Досье на звезд: правда, домыслы, сенсации, 1962-1980 - Федор Раззаков

Между тем относительно спокойная жизнь Дорониной на ном и закончилась. В 1988 году на нее и ее театр начался откровенный «накат» в так называемой демократической печати. Все мы помним то время, когда любое несогласие с точкой зрения журнала «Огонек» или газеты «Московские новости» воспринималось как вражеская провокация. Любимым вопросом тогда пыл такой: «Вы за демократию или против?» Однако что такое демократия мало кто понимал. Доходило до абсурда. Ругаешь Сталина — демократ. Хвалишь — враг демократии. Вот на таком уровне велась полемика.

Дорониной хватило смелости поставить на сцене своего театра пьесу о Сталине «Батум» (и это в те годы!), и ее тут же назвали «сталинисткой». Критики вдоволь потоптались на этой теме, хотя спектакль был поставлен всего лишь три раза — Доронина лично сняла его с репертуара по художественным соображениям. Однако про это демократическая печать широкой публике не сообщила.

Тогда же ушла из жизни замечательная актриса МХАТа имени Горького Георгиевская. Умерла она в полном одиночестве в собственной квартире, и в течение нескольких дней никто из ее коллег по театру о ней не вспомнил. В одной из центральных газет была напечатана огромная статья об этом происшествии, в которой Доронину обвинили в бессердечии, жестокости, безразличии к сотоварищам-актерам. Между тем в дни, когда умерла Георгиевская, Доронина находилась в творческой командировке в Финляндии и помочь покойной ничем не могла. Однако про эту поездку ни одна из тогдашних газет читателей не уведомила, в результате вслед за эпитетом «сталинистка» за Дорониной закрепился еще один — «жестокий человек». Сама актриса на все эти выпады тогда заявила: «Меня столько лет лупили в печати — без малого три десятилетия! Доронина ведь притча во языцех, о ней можно написать любую чепуху — поверят!»

Чепухи о Дорониной действительно было написано много. Но были и удачные материалы. Например, летом 1996 года на телевидении вышла прекрасная, на мой взгляд, передача В. Вульфа, посвященная Дорониной. (Многие факты из нее легли в основу этой главы.) Передача, в которой не было ни оголтелой критики, ни откровенного любования героиней. А была взвешенная оценка ее творческих и человеческих качеств. И что же? Рассказывает В. Вульф: «За эту передачу и «Правда», и «Советская Россия», и «Завтра» были готовы просто меня убить. «Завтра» поместила целый подвал Марка Любомудрова, который всегда убивал. Убивал Товстоногова, убивал Ефремова. Ему не привыкать. Имя запачканное… Я прочел эту статью и подумал: «Помимо того, что эта статья — оголенный антисемитизм, рядом с которым Геббельс — ребенок, она еще и несправедлива!» Ведь самая большая боль для меня — это передача о Дорониной! Я считаю, что это лучшая моя передача. Это был анализ и театроведческий, и психологический. В ней все соединилось: и безжалостность, и любовь. В конце концов Бог с ним, что написано в этих газетах. Мне было больше всего не по себе от того, что обиделась сама Татьяна Васильевна. На вечере в Киноцентре она сказала, что хотела бы забыть мою передачу. Это горько».

В отличие от большинства ее коллег-актеров, Доронина сегодня очень редко появляется на глазах у публики, предпочитая проводить время не на светских раутах или всевозможных тусовках, а в стенах своего театра или дома. Очень редко она подпускает к себе журналистов, видимо памятуя о тех обидах, которые совсем недавно наш брат успел ей нанести. Однако иногда интервью с ней все-таки появляются в периодической печати. Одно из них (в газете «Вечерний клуб») я частично приведу на этих страницах.

Т. Доронина: «В редкий свободный вечер смотрю я телевизор. На. экране мелькают нынешние миллионеры и миллионерши, бизнесмены и политики (а чаще политиканы), ангажированные комментаторы. Каждый из них по-своему интерпретирует события, и в хаосе нынешней жизни окровавленная Югославия и взаимная бойня в Чечне чередуются с победительницей конкурса бюстов, с глупой и назойливой рекламой, с детским личиком и лепетом: «Покупайте только у нас и ни у кого другого!»

Я плачу, осознавая, что мои любимые артисты лишились ныне своего творческого дома, что Марину Ладынину не пускают в театр: двери заперты. И Николая Афанасьевича Крючкова осмелились не пустить! Их творческий дом заняла некая фирма или совместное предприятие, а Ладынина, Кириенко, Куравлев и другие не знают, «что делать», зная, «кто виноват».

Бизнес! Купили «за так» здание Театра киноактера. Подо что? Под ресторан? Стыдно…

Сегодня наши дети стали взрослыми намного раньше, чем им полагается быть взрослыми. Мы их изуродовали. Их юные души не выносят тяжести грехов своих родителей. Мы все в безумии повсеместных предательств — страны, народа, своих гениев, друг друга… Продаж, обманов, нищеты, грязи…

Я люблю раннюю осень. В это время кажется: все еще будет хорошо. К тому же ранняя осень — это очень красиво…

Мой любимый цвет — белый. Любимый запах — запах тающего снега. Любимое блюдо — любое, приготовленное не мной. Напиток? Прошу прощения, но — молоко. Праздник — Новый год.

Если бы вдруг оказалась на необитаемом острове, то предпочла бы всегда иметь там под рукой роман Булгакова «Мастер и Маргарита» и ленту Шукшина «Печки-лавочки»…»

Владимир ВЫСОЦКИЙ

В. Высоцкий родился 25 января 1938 года в Москве, в родильном доме по улице Щепкина, 61/2. Его родители — Нина Максимовна Серегина и Семен Владимирович Высоцкий — прожили вместе около пяти лет — на фронте отец Володи познакомился с другой женщиной и ушел из семьи. А через некоторое время обзавелась новым мужем и Нина Максимовна.

В середине 40-х Володя с мамой и отчимом поселились в небольшой комнатке в доме на Первой Мещанской. Жили бедно и неустроенно, как и тысячи других семей послевоенного времени. Отношения с отчимом у Володи не заладились с самого начала, и никаким авторитетом в глазах мальчишки этот человек практически не обладал. Видимо, это и послужило одной из причин того, чтобы Володя упросил родного отца взять его с собой в Германию, куда Семена Владимировича, как офицера Советской Армии, отправили служить в январе 1947 года. Отказать сыну отец, естественно, не мог.

До октября 1949 года Володя с отцом и его женой Евгенией Степановной Лихолатовой жили в военном гарнизоне в городе Эберсвальде. Затем Семена Владимировича с семьей вернули на родину — он отправился служить в Киев, а его жена и сын поселились в Москве, в доме № 15 в Большом Каретном переулке (здесь до войны со своим первым мужем, который затем погиб, жила Евгения Степановна). Собственно, именно с этого адреса и началась настоящая биография В. Высоцкого.