [а в этом – вся суть «советского проекта»!][195]. Перед социалистическим обществом стояла историческая задача: овладевая и развивая передовые достижениями науки и технологии, дать пример их действительно гуманного применения, …на благо общества и человека. Что не смогли сделать, дойдя до вершины технического прогресса, развитые капиталистические страны. В этом и заключалась важнейшая цель «перестройки» и «ускорения» – чтобы социалистическое общество на деле стало воплощением всего передового и гуманного…»[196].
Известно, что, многие, начиная с 1970–80-х годов, считали и до сих пор считают, что рациональность, присущая коммунизму «советского типа» совершенно не способна определить и ясно выразить, что же должно направлять поведение человека и общества. Если социализм вообще нужен и возможен, то только социализм за пределами социализма! В этом и заключается парадокс: советский социализм был пиком гуманизма! Это не смогли вовремя разглядеть из-за призывов к «гуманизации общества за пределами социализма», которая казалась якобы невозможной при социализме. Но как раз советское социалистическое общество – проект построения гуманистического общества, человекомерной цивилизации. Отсюда у В. А. Кутырёва происходит смена дихотомии – от «Социализм vs. Капитализм» к «Естественное vs. Искуственное». От «перестройки» (переоценки ценностей) – к перевороту миров! От истории к метаморфозам…
Вопрос – не просто о борьбе социализма и коммунизма. Это только на поверхности, а по существу он стал гораздо глубже, онтологичнее… В. А. Кутырёв развивает эту мысль, последовательно говоря о борьбе Естественного и Искусственного, Культуры и Технологии, Человеческого и Иного, Бытия и Ничто. Это вам не какие-нибудь «Виги против Тори», или «Демократы против Республиканцев», как в англосаксонской терминологии…
В «Экономико-философских рукописях 1844 года» К. Маркс писал, что «свободная сознательная деятельность» есть «родовой признак Человека». Труд, по Марксу, символизирует человеческую деятельность, а человеческая деятельность есть жизнь. Напротив, капитал с точки зрения Маркса – это символ накопления, он связан с прошлым, а в конечном счете – c мертвечиной. Эта дихотомия, то есть борьба между трудом и капиталом есть не просто теоретическая схема, а главное поле битвы, где решается судьба человечества, где происходит выбор: прошлое или будущее? люди или вещи? жизнь или смерть? «иметь» или «быть»? (последнее – уже Э. Фромм, разумеется) Для Маркса вопрос стоял так: кто кого победит? Живое окажется выше мёртвого или наоборот?[197] Социализм был для него олицетворением общества, в котором жизнь победила смерть. Его поражение, как бы продолжает и развивает эту мысль В. А. Куты-рёв, есть «время Mortido»… Таким образом, он говорит о новом противоречии – не между классами, а между людьми и техникой, поскольку системно-комплексные целостности «общество-природа», «человек-машина», «капитализм-социализм» – одного порядка! Например, нетрудно видеть, как он отмечает, что «проблема междисциплинарного комплексирования научных методов аналогична многим проблемам, стоящим перед народным хозяйством» (то есть «перестройкой»)[198]. И вообще, дуализм – это специфическая черта именно «человеческого» познания. Ведь известно, что в классической парадигме философствования реальное и идеальное взаимодействуют как противоположности: субстанция и акциденция, первичное и вторичное, причина и следствие, сущность и явление[199]. В отличие от неклассической и тем более пост-неклассической. Но даже в современном естествознании двоичность рассматривается как результат симметрии материи. Вот почему, «появление противоположности – ведущий способ ориентации человека в окружающей действительности, что непосредственно связано с особенностями его восприятия, [в] гноселогическом плане – с бесконечностью процесса познания»[200].
Реальность непрерывно меняется, поскольку пронизана противоречиями, которые должны находить, в том числе, теоретическое отражение. Хотя конкретно противоречия проявляются с неодинаковой остротой, чаще всего как «различия», на высшем этапе абстрагирования они предстают именно как «противоположности». И вообще простейшая система – это парная, состоящая из двух компонентов. Анализ множества начинается с дихотомии, части противостоит всё то, что остаётся после её выделения. (Аристотель, например, утверждал, что двойка – абсолютное число.) Системы вычленяются в результате дихотомии реальности на систему и не систему, на систему и окружение. Минимум организованности универсума выражается не иначе как через двузначность.
Но на момент анализа, то есть в конце 1980-х годов, выделялось три подхода в отношении к социалистическому прошлому и, соответственно, к оценке перспектив перестройки:
1) принятие прошлого и непринятие перестройки;
2) критика прошлого с устранением и исправлением его ошибок («капитальный ремонт социализма»), но сохранением позитивного, «гуманизация и демократизация социализма» (через устранение забюрократизованности и централизации) – сознательное и «управляемое» изменение социализма;
3) отречение от социализма, который-де изначально был обречён на провал, а потому никакой «косметический ремонт» ему не поможет; «демонтаж социализма», полный отказ от его наследия и переход к другой формации; сама перестройка при этом – не просто сознательный выбор, а необходимость; для «разочарованного социалистического сознания» гуманизация общества возможна только за пределами социализма, отказ социализму в гуманистическом измерении[201].
При этом В. А. Кутырёв указывает, что ему ближе вторая позиция, согласно которой перестройка должна была стать очищением, а не изменой идее социализма. «Возрождением», «ренессансом» его изначального, аутентичного смысла, духа. Нужно продолжение не революции, а социализма! Поскольку продолжение революции во что бы то ни стало – это прогрессизм, новационизм. Нужна революция – но не разрушительная, а созидательная! Революционность в том, чтобы предложить альтернативу развития![202]
Сегодня мы уже знаем, что «в трактовке самого социализма усиливаются техницистские мотивы». Здесь достаточно вспомнить одиозную китайскую «систему социального кредита». Причём сами китайцы иногда так её и характеризуют – как «ненасильственный тип революционности» или «эволюционный социализм». Опасность здесь в том, что понятие «политики» полностью, без остатка вписывается в понятие «управления», которое как раз является «эволюционным» по определению!
В. А. Кутырёву в то время именно «гуманный социализм» виделся наиболее вероятной альтернативой развития событий: «Надежды всего разумного человечества на решение глобальных проблем современной цивилизации связывались с социализмом, перед которым стояла историческая задача: развивая науку и технику, овладевая передовыми достижениями технологии, дать пример их действительно гуманного применения, использования на благо общества и человека. Это то, что не смогли сделать, дойдя до вершины технического прогресса, развитые капиталистические страны. Упования на НТР, которая, якобы, обеспечив всеобщий достаток, разрешит или, по крайней мере, притупит социально-классовые противоречия, не сбылись[203]. Социализм должен был дать пример их решения. В этом же на словах,
