Общие вопросы педагогики. Организация народного образования в СССР - Надежда Крупская

Сейчас мы несколько связаны партсовещанием, и совет еще не определил следующей темы открытого совещания. Может быть, надо поставить другим вопросом также вопрос, стоящий на повестке партсовещания? Мне кажется., что такого рода совещание, как это, помогает иногда отдельной фразой, отдельным замечанием того или другого товарища бросить известный свет на весь вопрос.

Поэтому думается, что в дальнейшем надо практиковать такие собрания, может быть, несколько лучше подготавливая их, чем это, но думается, что и данное обсуждение вопроса о системе народного образования прошло не без пользы.

1930 г.

К ВОПРОСУ О НАЦИОНАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЕ

Всякий интересующийся судьбой национальностей, населяющих наш Союз, читал, знает статью Ленина «О национальной гордости великороссов», написанную в декабре 1914 г., в разгар империалистической войны, в разгар взаимного истребления, в момент самого бешеного натравливания одной национальности на другую. О чем писал Ленин в этой статье? По существу дела, он писал о соревновании различных народов на другом фронте, на фронте революционном. В то время когда империалистическая война рвала в клочья интернациональные связи рабочего класса разных стран, Ленин писал о том соревновании, которое глубоко сближает национальности, крепит их интернациональную связь. Пролетариат какой национальности добьется большего в деле революционной борьбы? Ленин не употреблял термина «соревнование», но таков дух всей его статьи. «Мы полны, — писал он, — чувства национальной гордости, ибо великорусская нация тоже создала революционный класс, тоже доказала, что она способна дать человечеству великие образцы борьбы за свободу и за социализм…»[64] Общими усилиями — к одной общей цели. И у великорусского пролетариата, и у национальностей, угнетаемых капиталистами и помещиками, — одна цель: полное их раскрепощение, создание для них условий могучего всестороннего развития. Великороссам это нужно не меньше, чем угнетавшимся царизмом национальностям. Ленин приводит слова Маркса: «Не может быть свободен народ, который угнетает чужие народы»[65].

Прошло 15 лет с тех пор, как написана эта статья «О национальной гордости великороссов», а она все еще является руководством к действию.

Мы гордимся тем, что сбросили иго помещиков и капиталистов, мы гордимся тем, что строим социализм, что у нас нет угнетения слабых, отсталых в хозяйственном и культурном отношении национальностей. Но в это же время мы чувствуем и величайшую ответственность. Всё ли делаем мы для того, чтобы дать возможность слабым национальностям, населяющим наш Союз, развернуть все свои силы, поднимаем ли мы на борьбу с пережитками старых классовых отношений самые забитые, самые угнетенные слои этих национальностей? Делаем ли мы всё, что надо, чтобы организовать эти слои, культурно поднять их?

Поднять угнетавшиеся раньше царизмом национальности на уровень культуры, гораздо более высокий, чем каким обладают сейчас самые передовые национальности, — такова наша цель. Это — цель, для достижения которой надо пролагать совершенно новые пути. Мы не можем, например, идти по пути буржуазной Америки. Америка ставит себе целью «ассимилировать» другие национальности, другими словами, стереть с них их национальные особенности, растворить их в господствующей национальности. У них большой опыт в этом направлении. Недавно я читала, как формируются библиотеки для иммигрантов. Для детей и молодежи, которые гораздо легче могут быть «ассимилированы», составляются библиотеки преимущественно на английском языке из американских книг, для более же пожилых, не могущих быть так легко «ассимилированными», устраиваются библиотеки на родном языке. «Пусть, — говорят американцы, — они читают те книги, которые привыкли читать у себя на родине, и благословляют страну, которая предоставила им эту возможность». Американская буржуазия действует умно, но только для достижения своих, буржуазных целей. А мы? Мы не хотим, конечно, никого «ассимилировать», нам ненавистно само это слово.

Только надо продумывать до конца то, что мы делаем. Будем ли мы, например, предлагать формировать библиотеки в нацобластях только на языке данной национальности? Это было бы самое простое и на первый взгляд соответствующее нашей национальной политике. Однако мы знаем, что много литературы на этих языках, которая была написана при старом строе, что такая литература насквозь проникнута религиозным мировоззрением, пренебрежительным отношением к женщине, воспеванием родового или феодального быта. Эта литература пропитана шовинистским духом. Новой, революционной литературы на многих нацязыках почти нет.

Так как же быть? По букве закона мы должны советовать формировать библиотеки только на национальных языках. А с точки зрения той классовой борьбы, которая развертывается сейчас внутри нацобластей и нацреспублик? С этой точки зрения мы должны озаботиться, чтобы национальные библиотеки были обеспечены современной революционной литературой хотя бы и на русском языке. Или обучение грамоте. Более зажиточные слои знают русский язык, дети их учатся во II ступени, а беднота? Наркомпрос РСФСР заботится об обучении грамоте нацменьшинств только на родном языке (вопрос идет о взрослых). Обучению на русском языке мы не помогаем взрослым нацменам. Мы так делаем, боясь русификаторских пережитков, но в момент развертывания особо остро классовой борьбы внутри нацмен можем ли мы так поступать, лишая отсталые, наиболее близкие нам слои знания русского языка и тем лишая бедняцкие и батрацкие массы знакомства с революционным опытом великороссов?

Несомненно, обучая родному языку, мы должны сделать как можно больше для развития прессы на этом языке, для быстрейшего развития на этом языке новой литературы, для перевода на этот язык лучших новых, лучших революционных вещей. Но все это дело не одного дня. Совершенно исключительное значение приобретает радио, говорящее на родном языке о современности, совершенно исключительное значение приобретает кино, особенно культфильм. Надо только, чтобы надписи делались на языке той национальности, которая смотрит кино, или чтобы при показе присутствовали переводчики, выкрикивающие перевод надписей. Газета, радио, кино— вот наиболее революционизирующие мысль отсталых национальностей орудия (я не говорю тут об общем изменении экономического и политического уклада, о роли Советов — это само собой разумеется). Очень важно развитие совершенно новых форм школьной и политпросветской работы.

Мы должны особенно внимательно изучать условия жизни отсталых национальностей не только во время царизма, но- и в послереволюционный период. Без этого мы не сумеем как следует индивидуализировать нашу школьную и политпросветительную работу, не сумеем как следует повести нашу агитацию и пропаганду. Одной коренизации госучреждений мало. Надо уметь всю работу приспособлять к национальному быту, всегда ориентируясь на массы, заботясь об их организации, об их вооружении для борьбы за новый строй.

1930 г.

К ВОПРОСУ О СИСТЕМЕ РАБОЧЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

(ДОКЛАД И ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО НА СОВЕЩАНИИ ПО РАБОЧЕМУ ОБРАЗОВАНИЮ)

Поскольку ставится вопрос о рабочем образовании в целом, то тут надо посмотреть на разные ступени этого образования. В данную минуту среди рабочего класса, среди разных его категорий чрезвычайно пестрая подготовка— и общеобразовательная, и техническая, и политическая. Тут надо обдумать такую систему рабочего образования, которая давала бы возможность самым широким слоям продвинуться вперед в области самообразования и приобретения целого ряда знаний, которые необходимы и для работы, и для жизни, и для борьбы.

Я вспоминаю давно прошедшие времена, когда мне приходилось практически работать в этой области, — это дореволюционные времена. Мне кажется, что сейчас нужно обратить внимание на одну сторону, которую мы постоянно упускаем. Я работала в Смоленских классах, где было следующее разделение: школа грамоты, затем школа для плохо грамотных и затем были группы, по окончании которых выдавались свидетельства об окончании народной школы, — так называемые выпускные группы. В то время окончание народной школы давало некоторые привилегии по воинской повинности. Я точно не помню, какие это были привилегии; они были не очень значительные, но все же окончание народной школы давало кое-какие привилегии. Была целая, категория рабочих, которые имели свидетельство об окончании народной школы, но так как они жили в таких условиях, что не имели возможности учиться, многие жили в деревнях, то существовали так называемые повторительные группы, цель которых была дать знания в размере начальной школы.